Дагестанская сага. Книга II - Жанна Абуева

Адриатическое море с его невероятными оттенками от бирюзового и до лазурного было изумительно. При ближайшем знакомстве, однако, оно оказалось очень солёным, держа людей на поверхности так, словно это были пробки от шампанского. Солёная вода неприятно щипала, попадая в рот или нос, и вода родного Каспия Юсупу с Маликой показалась самой желанной на свете.

Югославы встречали советских людей с живым интересом, хотя вокруг было полно других иностранцев. Отель «Солярис», где отдыхала их группа, располагался неподалёку от города Шибеника, и побережье было усеяно туристами и горожанами. В один из дней к Малике подошла на пляже молодая югославка и, представившись Бранкой, завязала непринуждённый разговор, засыпав кучей вопросов о Советском Союзе, где она ещё ни разу не была, но куда очень хотела бы поехать. Бранка была такой же простой и приветливой, как и все её соотечественники, женщины быстро подружились и весело болтали, помогая себе жестикуляцией и переходя с русского языка на сербский, с английского – на немецкий, который Малика учила в школе и институте.

В разговоре Бранка сказала, что Югославия к СССР относится уважительно и сердечно, в отличие от Болгарии, которая его не любит и терпит только из-за помощи, и напрасно Советский Союз так ей доверяет. Малика, не привыкшая мыслить такими глобальными масштабами, не сразу и нашлась, что ответить, пробормотав что-то о дружбе между народами.

В один из дней их группу привезли на белградскую улицу, где было полно праздно гуляющего народа. Гид сообщил, что по средам здесь выступают в порядке очерёдности самодеятельные ансамбли из числа обычных горожан, представляющих тот или иной квартал Белграда. И действительно, на добротно сколоченной сцене расположились аккордеонист, ударник и два гитариста, все довольно пожилые, но бодро и лихо игравшие на своих инструментах и столь же бодро распевавшие разные песни, чем, конечно, нельзя было не восхититься. Люди танцевали прямо на улице, и Малика, подняв голову, увидела, что почти из всех окон близлежащих домов выглядывали жильцы, усердно подпевая музыкантам.

Зрелище было таким непривычно ярким и сердечным, что не хотелось уходить, а когда время всё же пришло, Малика приблизилась к одному из музыкантов и вручила ему захваченный с собой из Махачкалы сувенирный буклет со стихами Расула Гамзатова «Журавли» и нотами музыки Яна Френкеля. Старик поблагодарил Малику и пообещал непременно включить песню в репертуар их группы.

Шокирующими были югославские магазины с их невероятным для советского глаза ассортиментом товаров. Яркие, нарядные упаковки словно призывали: «Купите нас!». И дагестанские туристы, смущённо пересчитывая свою скромную обменную валюту, приценивались, теряясь от такого изобилия и подбадривая себя бывшей в ходу шуткой: «А зато наши танки в порядке!»

Несмотря, впрочем, на открывшиеся взору прелести свободной западной жизни, все скучали по дому и считали дни, когда отправятся обратно.

В последний вечер администрация отеля устроила прощальный ужин. За столами ресторанного зала собрались выезжающие завтра туристы, среди которых, кроме дагестанской, были группы из Молдавии, Украины, Узбекистана и Сибири.

После ужина между столами началось своеобразное соревнование кто кого перепоёт, и каждая группа выводила хором любимую «Катюшу», «Смуглянку», «Подмосковные вечера». Одна песня сменяла другую, соревнование достигло своего апогея, когда встал руководитель дагестанской группы Фёдор Иванович Потапов и неожиданно затянул: «Широка страна моя родная!..», и тогда все гости дружно подхватили, почувствовав какой-то небывалый порыв единения. У многих на глазах выступили слёзы, ибо, несмотря на серые, рутинные будни и скудные прилавки советских магазинов, они всё же любили свою страну, гордились ею, и это чувство переполняло их души вместе с чувством радости от того, что совсем скоро они увидят Родину.

На следующий день они покидали наполненную солнцем и улыбками Югославию. Когда часа через три их встретила в киевском аэропорту хмурая и откровенно хамовитая чиновница, Юсуп, не скрывая сарказма, воскликнул:

– Ну вот, теперь мы ясно чувствуем, что мы дома!

Как-то вечером пришла тётушка Салихат и пригласила на свадьбу своей дочки Эльмиры.

– Передай, пожалуйста, всем в Буйнакске, что я буду ждать! – сказала она Малике. – И Айша пусть обязательно приедет!

– Тётя Салихат, я не уверена, что она сможет, – ответила Малика. – Мама практически не выходит из дома, тем более на свадьбы. Но все остальные, конечно, приедут!

Известие о том, что Эльмира выходит замуж, Марьяшу поразило. Они были ровесницами, однако замужество как таковое представлялось девушке довольно абстрактным и отдалённым, если вообще реальным, и лично себя в роли невесты, а тем более жены она ещё не видела. Если честно, она вообще не думала о будущем, живя лишь днём сегодняшним, в котором ей было весело и интересно. Она думала об университетских буднях, о своих подружках, о кинофильмах и музыке, которая заполняла её жизнь, снова и снова врываясь в неё песнями Муслима Магомаева, Аллы Пугачёвой, Джанни Моранди, Челентано, Джо Дассена и Далиды.

– Смотри, ты тоже обязательно приходи! – прихлёбывая горячий чай, обратилась к Марьяше тётя Салихат.

– Ой, я не люблю свадьбы… – быстро сказала девушка, но тётушка тут же её перебила с обиженным видом:

– Люблю-не люблю не бывает! Надо ходить к родственникам, этим ты своё уважение показываешь! Тем более что вы с Эльмирой хорошо общались тогда в Кумухе, ты же помнишь?

– Да, – сказала Марьяша.

– Так что никаких отказов я не принимаю! Если не придёшь, я сильно на тебя обижусь! – заявила тётушка и, отодвинув чашку, стала прощаться:

– Пойду-ка я, а то ещё других родственников надо обойти!

– Малика, послушай! Мой сын… он страдает! – Торопливый голос Марата звучал приглушенно, точно хозяин его опасался, что кто-то может его услышать.

Малика молча слушала, сжимая в руке телефонную трубку.

– Ты не должна… идти на поводу у своей… обиды! Ты слышишь меня?

– Слышу, – ответила Малика.

– Да, я был неправ, и ты имеешь все основания злиться на меня, но при чём здесь наши дети? Они-то почему должны страдать?!

Малика вдруг почувствовала неимоверную усталость, как если бы её заставили целый день работать в одиночестве в поле.

– А теперь ты послушай, – проговорила она медленно. – Никакой злобы по отношению к тебе у меня нет! Но и доверия тоже нет, ни к тебе и ни к твоему сыну. Можешь обижаться на меня, но это так! Жаль, что приходится тебе это объяснять. Ты прав, что дети ни в чём не виноваты, но я знаю одно: страдать из-за твоего сына моя дочь не будет никогда. Я просто не допущу этого!

На том конце провода слышно было тяжёлое дыхание, а потом Марат произнёс:

– Ты просто эгоистка. Бессердечная, злопамятная эгоистка, и я…