Звезда моей души - Татьяна Устименко

Переулок Кинжалов почти закончился, и Ребекка подошла к щедро освещенному трактиру, заполненному вовсю горланящим песни народом: свободными от дежурства стражниками, состоятельными горожанами и удравшими из королевского дворца дворянами, уставшими от капризов своего повелителя. Все это не совсем натуральное веселье заливалось потоками сбитня, вина и пива, что еще раз доказывало — люди осознают шаткость своего положения и гуляют так, будто доживают последние дни. Впрочем, сие утверждение вполне соответствовало жестокой действительности, ибо ни для кого в столице уже не являлось секретом, что Блентайр умирает…

Лайил облегченно вздохнула и уже было собралась войти внутрь теплого помещения, как вдруг заметила хрупкую детскую фигурку, беспомощно распростертую под стеной трактира. Рядом с ребенком лежал большой белый пес, судя по всему тоже находящийся при последнем издыхании. Ребекка скабрезно ругнулась, точным движением бросила машинально выхваченные клинки обратно в ножны и приблизилась к своей неожиданной находке. Сначала она подумала, что нашла мальчика, причем не из простых, одетого в богатую, нарочито неброскую одежду, но потом пригляделась внимательнее и ахнула…

Этот изящно очерченный профиль, кажущийся необычайно хрупким на фоне белесого тумана, эти длинные пряди иссиня-черных волос, гладкий, нежный лоб, закрытые глаза миндалевидной формы… Нет, подобные черты не могли принадлежать мальчику! И как она умудрилась ошибиться? Очевидно, ее обманула узкобедрая невысокая мальчишеская фигурка, но это, бесспорно, была девушка, еще совсем юная, едва вступившая в пору девичества. Ребекка тут же ощутила ничем не истребимую женскую солидарность, объединяющую ее и сию бездомную малютку, и умилилась до слез.

Лайил участливо наклонилась к девочке и увидела, что веки умирающей крохи затрепетали от испуга, а ее почти примерзшие к земле руки силятся оттолкнуть, защититься… Тогда лайил извлекла из сумки тряпку, пропитанную усыпляющим составом, предназначенную для усмирения особо ретивых правонарушителей, и наложила на нос девочки, погружая незнакомку в долгий сон без сновидений.

— Спи, малышка! — повелительно прошептала стражница.

А затем одной рукой она уверенно подхватила свою необычную находку. Крякнув, взвалила на другое плечо вяло огрызнувшегося пса и решительно потопала в сторону дома, чуть покачиваясь под тяжестью двойной ноши, но отнюдь не собираясь бросать ни девочку, ни собаку.

Оказавшись в родной хибарке, Ребекка отдала псу почти весь запас имеющейся у нее еды и радостно удостоверилась: собака ест, а значит, выживет. Воительница бережно раздела спасенную малышку и задумчиво присвистнула, обнаружив на ее спине нечто сказочное, давно уже не встречавшееся в Блентайре и повергшее лайил в бурный восторг. Она обтерла мокрым полотенцем спасенную эльфийку, уложила в свою постель, а сама опустилась в дедушкино кресло и углубилась в пространные размышления…

Лучик дневного света шаловливо проникал сквозь серую, плотно задернутую оконную занавеску и играл пылинками, порхающими над дощатым, плохо отмытым полом. Белый пес сладко дрых на домотканом половичке, уронив голову на передние лапы и счастливо приоткрыв пасть. Рядом с ним стояла дочиста вылизанная глубокая миска, еще хранящая запах перловой каши, щедро сдобренной салом и костями. Я обрадованно улыбнулась, мысленно возблагодарив нашего доброго спасителя, избавившего несчастное животное от мучительной голодной смерти. Кстати, где же он сам, этот неизвестный спаситель, и куда мы попали?

Я с трудом оторвала от подушки свою разрывающуюся от боли голову, пытаясь осмотреться по сторонам. Приютившая нас комнатушка оказалась небольшой и вопиюще неухоженной. Кроме кровати, на которой я и лежала, в ней располагался перекошенный шкаф с необструганными дверцами, черный от копоти камин, комод с зеркалом и чрезвычайно большое, кажется, снабженное полозьями кресло, задвинутое в самый дальний, темный угол, куда совершенно не попадали единичные лучи Сола, умудрившиеся пробиться через занавеску. Кресло размеренно покачивалось…

За раскрытой дверью комнаты смутно просматривалась небольшая прихожая, заваленная старым, затянутым паутиной барахлом. Я понимающе усмехнулась и повела носом — в хибарке пахло плесенью, запустением и еще чем-то сладковатым, незнакомым. Как я ни старалась, так и не смогла идентифицировать этот слабый, едва уловимый аромат. Проанализировав свои впечатления, я пришла к однозначному выводу: хозяином домика является конечно же мужчина, причем не сильно зацикленный на поддержании порядка и не очень-то обременяющий себя домашними хлопотами. Я неловко повернулась, кровать скрипнула…

Пес лениво приоткрыл левый глаз и застучал хвостом по полу, показывая — все хорошо, мы находимся в безопасном месте. Кресло качнулось сильнее и остановилось, а из его недр поднялась высокая, атлетически сложенная фигура. Я опасливо подтянула одеяло, укрываясь им до самого носа и настороженно следя за хозяином домика, приближающимся к кровати. Ему хватило всего лишь четырех шагов, чтобы пересечь свободное пространство комнаты и остановиться возле меня. Царящий в хибаре полумрак скрадывал очертания тела, выявляя лишь общий контур — пропорциональный, подтянутый, мускулистый. Я различила длинные волосы, заплетенные в две косы, широкие плечи и обшитый железными бляхами жилет, скроенный из плотной замши. Ноги незнакомца облегали темные штаны, под коленями переходящие в удобные сапоги. Хозяин наклонился еще ниже и двумя пальцами осторожно прикоснулся к моей щеке.

— Хочешь пить или есть? — заботливо спросил он, и я мгновенно узнала тот самый красивый голос, что ранее приказал мне спать. — Клянусь Тьмой, твой оголодавший пес умял мой недельный запас каши и все имеющееся в доме сало! — Ироничный тон этого добродушного сообщения вызвал у собачьего хвоста новый приступ бурного шевеления. — Но для тебя, малышка, я отложила немного хлеба и сыра.

«Отложила?!» — Я изумленно подпрыгнула на перине, встретившись с пристальным взглядом изумрудно-зеленых глаз и замечая все остальное, до сего момента замаскированное сумраком: округлые бедра, изящный изгиб алых губ, небольшие груди, соблазнительно бугрящиеся под жилетом, нос с горбинкой и черные брови вразлет…

Ох, как же я ошиблась, приняв своего заботливого хозяина за мужчину… Ошиблась, потому что передо мной предстал не хозяин, а хозяйка. Нас спасла девушка!

«Итак, все, о чем мне твердили с самого рождения, оказалось враньем!» Ребекка молча методично раскачивалась в кресле — лишь полозья ритмично постукивали об пол да понимающе поскрипывала сплетенная из ивовых прутьев спинка. Вот если бы еще ее мысли текли так же плавно, подобно движениям удобной качалки… Девушке внушали, что эльфы погибли все до единого, ибо те, кого не зарезали в финальной бойне у Аррандейского моста, бежали на север и там сгинули, утонув в бескрайних снегах и не выдержав чудовищного холода. Ведь они были такими нежными… Лайил будто воочию видела зверски истребленных эльфов Полуночного клана, их высокие стройные тела, прекрасные удлиненные глаза и гибкие пальцы. Прирожденные аристократы — именно такими их описывал дед, способный часами рассказывать о чудесах эльфийского двора, о благородстве короля Арцисса и непревзойденном очаровании его невесты — Эврелики Прекрасной.