Наследница ведьм - Энн Райс

Он ехал к Эрону. И знал, что делает то, что должен делать.

Когда самолет приземлился в Новом Орлеане, Ларкин, очевидно,спал, поэтому был слегка ошарашен, увидев в смотровое окно аэропорт. Шлавысадка пассажиров. Подняв глаза, он обнаружил, что рядом с ним с сияющейулыбкой стоит стюардесса и грациозно держит на руке его плащ. Этообстоятельство его слегка смутило. На какой-то миг у него возникло такоеощущение, какое бывает, когда тебя неожиданно застигают врасплох, но он быстрооправился и через мгновение уже был на ногах.

Голова нещадно болела, к тому же он изрядно проголодался.Едва отойдя от сна, он вновь ощутил щемящее душу чувство. Открывшаяся емутайна, связанная с отпрыском Роуан Мэйфейр, навалилась тяжелым бременем. Ниодин цивилизованный человек не способен постичь подобные вещи своимрациональным умом. Любопытно, который час? В Новом Орлеане было восемь утра.Значит, у них на побережье только шесть.

Он сразу заметил встречавшего его седовласого человека и,прежде чем тот пожал его руку и назвал свое имя, догадался, что это был ЭронЛайтнер.

– Доктор Ларкин, – начал Лайтнер, – в семьеМэйфейров случилось чрезвычайное происшествие. Поэтому ни Райен, ни ПирсМэйфейр, к сожалению, не смогли вас встретить. Позвольте мне отвезти вас вотель. Райен свяжется с вами при первой возможности. – Ларкин сразуотметил тот самый британский лоск, который вызвал его восхищение во времятелефонного разговора

– Рад вас видеть, мистер Лайтнер, но должен заметить,что мне довелось столкнуться с одним из ваших коллег в Сан-Франциско. И надосказать, эта встреча не доставила мне удовольствия.

Лайтнер был искренне удивлен. На мгновение лицо егопомрачнело, казалось, он ушел в себя, в какие-то свои мысли. Они вместе прошлив вестибюль.

– Любопытно, кто бы это мог быть, – риторическипроизнес он с нескрываемым беспокойством. Вид у него был усталый, как будто онне спал всю ночь.

Ларкин уже чувствовал себя лучше. Головная боль отступала, ион начал мечтать о кофе со сладкими пончиками и об обеде во «Дворце командора».К тому же неплохо было бы после обеда немного вздремнуть. Но потом он вспомнилоб образцах. Вспомнил о Роуан. И тревожное возбуждение, сопровождаемоенеприятным предчувствием чего-то нехорошего и непредсказуемого, вновь охватилоего.

– Ваш отель находится всего в нескольких кварталах от«Дворца командора», – спокойно сообщил Лайтнер. – Мы отвезем вас тудавечером. Возможно, удастся уговорить Майкла, чтобы он сопроводил вас. Видители, случилось нечто из ряда вон выходящее. Это имеет прямое отношение к семье Райена.В противном случае он бы сам вас встретил. Скажите, этот мой коллега. Как онсебя вел? Вы можете рассказать, что произошло? У вас есть багаж?

– Нет, только маленький чемоданчик. Он был со мной всалоне.

Как большинство хирургов, Ларкин привык вставать довольнорано. В Сан-Франциско он сейчас уже находился бы в своем кабинете. С каждойминутой он чувствовал себя все лучше и лучше.

Они направились к яркому солнечному свету, туда, где застеклянными дверями стояли обыкновенные такси и лимузины. На улице было неслишком холодно. Во всяком случае, такого жгучего мороза, как в Сан-Франциско,не ощущалось. Но если говорить о значительном различии, то здесь был совершеннодругой свет. Его было очень много. И воздух вокруг казался бездыханным. Сущееочарование!

– Ваш коллега представился как Эрик Столов. Он хотелузнать, где находятся образцы, – пояснил Ларкин.

– Да ну? – недовольно проговорил Лайтнер.

Он сделал жест рукой, и к ним подкатил один измногочисленных лимузинов, огромный серый «линкольн» с затемненными окнами. Недожидаясь, пока подойдет водитель, Лайтнер сам открыл дверь.

Ларкин с удовольствием забрался в обитый серым бархатомсалон и вольготно откинулся на спинку сиденья. В нос ему слегка ударилсигаретный дым, въевшийся в обивку, но зато большое внутреннее пространствопозволило комфортно вытянуть ноги. Лайтнер сел с ним рядом, и машина тут жетронулась. Они оказались в царстве полумрака, отделенного от яркого утра иостального мира автомобилей затемненными стеклами окон.

Комфортабельный автомобиль двигался с большой скоростью.

– Что еще сказал вам Эрик? – спросил Лайтнер снарочитым равнодушием, которое тем не менее не обмануло Ларкина.

– Он преградил мне путь, требуя сообщить, где находятсяобразцы. Держался довольно грубо. Грубо и агрессивно. Не могу даже этого вампередать. Мне показалось, что он пытался меня запугать.

– Но вы, полагаю, не удовлетворили еголюбопытство, – убежденным, но мягким тоном осведомился Лайтнер, глядя втемное окно.

Они ехали по скоростной трассе, то и дело перестраиваясь насвободное место в потоке машин. Местность за окном выглядела довольнообыкновенно: приземистые пригородные домики с ярко светящимися вывесками наних, пустыри с некошеной травой, мотели.

– Разумеется, нет. Я ничего ему не сказал, – ответилЛаркин. – Мне его выходка не понравилась. Кажется, я говорил вам, чтоРоуан Мэйфейр просила меня соблюдать конфиденциальность. Я приехал сюда, потомучто вы изъявили желание предоставить мне некоторую информацию. Кроме того, меняпопросила об этом семья. Я не намерен передавать эти образцы кому бы то нибыло. Более того, я даже не уверен, что смогу получить их обратно от тех людей,у которых они находятся в данный момент. Видите ли, Роуан поставила мне одноусловие. Она просила, чтобы образцы были протестированы тайно и в определенномместе.

– В Институте Кеплингера, – спокойно и вежливопроизнес Лайтнер, как будто прочитал это у Ларкина на лбу. Между тем бесцветныеглаза Эрона оставались совершенно спокойными. – Митчелл Фланаган – гений вобласти генетики. Он работал с Роуан до тех пор, пока она не решила оставитьисследования.

Ларкин ничего не ответил. Машина, казалось, беззвучно париланад трассой. Чем дальше они ехали, тем чаще стояли по обочинам дома и тем болеезапущенными выглядели пустыри.

– Если вы сами все знаете, тогда почему этот парень ваэропорту меня расспрашивал? – поинтересовался Ларкин. – Почему,преградив мне дорогу, он пытался получить ответы на эти вопросы? Кстатисказать, а откуда вам это стало известно? Кто вы? Это мне тоже очень хотелосьбы знать.

Вперившийся в пустоту взгляд Лайтнера выражал грусть иусталость.

– Как я уже сказал вам, сегодня утром в семье произошлонечто чрезвычайное…

– Да. Мне очень жаль это слышать. Уверяю вас, мнекрайне небезразлично все, что происходит в этой семье. Просто ваш приятельздорово вывел меня из себя.