Когда луна окрасится в алый - Анна Кей

ее отношения к богине.

– Ты знаешь, кто я, Озему-кун? – низким и несколько угрожающим тоном спросила Генко. – Я была первой кицунэ. Я родилась лисой, черной, как беззвездная ночь, первой среди семи щенков, и тут же была отброшена собственной матерью вместе с младшей, последней и белой как снег, Бьякко. Над нами сжалилась только Инари-сама: забрала нас и вырастила, дала нам возможность стать кицунэ, а после возвысила до личных помощниц. Мои чувства к богине не долг, а любовь дочери, которая не знала иной матери. А ты своими словами пытаешься убедить меня, что я должна отказаться от Инари-сама только потому, что была на время забыта?

Озему молчал и только внимательно смотрел на разозленную Генко. Что-то в его взгляде было иное, опасное и настораживающее.

Генко напряглась, готовая в случае необходимости вступить в бой, защищать себя и честь своей богини, но какая-то часть ее жаждала, чтобы разговор разрешил это недоразумение.

– Это твоя причина? Разве достойная цель не выше семейных уз?

Словно перед ней был другой человек. Холодный, расчетливый и равнодушный. Озему упрямо поджал губы и вскинул подбородок, готовый спорить, доказывать свою точку зрения, настаивать на ней.

– Ты правда считаешь, что цель тех, кто убивает ками, достойная?

– Посуди сама: боги упиваются своей властью. Но только старшие, наиболее старые и известные из них. Больше почитания, больше веры, больше подношений, а результат один – они получают всё, а мелкие боги, как я, каким был Фумайо-сама, довольствуются объедками.

– Так что это? Зависть?

– Возможно. Но главное – жажда справедливости! Разве не был бы идеальным мир, где все боги равны? Никто не отброшен в сторону, всех почитают в равной степени, и уважение между богами равное. Нет униженных, нет тех, чьи последователи переметнулись к другому ками, из-за чего они медленно умирают в муках, лишенные молитв. Нет оскорблений, нет недопонимания. Все было бы прекрасно.

– Это невозможно, – покачала головой Генко, еще пытаясь переубедить Озему, указать ему на ошибочность мыслей. Но даже она не могла спорить с тем, что в мире богов правила твердая иерархия, вершины которой достичь невозможно, если ты не рождался там.

– Только потому, что никто этого еще не делал, не означает, что это невозможно, – возразил Озему, твердо глядя на упирающуюся Генко. – Просто увидь этот мир. Где ты не привязана к этой земле без возможности покинуть ее, не разлучена с сестрой, не отказываешь себе в радости жить с тем, кто тебе дорог.

Звуки исчезли. Растворились так, словно их никогда не существовало, а осталась лишь необъятная тьма и пустота. Все вдруг встало на место, будто улеглись круги на воде и спрятанное в глубине открылось смотрящему. Она была такой глупой и наивной.

– Я никогда не говорила тебе о том, что меня привязали к Сиракаве.

– Да, как и не говорила о том, что тебе интересен молодой оммёдзи, – кивнул Озему, немного склонив голову. – Но я наблюдал за тобой и замечал все! Твои желания, страхи и надежды. Я помню твои страдания, когда люди убили твоего возлюбленного. Я видел, насколько ты расстроена тем, что твоя богиня забыла о тебе. Я знаю, что Йосинори-сан для тебя не просто знакомый, с которым ты нашла общий язык, а кое-кто важный. И ты можешь иметь все это! Спокойно мстить, видеться с желанными тебе ками и ёкаями, быть с тем, кто тебе дорог. Просто сделай правильный выбор.

Перед ней действительно было другое существо. Не тот неуверенный и расстроенный бог, который пришел к ней в гости, а кто-то другой, кого она прежде не знала, не видела или же не желала замечать.

Озему сейчас был шире в плечах, более не пытаясь казаться меньше и безобиднее. Не отводил взгляд, боясь смотреть собеседнику в глаза. Даже речь его изменилась: стала уверенной, в каждом слове сквозила убежденность, он говорил пылко и страстно, так что его словами невозможно было не проникнуться.

– Это не Кагасе-о решил свергнуть богов. Ты все организовал, – прошептала Генко. – Ему бы не хватило терпения, но ты…

Лисы вокруг зарычали, вскочив на лапы. Дзасики-вараси и убумэ были готовы в любой момент ринуться защищать свою госпожу. Даже духи, маленькие и практически бессильные на фоне остальных, выглянули из-под крыши дома и скалили свои крохотные зубы на гостя, которого еще месяц назад с радостью привечали.

Озему спрятал руки в рукава кимоно и внимательно, но главное – весьма спокойно осмотрел всех, кто готовился выступить против него в случае необходимости. Он мягко улыбнулся, и раньше бы эта улыбка подарила покой, однако теперь только насторожила, и он медленно поднялся с дзабутона.

– Обдумай мое предложение, Генко-чан. Скоро пройдет Хякки яко[81], я буду ждать твоего ответа не позднее этого дня.

Он растворился в воздухе, оставив после себя запах лотосов, бегущей реки с плывущей по ней листвой и опасности.

Чаша в руке Генко раскололась, когда она крепко сжала ее, так что осколки с остатками саке осыпались вниз и испортили ярко-синее, расшитое журавлями кимоно. Присоединиться к ним? Тем, кто убивал кицунэ ради их Хоси-но-Тама, чтобы украсть силу богов? Сотрудничать с теми, кто нападал на нее, потому что им была нужна и ее жемчужина?

Да она скорее умрет, чем согласиться работать с Озему и его прихвостнями!

Следил за ней? Знает ее желания? Тогда он слишком плохо старался, раз так и не понял, что Генко никогда не откажется от своих принципов, как бы соблазнительно и заманчиво ни звучали речи Озему.

– Разнесите вести по всей округе, сообщите всем, кому сможете, – поднявшись на ноги, начала Генко, даже не скрывая рычания в своем голосе: – На Хякки яко враги нападут вновь. И к этому времени мы должны быть готовы отразить их атаку.

Лисы залаяли, приняв приказ, и тут же бросились врассыпную. Духи поспешно покинули свои места и умчались в лес поведать новости природным духам, пусть с ними кицунэ никогда тесно не общалась.

Когда же дом опустел, а убумэ и дзасики-вараси скрылись из вида, Генко вновь достала Хоси-но-Тама из-за отворота своего платья и какое-то время смотрела на нее. Жемчужина переливалась на ладони, маня и привлекая, но никогда раньше еще не вызывала у кицунэ такого отторжения.

– Будьте свободны, – тихо прошептала она жемчужине и сжала ее в ладони.

Хоси-но-Тама раскололась бесшумно, мгновенно выпуская на волю все хранившиеся в ней силы. Энергия искрилась, сверкала золотой пылью, словно ожидала, что вот-вот найдет себе новый приют, но время шло, а Генко все так же просто смотрела на нее, ничего не предпринимая. Энергия тускнела, ее частички разлетались все дальше и дальше друг от друга, пока мерцание окончательно не угасло.

Генко подняла голову, глядя, как над горами и вершинами деревьев поднимается луна, и молча вошла в дом.

Вот-вот грянет битва.

Глава 21. В горах, где живет лиса

В лесу было темно и тихо. Растущая луна только показалась на небосклоне, одинокая в беззвездном небе, но возле дома Генко было ярко, как днем. Точно напротив нее, источая ровный белый свет, стояла Бьякко, словно светлое отражение черной кицунэ. Даже кимоно на ней было белым, с едва заметными вышитыми лотосами.

– Давно не виделись, – в итоге произнесла Генко, грациозно усаживаясь на дзабутон. Убумэ тут же оказалась возле хозяйки, предлагая ей чай и сладости.

– Сестра, – едва заметно склонила голову Бьякко, провожая взглядом призрачную женщину. Убумэ никак не отреагировала на вторую кицунэ, полностью преданная своей госпоже. – Ты все же не изменилась – если кто-то верен тебе, то так будет до конца.

– Как сказать, – неопределенно ответила Генко и поджала губы. – Некоторые все же предали меня.

– Кагасе-о предал всех нас.

– Как и Озему…

Бьякко недоуменно посмотрела на сестру, ожидая пояснения, но Генко только криво улыбнулась и указала на второй дзабутон, предлагая младшей присоединиться, но та покачала головой, отказываясь от приглашения. Ей явно этого хотелось, но что-то останавливало белоснежную кицунэ.

– Я прибыла как посланница нашей великой госпожи Инари-сама. – Торжественность и благоговение, проскользнувшие в голосе Бьякко, были столь очевидными, что в искренности ее слов нельзя было усомниться ни на миг. – Сегодня великий божественный посланник Ятагарасу-сама принес на Небеса вести. Его вороны узнали, что истоки зла, вырвавшиеся на свободу во время Обона, находятся на вершине этих гор. Демоны и духи стекаются сюда со всех уголков страны и соберутся вместе не позднее…

– Хякки яко, – вместо сестры закончила Генко. – Озему мне уже поведал об этом.

Вероятно, в Такамагахаре еще не знали о том, что именно речной