Академия попаданок. Первый семестр и Второй семестр. Дилогия - Мила Светлая

И в этот момент я поняла, чем могу доставить радость Джулии!

Я сделала вид, что излишне активно мешаю половником, и алюминиевой рукояткой сбила все склянки на пол. Все ингредиенты рассыпались, из битого стекла вряд ли что можно было извлечь, а сама смесь на полу приобрела неприятный вид болотно-зеленой лужицы. Я услышала аханье других студенток, и увидела удивленно вскинутые брови Джулии.

Да, именно это я и хотела сделать. Я ничего не добавила в борщ, но мой план еще не провалился. Я чувствовала, что сделала все правильно.

— Мда, дитя, довольно досадно получилось. Надеюсь, что ты успела добавить нужные порошки и капли? — спросила графиня.

Я отрицательно покачала головой. На губах Джулии появилась тень улыбки. Ее гамбургер был почти готов.

— Что же, наказанием за такую неловкость станет прогулка до туалета. Да уж, такое неудачное выполнение задания встречается мне впервые, до этого студентки сыпали хотя бы что-то в свои «кулинарные шедевры»… Но ты можешь закончить свое блюдо, тем более, что оно почти готово… — хмыкнула графиня.

Улыбкой Джулия стала напоминать того самого Рональда Макдональда, закусочные которого так вольготно разбросаны по миру. Не удивлюсь, если Макдональдсы есть даже в тундре и эскимосы с удовольствием поедают картошку фри и закусывают гамбургером из оленины. Кстати о гамбургере — он был готов и напоминал коричнево-желтый булыжник, поросший листьями салата. Но не это главное — Джулия улыбалась, сейчас она была довольна и радостна, а это…

— За что вы меня наказываете? Я же выполнила свое задание, видите, как от одного запаха борща Джулия испытывает неизмеримую радость! А ведь это она даже пробу не сняла! — я тут же обратила всеобщее внимание на улыбающееся лицо Джулии.

Улыбка тут же оказалась стертой, но сам факт ее появления и блестящие от радости глаза Джулии сказали о многом. Как и говорила моя мама — Ангри сейчас радовалась из-за моего наказания, а это значит, что мой план оказался верен. На самом деле так себе планчик, но я неплохо узнала психологию Джулии, и сделала ставку именно на вредность.

Ставка сыграла!

Графиня смотрела на Джулию. Американка конечно насупилась и показала всему миру, что несчастнее ее только гомосексуалисты, которым в России запрещают проводить гей-парады, но губы графини понемногу раздвигались в довольной улыбке.

— Ничего я не испытываю. Ты лжешь! — пробурчала Джулия и подтолкнула ко мне свое неказистое надругательство над искусством кулинарии. — На! Попробуй мое творение! Ты точно испытаешь великую грусть.

Глядя на ее гамбургер, я уже испытала грусть — показалось, что если откушу всего один кусок, то сразу же испытаю дикую изжогу, несварение и на полгода поселюсь в туалете, где буду кричать в белые фаянсовые недра и звать Ихтиандра.

— Постой, Джулия, а ведь Марина права! На твоем лице действительно остались следы радости, а это значит, что твоя соперница перешла на новый уровень магии

— магию без приспособлений и ингредиентов, магию манипуляции. Но такое изучают лишь на третьем курсе, поэтому вряд ли я смогу принять этот результат, как целенаправленный и осознанный, скорее всего, это лишь удачное стечение обстоятельств.

— Нет, я специально это сделала, — пыталась я возразить, но тут же поняла, что сама себя загнала в ловушку.

— Вот поэтому и идешь мочить тряпку, — наставительно сказала графиня. — Если бы все произошло случайно и ты раскаялась в содеянном, то я бы тебя простила, но увы, за просыпанные ингредиенты должен кто-то ответить. Сходи и намочи тряпку. Потом уберешь эту лужу, а то она вскорости начнет плохо пахнуть и мы можем задохнуться.

Я с укоризной взглянула на графиню — все-таки я выполнила задание, — но не стала спорить и отправилась к тряпке. Исход мне был известен — стоило только коснуться средства для вытирания мела с доски, как тряпка тут же становилась сырой. Я протянула руку, подмигнула Агапе и взяла в руки… сухую тряпку.

Я помяла ее для приличия, как шарик-антистресс, но тряпка даже и не думала становиться мокрой.

Что такое?

Почему?

Неужели кончилась моя индульгенция и я теперь не смогу безнаказанно хулиганить? Агапа с Маньярой тоже удивленно подняли брови, похоже, что моя лафа закончилась.

Но почему?

— Ква-хихик! — послышалось в дальнем углу кухни, возле плиты, и я успела заметить зеленую чешуйчатую лапку, поспешно втянутую в темный угол…

Ква-хихик?

Этот звук раздался явно неспроста. И к тому же я узнала зеленую лапку! Странно это все, загадочно.

— Марина, что-то случилось? У тебя такой же вид, как у Борзяна при виде голой девицы, — окликнула меня графиня.

— А вы разве ничего не слышали? — я посмотрела на своих подруг, но те в ответ только пожали плечами.

— Нет, я слышу только как готовятся блюда Настроений, и как вопит твоя совесть, взывая к тому, чтобы сходить в туалет и намочить тряпку, — графиня сдвинула брови в одну ломаную фигуру, напоминающую мохнатую сойку.

— Но я… — еще раз помяла в руке сухую тряпку, но она даже и не вздумала становиться сырой. Вот же вредина, прямо как Джулия.

А Джулия скалилась во все тридцать два зуба, даже не скрывая своей радости. Мой план меня же и подвел. Печалька.

Я заметила, как графиня вытащила платок. Мда, у меня еще свежо воспоминание о том, как одна из наших студенток Фелиция Тромп однажды возмутилась и напрочь отказалась исполнять наказание. Тогда маркиза Ежина без лишних размышлений взмахнула платком и Фелиция, ставшая послушной куклой, тут же вышла из аудитории и вскоре вернулась с мокрой тряпкой. На утро от Фелиции не осталось и следа.

Мне вовсе не хотелось повторять участь сокурсницы, и я тут же выскочила из кухни. Ладно, во всем есть свои плюсы — мне не придется пробовать отраву Джулии. Я шла по красной дорожке в сторону туалета и привычно показывала настенным портретам языки. Они привычно следили за мной, но не шевелились, предпочитая стоять на месте.

— А Мариночка — дурочка! — вдруг пропел крайний портрет, где моложавый мужчина в серебристой мантии и с остроконечной короной на голове поддерживал за руку симпатичную азиатку в роскошном халате.

Я остановилась как вкопанная. Вот не хватало, чтобы еще портреты высказывали свое мнение касательно моих умственных способностей. Да, не Эйнштейн, но к умственно отсталым себя никогда не причисляла.

Под моим пристальным взглядом пара ничуть не смутилась, а все также продолжала бесстыдно пялиться на меня. Я сделала три шага вперед — глаза передвинулись следом за мной. Назад — тоже самое.

— Вы чего обзываетесь? — я вспомнила, как графиня недавно делала бровями мохнатую сойку и попыталась сделать тоже самое.

Почувствовала, что выгляжу крайне глупо и грозно опустила уголки губ. Вот теперь портрет должен был испугаться.