World of Warcraft: Вол’джин. Тени Орды - Майкл Стэкпол

Глупость, но враги вполне могли быть правы. Хотя та информация, которую Вол’джин знал о присутствии Орды в Пандарии, устарела на месяцы, а сведения Тиратана – и того больше, зандалары и союзные им тролли могли бы загнать остальных в море одной только численностью. Если разумно сыграть – а уж Кхал’ак за этим проследит, – то Орду и Альянс даже можно натравить друг на друга или усилить их нападки друг против друга, тем самым гарантируя успех планов зандаларов.

«И если они преуспеют, это нарушит баланс моего решения».

Телега медленно тащилась к пункту назначения. Им оказалась наспех возведенная клетка с железными полосами на запирающейся двери, которую словно сняли с одного из кораблей. Клетка стояла на небольшом пригорке в болоте, единственным достоинством которого был вонючий ров, отделявший пленников от ближайшего караула.

Однако Вол’джина не посадили с остальными тремя пленниками – прибыла карета и быстро понесла его по дороге, змеящейся через болото. Один солдат сидел на облучке, второй – на запятках. Они быстро добрались до каменного здания рядом с низким и темным комплексом строений к северо-востоку.

Стражники провели Вол’джина внутрь, где он снова встретился со слугами Кхал’ак. Они тщательно привели его в презентабельный вид – в том числе сняли золотые цепи и вернули церемониальный кинжал. Затем – обратно в карету и в здание побольше, с двумя статуями цийлиней, охраняющими входную дверь, где уже поджидала Кхал’ак.

– Хорошо, у тебя достойный вид, – она быстро обняла его. – Као сейчас говорит с Королем Грома. Чтобы спаси тебя и твоих друзей – вновь приношу извинения за монахов, – моему повелителю придется вмешаться.

Кхал’ак повела его через коридоры с таким количеством поворотов, что мозг отказывался их запоминать. Вол’джин не чувствовал влияния магии, но не мог толком описать свои ощущения. Он подозревал, что комплекс хитроумно восстановили, чтобы приветствовать Короля Грома, восставшего из могилы. Схема коридоров наверняка имела значение для императора могу, находила в нем отклик и была знакома правителю. Это облегчит переход в позабывший его мир – в мир, которому теперь дадут повод устрашиться его возвращения.

Два стражника встали навытяжку у портала, когда Кхал’ак вошла в зал. В дальнем конце ожидал Вилнак’дор, облаченный в платье в стиле могу, сшитое явно по его внушительным объемам. Генерал зандаларов дошел до того, что отбелил волосы, а затем завил на манер могу. Вол’джину казалось, что он даже начал отращивать из ногтей когти.

Кхал’ак замерла и поклонилась.

– Мой господин, позвольте представить…

– Я знаю, кто это. Учуял его вонь еще до того, как он вошел, – предводитель зандаларов отмахнулся от ее представлений. – Ответь мне, Вол’джин Бегите-в-Страхе, почему мне не убить тебя на месте?

Черное Копье улыбнулся.

– На вашем месте я бы наверняка так и сделал.

Вилнак’дор уставился на него, вытаращив глаза так, будто надел трофейные гномьи очки.

– Убил бы?

– Обязательно. Это бы умилостивило генерала Као, – Вол’джин развел руками. – Ваше платье. Ваш вид. Явно ваша главная цель – радовать могу. Если меня убить, это пойдет на пользу. – Черное Копье позволил на миг повиснуть в воздухе изумлению зандаларов, потом продолжил: – Также это было бы ужасной ошибкой. Она может стоить вам победы.

– Вот как?

– Определенно, – Вол’джин заговорил тихо и хрипло, как сразу после восстановления. – Орда считает меня мертвым. Убитым. Люди знают, что я выжил. Если вы убьете меня и заявите об этом, Черное Копье никогда к вам не присоединится. Мечта вашего короля о единой империи троллей погибнет. Еще вы настроите против себя Орду. Освободите Гарроша от внутренних метаний. Пока я живу, он страшится, что я раскрою истину о том, что случилось. Кхал’ак знает, что слухи расходятся. Я – стрела, которую можно пустить в сердце Гарроша, когда придет время.

– Стрела в его сердце или заноза у меня в боку?

– Заноза для многих, – темный охотник сдержанно улыбнулся. – Используйте меня и мое положение, чтобы гурубаши и амани старались лучше. Используйте меня как обещание для возвышения маленьких племен. Мотивация страхом действенна, но только если ее уравновешивает надежда.

Глаза старого генерала зандаларов сузились.

– Я возвышу для примера Черное Копье. Это твоя цена?

– Она невелика. Вы приведете к себе Черное Копье, в то время как ваш король не смог совершить этого.

Соблазн заставил глаза старого тролля распахнуться.

– Но могу ли я тебе доверять?

Кхал’ак кивнула:

– У него есть мотивация, господин.

Вол’джин печально склонил голову.

– Не только потому, что вы удерживаете трех моих товарищей. Круг моего выбора узок. Вожак Орды приказал меня убить. Там у меня не будет власти. Племя Черного Копья, хотя и верное, слишком маленькое, чтобы выстоять против Орды или ваших солдат. Я знал это еще до того, как увидел могу. Пандарены были сильны в прошлом, но сейчас? Им требуются я и человек, чтобы противостоять вам.

– И все же, чего желаешь ты сам, Вол’джин? – Вилнак’дор развел руками. – Ты желаешь свергнуть меня? Хочешь возвыситься и править зандаларами?

– Если бы я желал столько власти, я бы правил в Оргриммаре на престоле, омытом орочьей кровью. Этот путь, это желание для меня закрыты, – Вол’джин постучал по кинжалу, привязанному к левому плечу. – Вы несете наследие зандаларов. Традиции зандаларов сформировали вас. Они определяют вашу судьбу. Я тоже наследник древней традиции. Я темный охотник. Зандалары еще лежали в колыбели, когда моя традиция уже была стара. Мой выбор предопределен лоа. Лоа желают лучшего для своего народа. Если бы Элорта но Шадра сказала мне, что для троллей лучше ваша смерть, этот маленький кинжал уже пришпилил бы ваш глаз к изнанке черепа.

Вилнак’дор пытался сохранить самообладание, но его выдало то, что после этих слов он скрестил руки на груди.

– Будь это…

– Она слала видения, выражая недовольство, генерал, но не требовала, чтобы я убил вас, – Вол’джин сложил ладони. – Она напоминает мне об ответственности. Моя жизнь, мои желания – в ее распоряжении. Новое правление троллей, возвращение к старым традициям – это ее осчастливит. Служа вам, я послужу ей. Если вы меня примете.

Искренний тон последних слов Вол’джина заставил зандалара задуматься. Он поощрительно улыбнулся, его руки оттянули болтавшиеся концы узловатого пояса из золотого шелка. Его лицо приняло выражение, которое Вилнак’дор явно считал отражающим мудрость и размышления.

«И при этом он стоит, как ребенок, разодетый в тряпки могу, в зале, построенном под размеры могу».