Высшая милость - Даниэла Стил

– Господи, мне надо отдохнуть от всего этого, – не удержавшись, сказала Мелани матери в один из удушливых вечеров в Канзас-Сити. Концерт прошел удачно, но, спрыгивая со сцены, она, как назло, опять подвернула ногу, и теперь щиколотка болела еще сильнее, чем прежде. – Я устала, мам, – призналась она. Мать нервно взглянула на нее.

– Если хочешь, чтобы платиновые диски продолжали продаваться, ты обязана гастролировать, – практично отозвалась мать.

– Я знаю, мам. – Мелани не спорила с ней, но не могла дождаться, когда примет горячую ванну и ляжет спать. Она сказала то, что думала. Она мечтала о перерыве. Когда они приедут в Чикаго, у них будет двухдневный отдых в ближайшие выходные. Том планировал прилететь к ней, Мелани с нетерпением ждала его.

– Она такая измотанная, – заметила Пэм, обращаясь к Джанет. – Думаю, с такой щиколоткой не очень-то здорово выступать. – В каждом городе во время концерта ей ставили на сцену стул, она придумывала что-то для спича, меняла наряд, шутила, но было видно, что нога не заживает и Мелани страдает от мучительной боли. Когда она не выступала, она прыгала на костылях, а нога ее была затянута в черный ботинок, который давал некоторое облегчение, но совсем незначительное. Опухоль на щиколотке не проходила. Улучшения совсем не было видно. Если бы у них сейчас не было собственного самолета, все было бы гораздо хуже. По крайней мере, сейчас у нее была возможность лежать во время перелетов. Перелеты на коммерческих рейсах со всем их оборудованием стали бы почти невозможны и свели бы их всех с ума. Им потребовались бы часы, чтобы зарегистрировать весь свой багаж и оборудование. А так они просто загружали и выгружали вещи.

Когда Том встретил ее в Чикаго, его поразило, насколько уставшей и бледной она была.

Он ждал ее в отеле, когда они приехали из аэропорта. Он схватил ее и покружил. Потом очень аккуратно опустил в кресло. На ее лице сияла улыбка счастья. Он заселился в их номер люкс за полчаса до ее приезда. Отель был приличным, и у них был огромный номер. Но Мелани уже тошнило от гостиниц, бесконечной раздачи автографов и ежедневных выступлений, плюс боль в ноге. Том ужаснулся, увидев, что щиколотка все еще распухшая и причиняет Мелани сильную боль.

Во вторник они давали очередной концерт. Сегодня была только суббота. Том планировал улететь в Лос-Анджелес в понедельник утром, чтобы успеть попасть на работу. Сразу после ее отъезда на гастроли он начал работать и теперь мог с радостью сообщить, что работа ему нравится. Поездки, которые ему обещали, должны были быть интересными. Его работа была связана с планировкой городов, и, несмотря на то, что большинство их проектов были коммерческими, они уже внедрили несколько разработок в развивающихся странах, бесплатно предоставив свои услуги местным правительствам, а это было как раз по линии Тома. Мелани радовало, что Том нашел себе место в соответствии с душевными склонностями, и не просто выполняет работу, а получает от нее моральное удовлетворение.

В тот вечер Том отвез Мелани поужинать, и она уплела огромный жирный гамбургер и порцию поджаренного кольцами лука. Потом они вернулись в отель и не могли наговориться. Она рассказывала ему о тех городах, где они уже выступили, о разных неприятностях, случившихся с ними, о том, что временами гастроли похожи на то, как дети идут в поход или новобранцы совершают марш-бросок – в состоянии временности своего пребывания на данном месте, когда только успел разбить лагерь, не успел прижиться как следует, а уже надо идти дальше, вперед. Отношения в группе были хорошие, товарищеские, и иногда приключались забавные истории, но в любом случае такая кочевая жизнь отзывалась скукой, так что недаром ребята из оркестра устроили в этот день стихийное сражение водяными шариками и, раздухарившись, начали швыряться ими из окна отеля в прохожих внизу. Дело кончилось тем, что менеджер отеля засек их, поднялся наверх и устроил им нагоняй, как нашкодившим школярам. Они вели себя как тинейджеры, которым нечем заняться. В свободное время на них, как правило, накатывало неукротимое озорство, они балагурили, потешались и напропалую дурили. Но чаще они посещали бары, где обслуживали официантки с обнаженной грудью, и заведения со стриптизом, зависали в барах и напивались. Том тем не менее находил их очень приятными малыми и был не прочь поболтать с ними, когда Мелани была чем-нибудь занята. Он начинал скучать по ней все больше, когда они были в разлуке, и Мелани сказала Пэм по секрету, что она все больше влюбляется в Тома, на что Пэм ответила, что она и Том очень подходят друг другу: оба легки в общении, неглупы, доброжелательны, бескорыстны – такие люди встречаются не на каждом шагу. И добавила, что ей повезло, благодаря Мелани она получает невероятное удовольствие от своей работы.

Том и Мелани чудесно провели время в Чикаго. Они ходили в кино, музеи и рестораны, по пути заглядывали в магазины и что-то себе покупали – потом будет приятно вспомнить, что вот эта вещица куплена ими совместно там-то… наглядная летопись отношений! А что касается отношений, то они много времени проводили в постели. Она продолжала носить свой черный ботинок, опиралась на костыли – и Том неуклонно следил за этим, и постепенно лодыжка стала меньше болеть. На ночь она ставила ботинок рядом с кроватью, и ее преследовало ощущение, что она отстегивает деревянную ногу. Она, хихикнув, сказала об этом Тому, и они долго смеялись, подбрасывая друг другу все новые шутки на эту тему, а напоследок Мелани запустила в него башмаком, едва не сбив его с ног.

– Эй, потише, расхулиганилась, костяная нога! – расхохотался Том и поймал рукой черный башмак. Это были незабываемые выходные. Мелани была благодарна Тому, что он использовал любую возможность и прилетал к ней, а радостное предвкушение свиданий и их совместное исследование незнакомых городов делало ее турне более терпимым. Дальше им предстояло отправиться в Ист-Кост, проехать весь путь вплоть до Вермонта и Мейна. Они будут давать концерты в Провиденсе и в Мартас-Виньярд. Том пообещал приехать в Майами и Нью-Йорк.

Выходные пролетели для них как один миг, и она ужасно не хотела, чтобы он уезжал. Воздух был горячий и душный, когда она подошла вместе с ним к кромке проезжей части, чтобы поймать такси. Грустно, что приходится расставаться, думал в эту минуту каждый. Но и Том, и она осознавали, что их влияние друг на друга становится все более благотворным, а влюбленность только усиливается, предваряя период полного расцвета чувств и радостного узнавания друг друга.

* * *

В Сан-Франциско Сет и Сара приняли первое же предложение на покупку их дома. Оно было выгодным. Люди переезжали из Нью-Йорка, и дом был им нужен как можно скорее. Они сразу выплатили всю запрошенную сумму и хотели, чтобы дом освободили в ближайшее время. Сара, хоть и готовила себя к этому, понимая, что этот шаг неминуем, очень не хотела лишаться родного пристанища. Сейчас у нее было такое чувство, словно ее грабят. Но, с другой стороны, и она, и Сет почувствовали облегчение, когда дом был продан. Сумма была немедленно зачислена на депозит третьего лица. Те предметы, которые предполагалось продать на аукционе Кристи, Сара уже отправила, а мебель из своей спальни, несколько вещей из гостиной, детскую одежду и несколько предметов мебели из детской комнаты она перевезла на свою новую квартиру на Клей-стрит. Теперь они будут жить иначе, поэтому много вещей не потребуется. Все папки и документы из офиса Сета перевезли в его апартаменты в «Отель Разбитых Сердец» на Бродвее. Кухонную мебель они поделили тоже. Еще Сара отправила в апартаменты Сета диван и два мягких кресла. Остальную мебель отвезли на склад. Произведения искусства отправили на аукцион в Нью-Йорк. Как нестерпимо грустно ей было видеть опустевшие комнаты – их дом стремительно распадался на части почти так же, как их совместная жизнь. В течение нескольких дней дом совсем опустел и стоял нежилой и разграбленный. Наблюдая за происходящим, она все время думала о том, что то же самое происходит с их браком. Удивительно, как мало потребовалось времени, чтобы все разрушилось. Подавленная, она заглянула в пустую детскую, сердце ее сжалось в горькой тоске, и она в последний раз прошла по комнатам своего дома – теперь уже бывшего своего. В кабинете Сета она обнаружила его самого. Он как-то нелепо стоял посреди комнаты и был так же подавлен, как и она. Хорошо, что детей при этом не было – накануне Пармани забрала их к себе, чтобы Сара могла спокойно все перевезти на Клей-стрит.