Второй шанс адмирала - Валерий Большаков

Октябрьский с трудом встал, опираясь обеими руками в стол.

Да-а… Здорово тебя зацепило, адмирал…

Он только головой покачал.

Неожиданно зазвонил телефон, тот самый, на котором прикреплена мельхиоровая пластина герба СССР. Адъютант метнулся и поднял трубку, тут же вытягиваясь в фрунт.

Филипп поспешил навстречу, взял поданную ему трубку.

– Командующий флотом Октябрьский слушает.

– Сталин говорит, – донес аппарат глуховатый голос. – Мы в курсе событий, которые произошли в Севастополе и на Перекопе. Что думаете делать, товарищ Октябрьский?

– Держаться, товарищ Сталин. Я, к сожалению, не проследил за Кузнецовым…

– Да, жаль, товарищ Октябрьский. Жаль, что вы сразу не ввалились к Кузнецову со своими башибузуками… Шучу. Тут товарищи выражают мнение, что необходимо эвакуировать из Одессы Приморскую армию…

– Этого нельзя делать, товарищ Сталин! Ведь так мы сдадим Одессу! Немцы получат морской порт и быстренько наладят через него полноценное снабжение южной части вермахта, ведь Дунай рядом. Конечно, 51-я армия не в состоянии отбросить немцев обратно за Перекоп. Все, что можно сделать имеющимися силами, – это отступать с боями, переходя в контратаки. Флот, конечно же, поможет – на подступах к Евпатории, к Керчи и Феодосии. Корабельная артиллерия не позволит немцам спуститься с гор. Но этого мало. Необходимы подкрепления, и ничего лучшего, чем переброска частей 44-й армии, я не вижу. Если будет принято соответствующее решение, флот перебросит армейцев к той же Феодосии.

– Хорошо, товарищ Октябрьский. Я помню ваше предложение о 44-й и поддерживаю его. Но звоню я не только поэтому… Как вы относитесь к тому, чтобы расширить свои полномочия – и ответственность? Мы предлагаем вам занять должность Главнокомандующего войсками Крыма[36]. В вашем подчинении, товарищ Октябрьский, окажется и Черноморский флот, и две армии – 51-я Отдельная и 44-я.

Филипп незаметно выдохнул, холодея, и твердо ответил:

– Я согласен, товарищ Сталин.

– Тогда приступайте немедленно. Всю необходимую помощь Ставка вам окажет. До свиданья.

Октябрьский осторожно положил трубку.

– Я слышал, товарищ командующий! – взволнованно сказал адъютант.

– Тогда сиди здесь и бди. Как только что сообщат о Римме, сразу доложишь мне по рации. Я в Симферополь, поработаю новой метлой…

Из воспоминаний контр-адмирала Я. К. Жукова:

«…Пожалуй, ничто так удручающе не действует на пехоту и танки противника, как огонь корабельной артиллерии. Ее 130- и 100-мм снаряды, проносясь над нашими головами, рвутся в гуще гитлеровцев. Рядом с нами в боевых порядках морской пехоты находятся выносные корректировочные посты: они поддерживают с кораблями постоянную радиосвязь, сообщают им цели, корректируют стрельбу.

Обогнув оконечность Кинбурнской косы, к нам на помощь перешли из Днепровского лимана в Егорлыцкий залив мониторы «Ударный» и «Железняков». Весь день они вели огонь по танкам и мотопехоте немцев. И почти весь день, не менее восемнадцати часов, висели над ними «юнкерсы».

К вечеру немецко-фашистское командование бросило против кораблей одновременно 22 самолета. Они заходили на бомбометание с разных направлений. Командир монитора «Ударный» капитан-лейтенант И. А. Прохоров, меняя скорость хода, всячески уклонялся от бомб, сыпавшихся с самолетов. Артиллеристы и пулеметчики создали стену заградительного огня. Они сбили один самолет, подбили второй. Стволы орудий и пулеметов раскалились.

И все же «юнкерсы» пикировали на «Ударный». Поединок становился все более трагическим. В корму монитора попала бомба, вышла из строя первая машина.

Грохот, пламя, осколки… Как ни старались моряки, поступление воды вовнутрь корабля приостановить не удалось. Борта его буквально были прошиты сотнями осколков, и вода фонтанами заливала машины, кубрики, коридоры.

При повторном налете бомбардировщиков монитор получил двенадцать прямых попаданий. Взорвался артпогреб с боезапасом, и корабль затонул в Егорлыцком заливе.

Было уже совсем темно, когда едва державшиеся на воде моряки услышали шум мотора: к ним спешил катерный тральщик, управляемый старшиной 2-й статьи Николаем Кадниковым. Он спас моряков, доставив их в Покровку. Всем им была немедленно оказана медицинская помощь. Раненых положили в госпиталь»

Крым. Октябрь-ноябрь 1941 года

Вечером 19 октября 170-я пехотная дивизия немцев, поддержанная уцелевшими восемью штурмовыми самоходками StuG-III (двадцать две были выбиты днем раньше), вырвалась к устью Чатырлыка. Полковник Ласкин, командующий 172-й дивизией, отбросил противника контратакой 5-го танкового полка и стрелковых подразделений.

С этого момента на Чатырлыке не затихал бой. Немецкое командование, прикрывшись в районе Геническа румынскими частями, все силы бросило на Ишунь и Красноперекопск.

272-я дивизия РККА, «в тот раз» спокойно простоявшая в Чонгаре, где ни одного немца не появилось, получила приказ Октябрьского немедленно выдвигаться к Красноперекопску для поддержки стрелковых частей.

20 и 21 октября три немецкие дивизии пытались прорвать оборону. Вражеские танки не смогли пройти заболоченное русло реки, но пехота, поддержанная артиллерией и авиацией, местами ворвалась в наши окопы. Полки 272-й дивизии отбросили противника за Чатырлык.

3 ноября на ряде участков советская оборона была прорвана, войска 51-й Отдельной армии стали отходить на юг.

Немцы начали развивать наступление в двух направлениях: четыре пехотные и одна моторизованная дивизия – на Севастополь; пять пехотных, одна моторизованная дивизия и две кавалерийские бригады – на Керчь.

Однако «большой прогулки» на Керченский полуостров не получилось – пара бронепоездов – «Войковец» и «Орджоникидзевец» – и полностью укомплектованный авиаполк «ТБ-3» сильно портили фрицам настроение и здоровье.

К тому же, сильно обгоняя вермахт, в сторону Керчи отходили две полнокровные, свежие дивизии: 106-я полковника Первушина и 276-я генерал-майора Савинова.

Не вступая в бои с противником, обе дивизии исполняли приказ Главнокомандующего войсками Крыма: оперативно проследовали в район Ак-Монайского перешейка, где спешно стали создавать оборонительный рубеж, устанавливая «флотские» батареи 100, 130 и 152, снятые с позиций на Сиваше.

Времени у них было мало, но его хватило, чтобы отрыть окопы, соорудить блиндажи и дзоты – уже на третьей и четвертой линиях обороны, ибо первые две были подготовлены по приказу комфлота еще в июле. Поэтому, когда на Ак-Монайские позиции стали прибывать ослабленные в боях 156-я, 157-я, 271-я, 320-я стрелковые дивизии и 9-я бригада морской пехоты, они смогли хоть немного отдохнуть во втором эшелоне.