"Никогда против России!" Мой отец Иоахим фон Риббентроп - Рудольф Фон Риббентроп

В этом трудном положении Польша выбрала, однако, не одно из соседних государств, а опиралась на союз с Францией. Со стороны Германии Польша после Версаля вначале ничего не должна была опасаться; наоборот, время от времени она носилась с мыслями вынудить от беззащитного рейха дальнейшие уступки территории. По отношению к Советскому Союзу она стремилась защититься договорами о ненападении, после того, как вторжение Пилсудского на Украину не привело к желаемому успеху, и мирным договором в Риге был скреплен компромисс, не оправдавший польских надежд.

Возрождение Германского рейха постепенно привело к коренному изменению этих основ польской внешней политики! Еще в 1936 году польское правительство зондировало в Париже в отношении совместного выступления против Германии по поводу восстановления полного немецкого суверенитета в до тех пор демилитаризованной Рейнской области. Гитлер за эти соображения на поляков не обиделся. По свидетельству очевидца, он высказался следующим образом:

«Для Бека мосты через Рейн были еще важнее, чем для французов, так как тот, кому из Франции надо оказать скорую военную помощь полякам, должен быстро переправиться через Рейн. Только идиот может ужасаться или ощущать себя оскорбленным тем, что польский генеральный штаб ничего не желал более страстно, как того, чтобы мосты через Рейн остались в руках французского союзника»[200].

Своей аннексией Тешинской области во время судетского кризиса страна не приобрела особой популярности в общественном мнении Великобритании. С немецкой точки зрения многое говорило в пользу того, что под влиянием изменения баланса сил в Центральной и, вследствие этого, в Восточной Европе Польша отойдет от «балансирования» и будет оптировать. Так как комиссар Лиги Наций Буркхардт полагал, что поляки боялись русских больше, чем немцев, в Берлине вычислили шанс договориться с поляками. Выторговать за объединение с рейхом Данцига, который, как уже говорилось, и без того управлялся национал-социалистами, и экстерриториальную связь между обеими частями Германского рейха гарантию польских границ — не только коридора, но и Верхне-Силезского промышленного района — должно было бы быть чрезвычайно привлекательно для Польши. Не стоит в этой связи упускать из виду, что фактически вместе с этим была бы дана также и гарантия польской восточной границы против советской агрессии, так как, согласно положению вещей, Гитлер не смог бы примириться с выступлением России против Польши.

Германская политика являлась по-прежнему последовательной. Исходный пункт — создание оборонительного рубежа против большевистского Советского государства и усилия относительно подстраховки на Западе, то есть со стороны Англии и Франции, по крайней мере, в смысле политического нейтралитета; другими словами, «свобода рук» в Восточной Европе, то есть допущение восточноевропейского антибольшевистского блока под германским руководством.

Мы показали, что немецкой политике, ввиду отказа Великобритании и Франции принципиально договориться с Германией в ее позиции в Центральной Европе, ничего не оставалось, как скорейшим образом укрепить сначала эту позицию в надежде встретить у обоих западных правительств, в конечном итоге, понимание необходимости и естественности немецкого влияния в Восточной Европе.

Эта надежда была обоснованна, как показывает, например, один интересный английский документ. Речь идет о письме британского министра иностранных дел Галифакса британскому послу в Париже сэру Эрику Фиппсу, датированном 1 ноября 1938 года[201]. В дальнейшем я приведу перевод этого письма, которое с полным правом можно рассматривать как меморандум для будущей британской политики, в виде выдержки:

«Дорогой Фиппс,

В Вашей телеграмме номер 1120 от 4 октября Вы упоминаете иногда выражаемую точку зрения, французское правительство может, поддавшись вызванному немецкими происками искушению, дистанцироваться от правительства Его Величества. Так же, как и Вы, я никогда не относился с большим доверием к этой теории, так как она, по моему мнению, недостаточно учитывает фундаментальные факты немецко-французских отношений.

Положение, как я его вижу, является примерно следующим: мир в Европе не будет гарантирован до тех пор, пока не будет достигнуто подлинное соглашение между Германией, Великобританией и Францией.

Одна из основных трудностей в прошлом заключалась в нереалистичной позиции, занятой Францией в Центральной и Восточной Европе. Франция желает, опираясь на свои блоки, оказывать большое влияние на политику центральноевропейских государств, однако из-за возрастания немецкой мощи и пренебрежения собственными усилиями по обороне не может исходить из того, что ей удастся и далее поддерживать эти требования. Одновременно факт этих французских требований вызывает в Германии постоянное раздражение. Немецко-французские отношения после заключения Мюнхенского соглашения, означающего радикальное изменение французской политики в Центральной Европе, должны будут строиться заново.

Отныне мы должны считаться с доминирующим положением Германии в Центральной Европе. Между прочим, я всегда полагал, что когда Германия снова достигнет однажды своей нормальной мощи, это доминирующее положение по географическим и экономическим причинам невозможно будет предотвратить.

В этих обстоятельствах, как представляется мне, Великобритания и Франция должны поддерживать свое преобладание в Западной Европе, располагая военной силой в объеме, который сведет любое нападение на них к игре ва-банк. Сверх того, они должны твердой рукой удерживать свои позиции в Средиземном море и на Ближнем Востоке. То же самое справедливо и для их колониальных империй. Их связи с США должны поддерживаться насколько вообще возможно прочными.

Важнейший урок, который мы должны извлечь из кризиса, заключается в неразумии проведения внешней политики на основе недостаточной военной мощи. В своем письме Вам от 28 октября я затронул наши усилия по ликвидации пробелов в нашей обороне и значение, которое мы придаем соответствующим усилиям Франции. Можно принять немецкую экспансию в Центральной Европе, по моему мнению, являющуюся нормальным и естественным процессом, однако мы должны быть в состоянии воспротивиться немецкой экспансии в Западной Европе, если мы не хотим попасть в угрожающее положение. Было бы фатально, если бы мы вновь попались с недостаточной военной мощью.

С другой стороны, у меня нет возражений, при непременном условии, что представленная концепция («lay-out») ясна и необходимость достаточной военной мощи принимается, против прямых немецко-французских переговоров, которые разрядили бы атмосферу. (…)

Непосредственное будущее неизбежно станет временем более или менее болезненного приспособления к новым реальностям в Европе. В то время как я заключаю, что мы увидим консолидацию позиции Германии в Центральной Европе, а Великобритания и Франция будут делать то же самое в Западной Европе, на Средиземном море и за океаном, некоторые факторы остаются неясными. Какую роль будут играть Польша и Россия? Если Польша Бека, как я предполагаю, никогда не сможет объединиться с Россией и если Франция, после того, как раз обожглась в Чехословакии, ослабит союз с Польшей, то последняя может, вероятно, все в большей степени попадать в немецкую сферу влияния. С другой стороны, Советская Россия, пока живет Гитлер, едва ли может стать союзником Германии, хотя и имеются совершенно очевидные экономические причины для того, чтобы свести их. Россия могла бы решиться на изоляцию или же она может предпочесть через русско-французский союз остаться в связи с западными державами.