Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Леший - Петр Блэк

шли вперед не оглядываясь. Со стороны стаба все еще доносился рев элитника, иногда сливавшийся с автоматными очередями. Вскоре им пришлось подниматься по склону. Внезапно Леший обернулся и тут же залип на объятое огнем поселение.

– Чего остановился? – окликнул кваза Батя.

– Да так… – тот махнул рукой.

– Вижу, тебя тоже нехило потрепало. Ну и страшный ты стал, как задница орангутанга. Узнал лишь по глазам. Твой взгляд исподлобья ни с кем другим не перепутаешь. Волком смотрел на меня, когда впервые встретились.

– Так я же…

Хруст сухой ветки заставил обоих притихнуть. Леший мигом обнажил нож, а воскресший Батя поднял с земли метровую корягу. Встав спина к спине, они настороженно прислушались. Нежданный гость выдал себя тут же, прыжком выскочил слева и прямо на лесника. Вцепившись обеими руками ему в голову, двухметровый джампер потянул гнилые зубы к шее бедолаги. Батя подключился сразу. Со всего размаху влепил инфицированному прямо по макушке, отчего зомбак лишь злобно заревел. Леший, воспользовавшись моментом, нанес ему в живот десять ножевых, на семнадцатый раз рука прошла сквозь тело джампера. Отпустив нож, он схватил позвоночник зараженного и резко дернул на себя. Помимо шести костяных сегментов хребта, вдобавок наружу выскочили еще и окровавленные кишки. Верхняя часть тела зомби завалилась назад. Теперь голова джампера находилась на уровне собственной задницы. Батя добавил ногой, и голова, словно футбольный мяч, улетела во мрак.

– Что за на хер? – с облегчением выдохнул Леший. – Откуда он тут только взялся?

– Смотри, на нем плащ-дождевик. Обычно такие в лесу носят грибники. Возможно, попал сюда при очередной перезагрузке кластера. Тебе ли это не знать? Лесник…

– Возможно, ты и прав. Я уже давно не лесник. Скорее, мясник. В этом гребаном мире.

– Самоирония – это тоже хорошо. Но все же я бы не догадался сломать ему хребет.

– Так получилось. Что ж поделать. – Подняв с земли нож, Леший убрал его обратно в чехол.

На рассвете парочка вышла на асфальтированную дорогу. На покрытии все еще проглядывали разделительные полосы, что наталкивало на одни и те же мысли: «Кластер недавно перезагружался. Дорога куда-то однозначно приведет. Можно обзавестись оружием и едой».

– А теперь в какую сторону? Налево или направо? – уточнил Батя.

– Не знаю, – прищурившись, Леший попытался вспомнить карту, – этой дороги там точно не было.

– Не понял. Ты о чем?

– Да про одну карту, на ней было от руки отмечено несколько кластеров. – Повертев головой, он предложил идти направо. – Думаю, в той стороне находится стаб Юность.

– Надеюсь, там вкусно кормят? А то это тело постоянно голодное, – насмешливо усмехнулся Батя.

– Как в пионерском лагере. Еда там самая вкусная. Слушай, а ты помнишь Паука?

– Конечно. С памятью пока у меня все в порядке. Я сменил всего лишь внешнюю оболочку, а внутри я все тот же Батя.

– Так вот, он в больничке сейчас, восстанавливается. Но у меня опасения насчет его жизни. Местный глава оказался, мягко сказать, еще тем сукиным сыном. Ублюдком, короче. В обмен на ништяки он поставляет внешникам детей на органы. Ты только представь это. Детей и на органы…

– Вот мразь.

– Батя, мне нужна твоя помощь. Боец ты опытный. Обращаться с оружием умеешь. Уверен, вдвоем мы сможем организовать захват этого поселения. Сто процентов, в стабе есть недовольные политикой Мятого. Они к нам и примкнут. Это в разы упростит нам задачу.

– Крупный стаб? Хорошо укреплен?

– Человек двести – двести пятьдесят, не больше. Но со всех сторон надежно защищен. По периметру вышки, доты и бронетехника. Короче, полный писец. Но шанс все-таки есть.

– Ладно. Разберемся по ходу.

Около часа они шли, пока не увидели на обочине покореженный в хлам грузовик. Машину будто пропустили через гигантские жернова. Сразу так и не определишь, что за модель. Лишь опытный Батя предположил по форме уцелевшей левой фары и протекторам на шинах, что это «Урал».

– Интересно, что с ним здесь произошло? – не сводя взгляда с грузовика, произнес Леший. – Следов горения не видно.

– Скорее всего, напал матерый элитник. Других версий у меня нет.

– Ну да. Возможно, ты прав.

Неожиданно впереди из-за поворота показался зараженный, ковылявший в сторону Лешего и Бати. Размахивая руками, словно отбиваясь от невидимого врага, он рефлекторно дергал головой. Спереди рубашка и брюки мертвяка были испачканы кровью. Шаркая ногами, он что-то неразборчиво рычал. Видимо, в нем еще осталось что-то человеческое.

– Что-то здесь не так, – подметил лесник. – Откуда здесь пустышки, если этот кластер давно не перезагружался?

– Нашел что спросить. Я что, ходячая энциклопедия?

– Ладно, забыли. Давай завалим этого гада.

– Давай.

Когда расстояние сократилось до пяти метров, тут же завоняло дерьмом. Остановившись, мертвяк замер. Он смотрел на бывалых кровавыми глазами. Разинув широко рот, устрашающе заревел.

– Фу-у-у… Мля… У меня только нож, – скривившись от тошнотворной вони, произнес Леший.

– Похоже, этот ушлепок тоже от пуза нажрался мяса, как и тот джампер. Смотри, как его брюки натянулись чуть выше колен. Похоже, вот-вот лопнут.

– Ну да…

Леший, сверкнув лезвием ножа, кинулся на зараженного. С лету ударил двумя ногами прямо в грудь мертвяку, отчего тот сразу шлепнулся на задницу. Штаны разошлись по швам, скопившаяся коричневая масса разлетелась в разные стороны. Смачный катях влетел прямо в лоб Бате. Он даже немного пошатнулся. Лесник, резко вскочив на ноги, закончил схватку точным ударом в левый глаз мертвяку.

– Кажись, все… – облегченно выдохнул победитель.

– Тьфу! Что за на хер? – Батя обтер рукавом обгаженное лицо. – Зашибись срикошетило!

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся Леший. – Да ну! Прямо в лоб? Ну и фортануло же тебе!

– Хорош ржать. Завалил этого гада? – с чувством отмщения пнул Батя тело зараженного. – Молодец! Пошли отсюда. – Намеренно задев плечом Лешего, насупившись, он пошагал дальше.

* * *

Опустив головы, уставшие, они еле плелись по дороге. Леший шел чуть впереди, Батя следом. Солнце в этот день жарило беспощадно. Подняв слегка подбородок, лесник резко остановился, перерожденный полковник тут же уткнулся ему носом в спину.

– Стаб, – еле шевеля потрескавшимся губами,