Тайный заговор - Филипп Ванденберг

Наличие ленточки могло означать, что Титус состоял в тайном братстве. Почему же он тогда скрывается? Почему так сильно боится святой мафии?

Вне всякого сомнения, Арнольфо знал о тайном братстве и наверняка понимал, насколько опасно его знание. Он писал даже о заговоре. Но все же Бродка ни в малейшей степени не мог себе представить, почему они с Жюльетт стали мишенью заговорщиков.

Бродка спрятал письмо и ленточку обратно в конверт и подошел к окну. День был теплый, над городом висела желтая дымка, из-за которой даже на небольшом расстоянии контуры зданий казались расплывчатыми.

Пока Жюльетт выкладывала содержимое чемодана в огромный красноватый шкаф, Бродка думал о том, какие слабые места есть в его жизни. У каждого человека имеются слабости, которые дают врагам возможность вмешиваться в чужое существование. Бродка вспомнил о своем браке, распавшемся десять лет назад. Нет, там не за что уцепиться. Это был чистый развод, по обоюдному согласию, и он заплатил своей жене щедрые отступные. А что касалось его карьеры, то он, конечно же, нажил себе не только друзей, но и врагов: некоторые коллеги, лишившиеся из-за него хороших заказов, вряд ли желали ему добра. Но чтобы удовлетворить чье-то чувство мести, разве нужно разворачивать столь масштабную кампанию, какую устроили ему опасные незнакомцы? А его отношения с Жюльетт? Да, она, конечно же, относится к числу слабых мест в его жизни. Но с тех пор как Коллин все узнал и война была объявлена, Бродка понял, что его соперник будет бороться своими силами. Очень маловероятно, что муж Жюльетт натравил на него такую организацию. Кроме того, охота на него началась еще до того, как Коллин узнал о взаимоотношениях Бродки с его женой.

— О чем ты задумался, Бродка? — словно издалека донесся до него голос Жюльетт.

Александр обернулся. Вопреки своей привычке Жюльетт постаралась одеться очень скромно, чтобы ничем не выделяться. На ней были джинсы и свободный тонкий свитер с широким вырезом.

— Размышляю о том, что написал старик, — ответил Бродка. — В первую очередь я пытался связать содержание письма с событиями последних месяцев.

— И как? Есть результат? Бродка покачал головой.

— Все настолько запутано, что намеки Арнольфо только усложняют дело.

— Может быть, сегодня вечером мы узнаем больше. Когда мы должны встретиться с Арнольфо?

— Незадолго до захода солнца, так он пишет.

— Странное время, не правда ли?

— Вообще-то, да.

— И место встречи необычное. Почему он выбрал именно Кампо Санто Тевтонико?

Бродка пожал плечами.

— Без понятия. У Карраччи, должно быть, свои причины. Вероятно, старик выбрал место, которое он считает безопасным. Как ты думаешь, мы можем ему доверять?

После недолгих размышлений (во время этого Жюльетт, как всегда, стала похожа на школьницу: она сидела, приложив указательный палец к губам, — что очень нравилось Бродке) она ответила:

— Вообще-то, Арнольфо сказал нам слишком много, чтобы затем попытаться нас обмануть. Нет, я полагаю, что он жестоко разочарован из-за неблагодарности Фазолино. Я могу его понять.

Бродка кивнул.

Кампо Санто Тевтонико, маленькое древнее кладбище с побитыми непогодой могильными плитами известных немцев, располагалось в тени собора Святого Петра, у внешней стены продольного нефа. История его восходила к временам Карла Великого, который выкупил этот клочок земли у Папы Римского и получил какую-то часть в подарок.

Когда Бродка и Жюльетт оказались на территории Кампо Санто Тевтонико, они на мгновение поверили в элизиум, место обитания блаженных, и, потрясенные, остановились. Под мощным, залитым ясным солнечным светом куполом открывалась похожая на декорации архитектура: окна, арки и пилястры на очень живописном фоне, кичево-прекрасные, похожие на картины Ансельма Фейербаха. Меж гробниц росли темные остроконечные кипарисы и позолоченные вечерним светом пальмы, листья которых таинственно шелестели в тишине.

Было очень тихо. Туристы, которые носятся тут днем, в основном немцы и японцы, давно ушли. Жюльетт потянула Бродку за рукав. Не сказав ни слова, она кивнула в сторону дальней части Кампо Санто Тевтонико, где на каменной оградке сидел Арнольфо, спрятав руки в карманы своего темного пальто.

Подойдя ближе, Жюльетт и Бродка заметили, что Арнольфо как-то странно согнулся и сидит с закрытыми глазами.

— Синьор Арнольфо, — позвала Жюльетт, подходя к старику поближе.

Никакой реакции.

— Что с ним, Бродка? — высоким, несколько сдавленным голосом спросила Жюльетт.

Бродка встал перед стариком на колени, взял его за руку. Она была теплой. Насколько это было возможно, он попытался прощупать пульс Арнольфо, затем приложил ухо к груди старика. Ничего. Но было видно, что грудная клетка Карраччи медленно поднимается и опускается.

— Он дышит, — произнес Бродка, подняв голову. — Нужно вызвать врача. Вон, — он кивнул в сторону выхода, — посмотри, нет ли там пономаря или еще кого-нибудь, кто может вызвать «скорую». А я посижу здесь.

Жюльетт побежала так быстро, как только могла. Тем временем Бродка спокойно заговорил с Карраччи:

— Синьор Арнольфо, вы меня слышите?

Сначала реакции не последовало.

— Что с вами? Вам больно? — голос Бродки стал настойчивее.

Внезапно Арнольфо захрипел, сначала тихо, затем все громче и громче, пока не стал, словно задыхаясь, хватать ртом воздух — как будто он захлебнулся, но успел вынырнуть из воды.

Слава Богу, он жив, подумал Бродка, глядя, как Арнольфо поднял правую руку, словно желая на что-то указать. Но не успел. Рука Арнольфо упала, а сам он едва не свалился с оградки на землю. Бродка поддержал его и прислонил спиной к стене.

Откуда-то донесся вой сирены. Вскоре прибежала Жюльетт вместе с врачом «скорой помощи» и двумя санитарами.

— Он жив, — громко сказал Бродка. — Поторопитесь!

Пока санитары укладывали старика на носилки, врач проверил глазные рефлексы и сделал укол.

— Как его зовут? — спросил врач, собираясь уходить.

— Арнольфо Карраччи, — поспешно ответила Жюльетт.

— Вы — родственники?

— Нет, просто знакомые. У синьора Карраччи есть только один родственник. Племянник Бальдассаре Корнаро. Виа Сале, 171. Куда вы повезете его?

— В «Оспедале Санто Спиррито», — откликнулся врач.

Вскоре «скорая» уехала.

Жюльетт, подавленная случившимся, присела на оградку, на которой недавно сидел Арнольфо.

— Иногда, — устало произнес Бродка, — у меня возникает такое ощущение, что против нас ополчился весь мир.

Пропустив его слова мимо ушей, Жюльетт задумчиво сказала:

— Вероятно, старик слишком разволновался. Справится ли он?