Гусар бессмертия - Алексей Волков

Корчма была старой. Такое впечатление, что она простояла на перепутье не годы – как бы не века. Ее прокопченные стены явно помнили гонористую шляхту, пьяные разгулы, звон сабель по малейшему поводу…

Времена изменились. Дороги были включены в общую систему почтовых трактов Российской империи, и любой путешественник вполне мог отобедать на какой-нибудь станции в ожидании лошадей. Хотя кое-кого до сих пор привлекал старый трактир.

Корчмарь был, мягко говоря, не молод. Вполне под стать своему заведению. С характерным носом, согбенный не то годами, не то въевшейся в плоть угодливостью, он несомненно помнил, как пара подвыпивших панов с легкостью отметала не понравившиеся чем-то постановления Сейма, громогласно ссылаясь при этом на древние шляхетские права и незыблемые шляхетские вольности.

Где теперь те вольности и те права? И не лучше ли вместо непрекращающегося бардака обычный порядок?

– Обед, – коротко распорядился Орлов, устраиваясь поудобнее.

– И?… – вопросительно произнес корчмарь.

– И, разумеется, выпить, – уточнять ротмистр не стал.

– Какие-нибудь особенные пожелания? Только скажите, ясновельможные паны, и старый Гирша все сделает в лучшем виде. – Трактирщик вновь склонился в угодливом поклоне.

Орлов переглянулся с приятелями.

Воспользовавшись свободным днем, они втроем с Мезенцевым и Лопухиным выбрались на рекогносцировку окрестностей. Вдруг стоянка продлится не один месяц! Надо же иметь понятие, куда можно податься в свободную минуту. Равно как знать хоть что-то о местных помещиках. У кого есть дочка или смазливая жена, кто любит устраивать балы и пиры. Служба – службой, но иногда хочется хоть каких-то развлечений в размеренном течении дней.

Все трое были в сюртуках. Обычная гусарская форма слишком дорога, чтобы без толку трепать ее в дороге. Да и в случае каких-либо приключений никто не определит, к какому полку принадлежали проезжие.

– Свиные сосиски с капустой, милейший, – оценил нос корчмаря Мезенцев и широко улыбнулся.

– И обязательно – копченый окорок, – поддержал штаб-ротмистра Лопухин.

– Яичницу с салом, – внес свою лепту Орлов.

Офицеры веселились вовсю, однако корчмаря это ничуть не задело. Какая может быть кошерность, если речь идет о деньгах? Не самого же заставляют все это есть, следовательно, невелика разница, что приготовить благородным господам.

Помимо гусар в корчме находились лишь две крохотные компании, судя по одежде – мелких торговцев или наемных работников. Понятно, особой прибыли от них ожидать не приходилось. Уже не говоря о том, что свинину в том или ином виде заказывали многие.

Где ты, земля обетованная?

Первым на столе появился окорок. Конечно, не один, а в сочетании с толстым штофом казенной водки. Гусары сильно сомневались в наличии в корчме хорошего вина, пить же всякое пойло им отнюдь не хотелось.

– А ничего, господа, – сделал вывод Мезенцев, когда выпили по первой и не спеша закусили. – Эй, милейший! Как там тебя? Сам коптил?

Неудача с шуткой отнюдь не обескуражила гусара. Да и смешно было ждать от владельца корчмы обычного среди его народа предубеждения против некошерной пищи. Так и по миру пойти недолго, если не учитывать вкусы здешних посетителей.

– Как можно? – вопросом ответил Гирша. – Все продукты мы закупаем у хорошо известных нам людей, а сами только готовим.

Кроме самого Гирши в зале изредка появлялась какая-то женщина, явная ровесница владельца и, скорее всего, его жена, а также мужчина лет тридцати с небольшим, вполне возможно – сын. А может, и нет. Это не слишком интересовало посетителей. Вот если бы на месте мужчины была смазливая молоденькая красотка…

– Хоть пробуешь сам-то, милейший? – не отставал Мезенцев.

Его продолжала забавлять некоторая пикантность ситуации.

– Вы что? – возмутился корчмарь, хотя его возмущение показалось гусарам не очень искренним.

Но тут подоспела яичница, и праздное любопытство уступило место здоровому молодому аппетиту.

Потом исчезнувшую в момент ока яичницу сменили свиные колбаски. Первый голод был несколько утолен, выпитое настроило на благодушный лад, и Мезенцев вновь подозвал посматривающего в сторону гостей Гиршу.

– А что, милейший? Хоть поведай, какие люди здесь живут.

Лето подходило к концу. Лагеря постоянно чередовались с какими-то перемещениями, и никто не знал, где в этот раз полк встанет на зимние квартиры. Немного завидовали тем, кто остался в действующей армии, но военную судьбу не выбирают.

– Какие? Чудесные. Мойша-сапожник живет в местечке. Такие сапоги тачает – загляденье, а не сапоги. Впору при царском дворце носить такие – и сносу не будет, и вид такой – все барышни сами бросаются на владельца. Еще торговец Янкель…

– Подожди! – предостерегающе поднял руку штаб-ротмистр. – Не о твоих соплеменниках речь. Лучше расскажи о здешних помещиках. Скажем, кто живет ближе всех?

– Ближе? Ближе живет пан Вышневецкий. – Корчмарь втянул голову в плечи.

– Что так хмуро? – заинтересовался Орлов.

– Ох, не говорите, ясновельможные паны! – тихонько воскликнул Гирша. – Старый пан – такой человек! Страшно сказать – даже вас он не любит.

– Конкретно нас? – Орлову стало весело.

– Нет, что вы? Вас он не знает. Но русских вообще. Все говорит о Великой Польше. Даже оба сына его, старший и совсем молодой, подались к Наполеону, – последнее корчмарь добавил совсем тихо.

В рядах русской армии служило немало поляков, но для гусар не было секретом, что не меньшее их количество служило французам в корпусе маршала Понятовского. Ну и что с того?

Дверь в корчму отворилась, впуская немолодого человека в старомодном кунтуше, и Гирша вдруг стал еще меньше ростом.

– Пан Вышневецкий, – прошептал корчмарь.

Гусары не без интереса посмотрели на «такого» человека.

Помещик как помещик. Прямая спина; поступь важная, хотя чувствуется, что при случае пан может двигаться гораздо проворнее; изрезанное морщинами лицо в меру сурово.

Впрочем, увидев за столом господ офицеров, пан Вышневецкий вежливо склонил голову в поклоне, и на лице его проявилась доброжелательность.

Зато подскочивший к нему Гирша был самой угодливостью и каждым жестом излучал покорность и страх.

– Похоже, недолюбливает пан отнюдь не нас, – не удержавшись, шепнул приятелям Орлов.

Офицеры невольно улыбнулись.

Пан, разумеется, не стал тут же, на месте, хлестать корчмаря арапником или таскать за седые пейсы. Тон Вышневецкого был несколько высокомерен, ну, так следовало учесть разницу в положении. Не общаться же с трактирщиком запанибрата!

Покончив с заказом, Вышневецкий шагнул к столу, занятому гусарами.