Фантом. Последние штрихи - Томас Тессье

одной из них не было ничего серьезного, и я сомневаюсь, что ты далеко от меня ушел в этом вопросе.

– Хочешь сказать, ни одной не удалось тебя охомутать?

– Верняк.

Они выпили еще и продолжили разговор. Позже, когда Майкл Ковингтон поднялся на второй этаж и лег спать в комнате сына, старики вышли на улицу, подышать свежим воздухом. Ночь была темной и безликой.

– Небо затянуло, – заметил Лузгарь. – Возможно, пойдет дождь.

– На юге ураган. Говорят, он движется вдоль побережья в нашу сторону.

– Возможно. Сейчас для них самый сезон, а в этом году не было еще ни одного.

– А может, он рассеется над морем до того, как до нас доберется. Не нужен нам никакой ураган. Хватило того, который был в пятьдесят пятом.

– Тихо сегодня, правда?

– Наверное, у сверчков выходной, – сказал Мутный.

Они сели на капот старого «Студебекера».

– Ты знал Снаффи Хагстрома?

– Снаффи Хагстрома? – Мутный задумался. – Нет, вроде нет.

– Забавный экземпляр. Все время пел.

– Много кто так делает.

– Нет-нет, – сказал Лузгарь. – Я имею в виду, что он пел все время. Спрашиваешь у него, как дела, а он поет в ответ: «Отвечу тебе честно, сегодня все чудесно».

– Все время пел?

– Все время, – кивнул Лузгарь и улыбнулся своему воспоминанию. – Если он злился на кого-то, то пел «Сукин ты сын», на мотив девятой симфонии Бетховена: та та та таммм.

– В жизни ничего глупее не слышал, – заявил Мутный.

– Да уж, не говори. И я не уверен, что он с кем-нибудь нормально разговаривал. Все время только пел.

– И что с ним случилось в итоге?

– Понятия не имею. Сам хотел у тебя спросить. – Лузгарь огляделся и потом крикнул в ночное небо: – Снаффи! Где ты?

– Точно не здесь, – сказал Мутный. – И слава Богу.

На улице стало холоднее, и они вернулись в сарай.

– Кажется, я снова начинаю пить, – сказал Мутный, открывая очередную банку пива.

– Самое время, учитывая, что у тебя больше нет горячей мамочки, – с сарказмом отозвался Лузгарь.

– Но мне это на пользу не пойдет. – Мутный залпом осушил банку и рыгнул. – Точно не пойдет. – Он потянулся за следующей.

Возможно, дело было в воспоминаниях о Снаффи Хагстроме или в пиве, но Лузгарь внезапно громко запел.

– Вернись домой, Билл Батлер, вернись ко мне домой…

– Эй, эй, прекрати, – запротестовал Мутный. – И вообще, в этой песне поется про Билла Бейли.

– Не знаю никакого Билла Бейли, но был у меня знакомый Билл Батлер.

– Не важно… Оставь его в покое. У меня очень чувствительные уши.

– Билл Батлер, – задумчиво произнес Лузгарь. – У него глаза вечно были на мокром месте. Стоило на него взглянуть, и тебя словно волной обдавало. И на ногах он держался с трудом, но славный был парень…

– Умолкни и дай пива.

– Слушай!

– Что?

– Давай сегодня оттянемся хорошенько.

– Думал, мы этим и занимаемся.

– Хорошо.

Но ночь шла, и они в своих креслах все ниже и ниже, и разговор стихал. Наконец Лузгарь замолчал посреди предложения, потеряв ход своих мыслей. Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, но так их не открыл. Мгновение спустя он уже храпел. Его храп не особо беспокоил Мутного, который растянулся на старом автомобильном кресле и уже заснул.

Примерно в это же время Линда Ковингтон тоже задремала с раскрытым журналом «Гламур» на коленях.

27. 4:47 утра

Журнал соскользнул с колен Линды и приземлился на коврик у ее ног. Она приоткрыла и снова закрыла глаза. Несколько секунд спустя резко выпрямилась и с тревогой огляделась. В шее что-то щелкнуло, а в затылке запульсировала боль. Она проспала больше двух часов.

Лицо Неда светилось от пота призрачным сиянием. Над верхней губой собрались мелкие капельки. Волосы прилипли к голове, и наволочка потемнела от влаги. Дрожащими руками Линда измерила ему температуру. Градусник показал 39,4. «Пускай это окажется пределом, – взмолилась она. – Кризисной точкой, после которой наступит перелом, и как можно скорее». Она чувствовала себя виноватой за то, что заснула, но была счастлива, что проснулась именно сейчас. Строчка из старой песни промелькнула у нее в голове: «Самый темный час – перед рассветом». Это был тот самый час.

Линда поспешила вниз за стаканом холодного сока, но когда вернулась, то не смогла заставить Неда его выпить. Она попыталась приподнять его голову, но он застонал и прошептал что-то в своем беспокойном сне. Тогда она поднесла край стакана к его губам, но он не стал глотать. Сок вытекал из уголков губ и стекал по подбородку. Надо будет попробовать еще раз через несколько минут.

Было что-то еще в этом ночном часе. Что-то, что пыталось проникнуть в сознание Линды. Факт. Обрывок информации. «Нет, забудь об этом». Но она не могла выбросить его из головы. Это был один из зловеще-притягательных осколков бесполезных знаний, которые печатают в газетах, чтобы заполнить в колонке пустое место шириной в две строки. По словам врачей, большинство смертей происходит за час до рассвета.

Линда должна была что-то сделать, чтобы отогнать от себя эти мысли. Она пошла в ванную, открыла кран и подождала, пока вода не станет приятно-прохладной. Потом намочила полотенце для лица, отжала его, вернулась в спальню и принялась обтирать им лицо, шею и руки Неда. Однако даже после того, как она закончила, кожа ее сына все еще была очень горячей. В нем бушевала лихорадка. Что еще она могла для него сделать? Она нашла флакон со спиртом для растирания и нанесла жидкость на его руки и грудь. «Какие хрупкие косточки», – подумала она, прикасаясь к нему пальцами. Казалось, он состоял из одних ребер, тонких и податливых. Ребенок-воробей. Закончив, она застегнула его пижамную рубашку.

Что-то еще. Линда вспомнила, как ей кто-то говорил, что в это время суток уровень сахара в крови человека падает до двадцатичетырехчасового минимума. Человеческое тело находится в самом уязвимом состоянии. На дне ночной бездны. Самый глубокий сон, из которого некоторые так и не возвращаются. Уровень сахара в крови был одним из факторов, спровоцировавших сильный приступ астмы, перенесенный ею несколько лет назад. По крайней мере, так уверяли врачи, но что они знали? После всех тех анализов, которые они провели, ни один из полудюжины специалистов так и не смог сказать, что вызвало такой необычный приступ. Приходится верить врачам, потому что нет выбора – но иногда кажется, что они просто гадают на кофейной гуще. Уровень сахара в крови… Линда еще раз попыталась заставить Неда проглотить хотя бы немного сока. Может быть, немного все-таки попало в пищевод, но совсем чуть-чуть.

Что,