Академия попаданок. Первый семестр и Второй семестр. Дилогия - Мила Светлая

У моих соседок по комнате успехи были более воодушевляющими — они смогли заставить своих оппоненток испытать нежность и злость. Причем Кристина так разозлилась, что полезла на Агапу в драку, отчего подруга со скоростью белорусского партизана забралась под стол и начала ловко отбиваться дуршлагом. Графине все же удалось утихомирить разъяренную тигрицу, а после поймать Агапу, когда на нее начала снисходить ярость. В ярости Агапа стала похожа на президента своей страны, когда тот распекает и увольняет чиновников. Вот только усов не хватало, да и волос было лишку.

Однако, после всех кулинарных изысков мы оказались в комнате, где я рассказала о появлении суслягуха и о том, что увидела в проделанной дыре.

— Вот честное слово, я думала, что увижу чью-либо комнату или кабинет, а там оказался потайной ход. Узкий, темный и я не решилась туда лезть одна. Может…

— Даже и не думай! — тут же возразила Агапа. — Надо об этом ходе рассказать герцогу! Вдруг там что-нибудь страшное, а мы вызовем его наружу и тогда вся Академия накроется медным тазом? А впрочем, пойдем! Настучим этому страшному по бульбе и пусть валяется униженный и оплеванный! Чего мы ждем? Пойдем прямо сейчас! Где моя боевая лопата?

Графиня сказала, что побочные эффекты от принятия специфических ингредиентов закончатся через час-полтора после приема внутрь, именно поэтому я не обратила никакого внимания на слова вечно спокойной Агапы. В ней сейчас говорила ярость, вызванная Кристиной, и скоро это должно закончиться.

Маньяра улыбнулась улыбкой Моны Лизы и мягко возразила:

— Давайте лучше нарвем полевых цветов и сплетем венки, а после с песнями и плясками спустимся вниз. Мир должен цвести и пахнуть, в мире не должно быть зла. А если нам кто-нибудь встретится там, внизу, то мы поцелуем его и сплетем еще один венок. Выведем его наружу и затянем в наш дружный хоровод под ласковым солнышком. Мир любит нас…

Да уж, с такими подругами только в разведку идти — одна тут же накинется на противников с яростной бранью, а вторая завалит цветами и поцелуйчиками. Мне пришлось отпаивать обеих чаем с лимоном. Хорошая вещь, очень действенно помогает при легком отравлении разными «специфическими ингредиентами».

Этому способу меня соседка из прошлой жизни научила, Ирка Киселева. У нее муж не пьет, не курит, занимается спортом, но раз в месяц у него наступал «разгрузочный день», когда он под воздействием легких наркотиков шатался по району и улыбался всем подряд. Вот тогда Ирка вылавливала своего благоверного и насильно вливала в него чай с лимоном. На этот случай у нее всегда был припасен спецтермос, который она обновляла раз в три дня. Муж приходил в себя и позволял себя увести домой. На месяц снова воцарялись спокойствие и благодать.

На удивление, моим соседкам это тоже помогло и вскоре мы вполне серьезно обсуждали ночную вылазку. Ну да, не полезем же мы днем искать на свои попы приключения. Нам ночь и мистику подавай!

Борзян залетел ближе к вечеру, когда девчонок «отпустило». Мы поболтали о том, о сем и попросили его не будить нас такими громкими криками. Борзян как всегда клятвенно приложил руку к выступающему из мощной груди клинку и пообещал шепнуть каждой на ушко пожелание доброго утра. При этом его глаза так хитро поблескивали, что мы тут же поверили и попрощались с никогда неунывающим призраком.

Вечер промелькнул тенью летучей мыши и вскоре в Академии погасли все огни. Наша группа оделась во все черное и стала напоминать тройку неуверенных в себе ниндзя, которые шугались любых звуков и подбадривали друг друга тихим шепотом. Особенно, когда наступали на пятки.

— Ты уверена, что там еще осталось то самое отверстие? — шепнула Агапа, когда мы тихонько выплыли из коридора.

— Да, к нам никто не пришел, значит, пока еще не нашли.

В руках мы несли светящиеся платки, они как маленькие привидения парили в воздухе и освещали путь на пару метров впереди. Удобное заклинание "Фламма" позволяло сэкономить на фонарике, и гаснет от дуновения хозяйки.

Все-таки втроем было не так страшно, хотя мурашки табунами мустангов носились по спине. Молчаливые портреты задумчиво посматривали на нас, будто решали — упасть и грохотом привлечь всеобщее внимание или смолчать и пропустить трясущихся от страха супергероинь.

— Вот за этим портретом и скрывается ход, — шепнула я и показала на портрет с моложавым мужчиной и красавицей-азиаткой.

Агапа подняла платок повыше, и злые глаза мужчины блеснули яркими рубинами, глаза девушки тоже светились отнюдь не добротой. Как я этого днем не заметила? Два страшных человека прожигали нас взглядами, и будь я чуть менее огнеупорной, то остались бы от меня обручальное колечко и две шпильки- невидимки.

— Ой, мамочки-и-и, — тихо простонала Агапа, когда я взяла себя в руки и несмело коснулась позолоченной рамы.

— Начали носиться не только по спине — они слонами топтались уже по всему телу и загоняли душу поглубже в пятки.

Рама сдвинулась влево и открыла круглый проход. За ним чернела темнота и имя этой темноте было «Неприятность».

Бррр, какие только мысли не придут на ум полпервого ночи возле потайного хода. Я оглянулась на своих подруг, заметила их глаза величиной по пять рублей, и ободряюще улыбнулась. Глаза девчонок распахнулись еще больше.

— Вы чего? — удивилась я.

— А ты чего оскалилась, как упырь со стажем? — спросила в ответ Агапа.

— Да я только улыбнулась.

— А выглядела так жутко, будто я твоей помадой все стены изрисовала, — поддержала Маньяра.

— Ну простите, что моя ободряющая улыбочка вызвала у вас такие эмоции, — хмыкнула я. — Ладно, хватит разглагольствовать. Пойдемте… или вы останетесь?

Девчонки не сразу ответили и я поняла, что второй вариант был бы для них предпочтительнее. Но я сурово сдвинула брови и они со вздохом кивнули.

Я умею иногда сурово сдвигать брови. Да-да, плюшки-ватрушки. Один раз на меня в подъезде напал нетрезвый мужчина, по всей видимости с целью получения любви и ласки без походов в рестораны и кино. Однако, я не такая и он тут же отпустил меня и заплакал как младенец, когда я сурово сдвинула брови. А может, он так сделал из-за струи газа из баллончика, которую я выпустила ему в лицо, но мне хочется думать, что зарыдал он все-таки из-за моей лютой суровости.

Как самая храбрая из троицы (а может, меня было меньше всего жалко) я первая нырнула в потайной ход. Я очутилась в узком замшелом коридоре, напоминающем прямую кишку окаменевшего динозавра. Скользкие от плесени ступени вели вниз и терялись в полной темноте.

За портретом послышалась возня, а после более слабая Агапа залетела легкой ласточкой в потайной ход и героически зажмурилась. При этом она набрала в грудь как можно больше воздуха и собралась оглушить неведомого врага визгом. Пришлось прошептать, что все нормально и она в безопасности. Пока…

Спустя десять секунд из-за портрета возникла кучерявая голова Маньяры. Агапа собралась высказать свое отношение к нашей подруге, но потом просто махнула рукой.