Отравленные морем - Алена Волгина

«Вот и хорошо, — подумала Бьянка. — Когда Джулия не была занята ребёнком, у неё оставалось слишком много времени для всяких взбалмошных идей, которые ей непременно захотелось бы осуществить!»

Она рассказала, каким образом им вместе с Инес удалось разузнать о матери и раннем детстве Франчески. Рассказывая, Бьянка чувствовала невольную гордость: далеко не каждый на её месте сумел бы по ничтожным обрывкам фактов восстановить настолько полную картину! Она думала, что Джулия порадуется вместе с ней. Вместо этого её золовка вдруг насупилась:

— Вместе с Инес? — спросила она, и губы её задрожали. — Этой предательницей? Вы что, уже стали задушевными подругами? Вот уж не ожидала от тебя!

Бьянка пожала плечами:

— Кажется, она действительно сожалеет, что неправильно судила о Франческе. Да не всё ли равно? Главное, что положение твоей подруги на суде теперь будет более выгодным!

— Много ли ей будет пользы от этого, пока рядом с судьёй сидит дон Сакетти! — пренебрежительно фыркнула Джулия.

Она говорила в точности как Рикардо, хотя Бьянка подозревала, что её слова были вызваны только ревностью и досадой. Отвернувшись, Джулия взяла дочь из колыбели, с преувеличенным вниманием расправляя одеяльце, будто хотела подчеркнуть, что она-то действительно занята важным делом, пока Бьянка с «этой» Инес без толку суетились по городу. И никакой благодарности! Бьянка уже открыла рот, чтобы высказать своей золовке несколько ласковых слов, но в этот момент (очень вовремя) появился Рикардо, который поспешил сюда прямиком из Зала заседаний.

— Твоё прошение привело в действие многие рычаги, — сказал он жене. — Сегодня Совет десяти вынес решение по делу Джулии, а завтра будет рассмотрено дело Франчески Строцци.

Джулия, которая всё ещё обиженно поджимала губы, невольно изменилась в лице и крепче прижала дочь к груди:

— Что они решили? — спросила она ломким от нервозности голосом.

Бьянка, бросив один взгляд на мужа, уже поняла, что приговор Совета был неблагоприятным. В лице и жестах Рикардо угадывалась та потаённая злость и нервная энергия, которая появлялась в нём после неудач и часто толкала его на необдуманные поступки.

— По приказу Совета десяти сенат специальным декретом отправил тебя в изгнание, — отрывисто сказал он сестре. — Тебя отпустят в Аримин с условием больше не появляться на землях Республики.

Бьянка ожидала, что золовка ударится в слёзы, но та, наоборот, гордо вскинула голову:

— Вот, значит, как! Только пусть имеют в виду, что без Франчески я не уеду! Без обеих, — поправилась она.

— Думаю, сейчас неподходящий момент, чтобы злить Совет десяти, — поспешно сказала Бьянка, пытаясь пролить масло на эти бушующие волны. — Поезжай в Аримин, а мы сами позаботимся о твоей подруге.

— Позаботитесь?! — взвилась Джулия. — И каким же образом, позволь спросить? Будет чудо, если вы убедите хотя бы нескольких сенаторов выступить против дона Сакетти! Это всё равно что приказать варёным макаронам построиться по стойке «смирно»!

— Тише ты! — прошипела Бьянка, представив, сколько шпионов сейчас радостно навострили слух возле потайных отдушин. И какие роскошные доносы вскоре на них посыплются.

— Подожди меня снаружи, дорогая, — попросил её Рикардо. — Позволь, я сам поговорю с сестрой.

Когда Джулия была в таком состоянии, Бьянка и сама предпочитала держаться от неё подальше. Выйдя на галерею, она спустилась во внутренний двор Золотого дворца, посреди которого возвышался массивный колодец с бронзовой крышкой. Со всех сторон окружённый каменными стенами, в этот ранний час двор почти целиком тонул в тени. Солнце блестело на громоздком куполе Собора, нависающем над северным крылом дворца, и слегка золотило кромку крыш. С нетерпением поджидая мужа, Бьянка прошлась до колодца, мысленно отсчитывая шаги, потом до Лестницы Гигантов, увенчанной статуями грифонов. Подсчёты и цифры всегда её успокаивали. Когда её слишком донимали домашние неурядицы, ей достаточно было уединиться в кабинете и открыть счётные книги, чтобы вернуть себе душевное равновесие. Правда, сейчас ситуация была более сложной.

Наконец, когда солнце ярче осветило статуи святых и философов на фасаде северного крыла, появился Рикардо. Они вместе покинули дворец и направились к пристани. Оба молчали, пока не уселись в гондолу и оказались на середине канала в безопасном (то есть относительно безопасном) уединении кабинки-фельце.

— Надеюсь, ты сумел её успокоить, — сказала Бьянка.

Рикардо задумчиво покачал головой:

— В чём-то она права. Если Джулию выслали из города только из-за замужества с ариминцем и неблизкого «знакомства» с Манриоло, то с Франческой могут обойтись гораздо хуже. Говорят, у них есть свидетель, который показал, что наутро после взрыва она разыскивала дона Маньяско. Это… не внушает оптимизма, прямо скажем.

— То есть ты тоже думаешь, что все мои усилия были зря! — вспыхнула Бьянка, злясь одновременно на мужа и на свою беспомощность. Она не знала, что делать… и её пугал опасный огонёк, загоревшийся в глазах Рикардо после визита к Джулии.

— Вовсе нет, — улыбнулся он. — Твоя идея насчёт суда просто отличная. Она создаёт идеальные условия для побега.

— Что? Для чего?! — от волнения Бьянка даже повысила голос, забыв об осторожности. — Мы уже пытались устроить один побег! Джулия что, забыла? Именно из-за этого Франческа и оказалась в тюрьме!

— Но тогда с вами не было меня, — подмигнул Рикардо.

Она обречённо вздохнула:

— Ты сумасшедший. Вы оба спятили! Дождёшься, что Сакетти тебя тоже вышлет из города, причём в два места — голову и тело прикажет расселить по разным адресам, чтобы уж наверняка от тебя избавиться!

— Для нас не будет никакого риска, — зашептал Рикардо, придвинувшись ближе. — Я знаю одного гвардейца, который служит в охране дожа и не слишком предан своему хозяину, скажем так. Завтра он как раз на дежурстве. Франческу поведут в суд через мост Вздохов, так как всех арестантов водят этим путём. Нам понадобятся лишь двое крепких людей, чтобы нейтрализовать тюремщиков — и всё!

— Не желаю даже слушать об этом! — с досадой сказала Бьянка, резко отвернувшись. Она помолчала, щурясь от солнечных блёсток, сияющих на сине-зелёной воде. — Это какое-то безумие!

Теперь она сама была не рада, что сгоряча ввязалась в это дело. Но кто мог ожидать, что Рикардо поддержит сумасбродство сестры, более того, поставит на кон своё благополучие и положение в сенате! «Ему ведь даже плевать на Франческу! — зло подумала Бьянка. — В нём бурлит уязвленное самолюбие из-за сегодняшнего декрета, так как в этом поспешном решении можно действительно усмотреть оскорбление семьи Граначчи, а главное — его подстёгивает боль от потери друга и ненависть к дону Сакетти!» Бьянка боялась, что эти чувства заведут Рикардо прямиком в ловушку. Её, привыкшую всё держать под контролем, пугало, что события последних дней превратились в какую-то неуправляемую лавину, грозившую смести всё на своём пути.