Саван для свидетелей - Джеймс Хедли Чейз

Последние дни Конрад постоянно встречался с ней. Чем больше он общался с ней, тем больше в нем росла любовь к ней. Он был воодушевлен, когда обнаружил, что она, похоже, была разочарованной, если другие обязанности вынуждали его отсутствовать. Хотя им вместе было легко и беседы проходили без усилий, Конрад ощущал барьер, исключающий всякую близость между ними. Ужасные преступления ее отца стояли между ними, и Конрад знал, что, прежде чем он сможет оказать ей личную протекцию, нужно разрушить этот барьер.

Мэдж рассказала ей о Дженни, и несколько ее слов соболезнования заставили его почувствовать себя неловко.

– Для меня это удар, – сказал он Фрэнсис, – но мы с Дженни все равно не смогли бы жить вместе. Наш брак разрушился бы рано или поздно. Поэтому это не совсем то, что бывает, когда теряешь любимого человека. Вы понимаете? Мне жаль ее. Она так любила жизнь.

Вечером, на десятый день после смерти Дженни, Конрад нашел возможность сделать первый шаг к более близкому взаимопониманию между ними. Ему пришлось отлучиться в Пасифик-Сити для дачи показаний по делу, над которым он работал до смерти Джун Арно. Свои обязанности по охране Фрэнсис он возложил на Ван Роша и был совершенно спокоен, так как доверял ему, как самому себе.

Он вернулся в отель вскоре после семи часов и сразу же пришел на верхний этаж. Мэдж была свободна от дежурства и пришла к нему в номер.

– Все в порядке? – спросил он, распаковывая вещи.

– Нет, – ответила Мэдж. – Она меня беспокоит, Пол. Она несчастна, и я думаю, что боится.

Он перестал разбирать чемодан и быстро взглянул на нее.

– Боится?

Она кивнула.

– Да. Она ничего не говорит, но после твоего отъезда кажется подавленной и нервной. Если кто-нибудь стучит в дверь, она чуть ли из кожи не выпрыгивает. Она о чем-то размышляет, но, похоже, ни к чему не приходит. Я замечала это и раньше, но сейчас, как мне кажется, стало хуже.

Конрад закурил сигарету.

– Было бы необычно, если бы она была спокойной. Время идет. Столько событий.

– Да, конечно, но я думаю, что здесь что-то другое. Скорее всего она размышляла о Вайнере. Она полностью не убеждена, что он умер в результате несчастного случая.

– Я думал, что она уже забыла об этом.

– Боюсь, что не забыла.

– Кто с ней сейчас?

– Ван.

– Я поговорю с ней, – сказал Конрад, представляя, что это может быть как раз тот случай, которого он ждал. Если только ему удастся разрушить барьер… Если бы только ему удалось привлечь ее на свою сторону…

Он пошел к номеру Фрэнсис, отмечая по дороге бдительность четырех полицейских, находящихся в коридоре. У двери он задержался, затем позвонил и вошел. Ван и две женщины-полицейские читали. Фрэнсис стояла у окна, выходящего на море. Когда Конрад вошел, она не обернулась. Он сделал знак, чтобы их оставили одних. Когда все вышли, он закрыл дверь и подошел к ней.

Далеко внизу был скалистый берег. Был отлив, и полоска песка золотом сверкала на солнечном свете.

– Держу пари, вы многое бы отдали, чтобы поплавать, – сказал он спокойно. – Сожалею, что приходится держать вас здесь. Вам уже это надоело?

– Нет, не думаю, – сказала она безразлично.

– Я думал о вас, Фрэнсис, – сказал он после затянувшейся паузы. – Вы думали, что будете делать после суда?

– Похоже, нет особого смысла думать об этом, – ответила она усталым, безразличным голосом.

– Почему вы так говорите?

– Это же очевидно, не так ли? Пит сказал, что они никогда не позволят мне дать показания, так зачем мне думать о будущем?

Он посмотрел на нее.

– Бога ради, Фрэнсис! Вы не должны так говорить. Здесь вы в безопасности. Никто не сможет добраться до вас, и вы будете в безопасности до суда.

– В безопасности? – переспросила она, наклоняясь, чтобы увидеть песок внизу. – Вы и Питу говорили то же самое, а он уже мертв.

– Я не говорил бы так, если бы хоть на мгновение подумал, что вам что-то угрожает, – спокойно сказал Конрад.

Она быстро повернулась и посмотрела ему в лицо.

– Я не понимаю…

– Да, не понимаете, – он отошел от нее. – Я обещаю, что до вас никто не дотронется. Даю слово.

Она повернулась спиной к окну и смотрела, как он расхаживает по комнате. В ее глазах появилось заинтересованное и удивленное выражение.

– Это Вайнер вбил вам в голову мысль, что Маурер всемогущ, – продолжал Конрад. – Я не собираюсь утверждать, что он не будет пытаться добраться до вас. Обязательно будет. Но, уверяю вас, успеха он не добьется. Это место очень хорошо охраняется. Я обо всем подумал. – Он остановился и посмотрел на нее. – Вы знаете, как я потел над этим. Значит, вы не чувствуете себя в безопасности?

– Нет.

– Но почему?

– Я никак не могу забыть, что говорил Пит. – Она вдруг села. – И я хочу еще раз вам повторить. Пит сказал, что никакая сила на земле не спасет меня, если я заговорю. Он сказал, что его уже никто не сможет спасти, и он мертв. – В ее голосе прозвучала истерическая нотка. – Пит сказал, что его время истекает! Он сказал, что Маурер может купить любого полицейского, который охраняет его. Откуда я знаю, не купил ли уже Маурер этих женщин, которые сидят со мной?

Конрад был очень удивлен и даже шокирован, поняв, как работают ее мысли.

– Вы не должны так думать, – сказал он и схватил ее за руки. – Посмотрите на меня, Фрэнсис. Я люблю вас. Разве вы не видите, что я люблю вас? Я клянусь вам, что никто вас не тронет. Вам не о чем беспокоиться.

Она с удивлением смотрела на него.

– Вы любите меня? Вы? Я не думала…

– Я и не предполагал, что вы думаете об этом, – спокойно сказал Конрад. – Я не собирался говорить вам это, но я не могу, чтобы вы думали, будто вам что-то угрожает. Вы мне дороже, чем жизнь. Вы не должны подозревать Мэдж и двух других женщин. Им можно доверять. Они очень надежны и не допустят к вам никого, так же как и я.

Она отпрянула от него.

– Но как вы можете любить меня? Вы же все знаете обо мне. Вы не можете меня любить.

– Послушайте, Фрэнсис! Прекратите говорить чепуху. Вы не можете отвечать за своего отца.

Она с горечью посмотрела на него.

– Легко говорить, – сказала она. – Говорить очень легко. Вы не знаете, каково это, когда люди пальцами показывают на вас, шепчутся за спиной, убирают детей с вашей дороги. Вы не знаете, что значит оказаться загнанной вопящей толпой, как я была загнана в ту ночь, когда убивали моего отца. И теперь это все начинается сначала. Какая же я дура, что все рассказала вам! Что за дура!

Он встал перед ней на колени.