Мадам Гали: Свободный полет - Юрий Барышев

Французская таможня встретила Гали без итальянского радушия. Контролер ей попался молодой и очень старательный.

— Мадам, прошу ваш багаж.

— Со мной только портплед. — Она потянула замочек «молнии». — Пожалуйста, мсье.

Контролер посмотрел на экран монитора:

— Что у вас в коробке, мадам?

— Так… брошки, бусы, клипсы — все бижутерия.

— Покажите, пожалуйста, коробку, мадам.

Контролер молча ждал. Стараясь не выдать волнения, Гали спокойно поставила шкатулку на стол.

— Откройте, пожалуйста, мадам.

Контролер быстро оглядел содержимое шкатулки. И нажатием кнопки вызвал коллегу.

— Мадам, до прибытия эксперта вам придется пройти со мной. — Пришедший был предельно вежлив, словно полицейский, предъявлявший ордер на арест. Он препроводил Гали в комнату, которая находилась рядом с кабинетом начальника таможни аэропорта.

— Прежде чем я буду отчитываться перед вами, я должна видеть начальника таможни, — с вызовом заявила Гали и решительной походкой направилась к дверям кабинета. Ее никто не решился остановить.

В кабинете было приятно прохладно от слегка гудящих кондиционеров.

— Я вас слушаю, мадам, — поднял глаза от бумаг интересный блондин лет тридцати пяти в хорошо подогнанной темно-синей форме французского «дуайена». Его лицо выражало и любопытство, и неподдельный интерес к посетительнице. В голубых глазах блеснули искорки, по которым Гали моментально определила, в какую категорию мужчин можно записать этого жеребца.

— Я могу присесть, мсье?

— Разумеется, мадам. Воды? — предложил чиновник, заметив разгоряченное и взволнованное лицо прелестной визитерши. Гали, когда это было необходимо, могла входить в образ моментально в лучших традициях системы Станиславского.

Блондин поднялся из-за стола, подошел к Гали, подал ей стакан и стал неторопливо, оценивающе разглядывая Гали, отвинчивать крышку «Эвиана».

— Вы очень любезны, мсье…. Если бы ваши подчиненные были хоть на йоту похожи на своего начальника. — Гали вскинула свои по-кошачьи зеленые глаза на шефа таможни и медленно взяла у него из рук стакан с водой, на какое-то мгновение коснувшись пальцами его руки.

Это было как яркий разряд молнии с оглушительным раскатом грома. Через секунду шеф таможни оказался сверху Гали, которая молниеносно расстегнула его брюки. Поскольку летом трусики Гали считала лишней деталью, пульсирующее естество шеф-дуайена быстро оказалось там, куда его направила неотразимая соблазнительница. Искушенный бонвиван, любимец женщин Анри Кретьен и думать не мог, что «может быть так хорошо!».

— И будет еще не раз, — пообещала Гали, нежно помогая должностному лицу надеть форменную одежду. — Позвони мне завтра.

Шеф таможни лично вывел мадам Легаре на территорию Франции. За этот подвиг он получил статус официального любовника мадам.

А мадам почему-то вспомнила о своей давней юношеской клятве, которую дала себе, получив от жизни еще один, после Володи Кулябова, довольно ощутимый удар.

Гали увлеклась высоким, смуглолицым, голубоглазым Давидом, который был старше ее лет на пять. Независимый, умный, он — что очень важно для нее — обладал внутренней свободой. Это чувствовалось. И положение родителей здесь было ни при чем. Отец его работал в каком-то министерстве, ездил на служебной черной «Волге» с водителем. Мать — красавица грузинка — занимала видный пост в Союзе художников. Учился Давид в «Плешке» — Плехановском институте народного хозяйства. В его компании Галя оказалась благодаря подруге — Люси. Когда ей удавалось потанцевать с юношей, Гали — она не умела сдерживать себя — прижималась к нему всем телом и закрывала глаза. Иногда Давид устраивал пирушки в квартире старшего брата Георгия, который жил один в двухкомнатной квартире. К тридцати годам Георгий успел два раза съездить за границу (по протекции отца) и развестись с женой. Во время частых отъездов Георгия в командировки «хата» отдавалась в распоряжение Давида. Пирушки затягивались далеко за полночь, а то и до утра. Когда подвыпившие пары разбредались по кроватям и диванам, Гали умирала от ревности, когда Давид, не обращая на нее внимания, уводил в спальню свою очередную пассию. Гали готова была его просто убить. Она была самая юная в компании, поэтому к 11 часам вечера Гали выпроваживали домой. Правда, перед этим ей полагалось вымыть всю посуду, убрать мусор и навести относительный порядок. После чего она неизменно принимала душ.

Однажды, из-за шума льющейся воды, Гали не заметила, что кто-то наблюдает за ней. Георгий, вернувшийся на день раньше намеченного срока, открыл дверь своим ключом и увидел на вешалке кучу пальто и плащей. Услышав шум воды, Георгий осторожно приоткрыл дверь в ванную комнату. Красота Гали так возбудила грузина, что он, поспешно сбросив плащ, пиджак и стянув на ходу галстук, ворвался в ванную. Увидев незнакомого мужчину в майке, с полуспущенными брюками и вытаращенными глазами, Гали завизжала так, что зазвенели стекла. Прибежавшие на крик сибариты покатились со смеху и разошлись получать прерванное удовольствие. Гали, вытолкав Георгия, поспешно оделась и понеслась по лестнице вниз, не дожидаясь лифта. Всю дорогу домой ее трясло. Пришла в себя она только на следующий день.

Когда Гали стала понемногу забывать происшествие, неожиданно раздался телефонный звонок. Трубку снял кто-то из проходивших мимо жильцов коммуналки: «Галка, на провод!» Звонил Давид. Очень грустный.

— Ты знаешь, мне так надоели эти шумные компании. Давай сходим в «Ударник» — идет классный фильм. Ты знаешь — это рядом с моим домом. Потом посидим у меня, послушаем Дюка Элингтона. Вдвоем. Да, мой брат… просит передать тебе извинения: он не хотел тебя напугать… Просто ты очень красивая, и он не совладал с собой.

— А он что, будет?

— Нет-нет. Он вернется очень поздно, а скорее всего — вообще не вернется. Его друг защитил диссертацию, и они отмечают это событие в ресторане.

Господи, неужели ты услышал ее молитвы?

Сидя в темном зале, Гали едва следила за тем, что происходит на экране. Шел итальянский фильм «Утраченные грезы», в главной роли звезда шестидесятых годов сексуально-обворожительная Сильвана Пампанини.

Гали прижималась к плечу Давида, изредка бросая на него взгляд. В середине фильма, когда Сильвану соблазняют на заднем сиденье автомобиля, Давид положил руку на бедро Гали и стал ее нежно гладить. Она почувствовала, что голова закружилась, как от бокала шампанского…

Гали прижималась к плечу Давида, изредка бросая на него взгляд. В середине фильма, когда Сильвану соблазняют на заднем сиденье автомобиля, Давид обнял Гали, и его рука более уверенно заскользила по ее бедру. Гали казалось, что сейчас она потеряет сознание…

Дома Давид усадил Гали в ее любимое мягкое кресло, которое всегда было занято другой, приготовил кофе, включил музыку. Гали очутилась на вершине блаженства. Неужели это все происходит с нею? Может быть, она видит это во сне или в тех грезах, которые ее иногда посещали? Давид поставил пластинку и увлек Гали на паркет. Медленный слоуфокс, саксофон, большое красивое тело Давида рядом с ней. Она закрыла глаза. Все остальное было как во сне. Губы Давида, его руки, сжимающие ее грудь… Она отдавалась с радостью и надеждой. Ей хотелось его чувствовать внутри себя и отдаться без остатка. Давид отпивал шампанское и поил ее из губ в губы. Это было впервые и оказалось очень приятным.