Прекрасная обманщица - Патриция Гэфни

Нарочито медленно и демонстративно Бэрк потянулся за мотком веревки, висевшим на луке седла. Кэтрин покачнулась, вскинула вверх одну руку и отступила на шаг. Торжествующе улыбаясь, он неторопливо слез с лошади. Она попятилась. В лице у нее не осталось ни кровинки, даже губы стали белыми как мел. Бэрк не спеша подошел к ней, поигрывая веревкой, поглаживая ее, как кошку. Голубые глаза поблескивали ледяной злобой, на губах играла все та же коварная улыбка.

– О, Бэрк, – в ужасе прошептала она, – нет, не надо.

Он заколебался.

В ту же секунду она бросилась наутек: страх и отчаяние придали силы ее подгибающимся ногам. Бэрк кинулся за нею следом, чувствуя себя в азарте погони настоящим охотником, затравившим лисицу. Когда Кэт оказалась на расстоянии вытянутой руки, он достал ее в прыжке, схватил обеими руками за бедра и с размаху опрокинул на землю, накрыв собой сверху. Сперва ему показалось, что он вышиб из нее дух, настолько неподвижно она лежала, но стоило ему перевернуть ее на спину, как его словно затянуло в ветряную мельницу, вращаемую ураганом. Ступни, колени, локти, кисти, ногти, зубы – она пустила в ход все, чем ее наделила природа, в безумной попытке защититься от грозящего ей смертного страха. Бэрк чертыхался, закрывая лицо, пах, горло от ее бешеной атаки. В какой-то момент ей удалось вывернуться из-под него и подняться на колено. Она уже готова была вскочить, когда он набросился на нее, на сей раз грубо навалившись на упавшую ничком девушку всей своей тяжестью, чтобы остановить ее молотящие по воздуху ноги. Когда он попытался завладеть ее руками, она пронзительно вскрикнула и спрятала их под себя. Борьба была изнурительной и тяжкой, но в конце концов ему удалось высвободить ее руки, при этом на его собственном запястье остался ровный след от ее зубов. Он поднял веревку. Она отчаянно вскидывалась всем телом, как взбесившаяся лошадь, и ему пришлось зажать ногами ее бока, чтобы удержаться на ней верхом. Вытянув правую руку Кэтрин вдоль тела, он коленом прижал раскрытую ладонь к земле, затем сделал на конце веревки петлю, пропустил в нее левое запястье девушки и туго-туго затянул. Из ее горла вырывались какие-то захлебывающиеся звуки, словно ее душили. Не медля ни минуты, Бэрк соединил оба ее запястья и обмотал их остатком веревки без малейшего просвета. Он завязал три узла, каждый раз затягивая изо всех сил, потом наконец скатился с нее и растянулся на спине, тяжело дыша и чувствуя, как по лицу крупными каплями катится пот.

* * *

Его насторожила наступившая тишина. Он сел, потирая укушенное запястье, и взглянул на безвольно согнутую фигуру женщины на земле. Она напоминала сломанную и брошенную куклу. Бэрк прислушался, но не смог уловить ни звука. Да дышит ли она? Одним стремительным движением он подхватил ее под мышки и поднял на ноги. Она закачалась, накренилась назад и чуть не рухнула прямо на него. Пришлось снова подхватить ее, чтобы удержать в равновесии. Он повернул ее к себе и заглянул и лицо, стараясь подавить растущее в душе беспокойство. Осунувшееся, обескровленное лицо слепо уставилось на него расширенными зрачками устремленных в никуда глаз, побелевшие губы были плотно сжаты. Она стояла прямо, как соляной столб, каждый мускул был натянут до предела, словно в ожидании неминуемого нападения, грозящего гибелью.

– Кэт, – позвал он, схватив ее за плечи, – Кэт!

Она смотрела прямо на него, но у него возникло жуткое ощущение, что она его не видит. Бэрк легонько встряхнул ее, на долю секунды она как будто его узнала, но тут же ее глаза подернулись пеленой, и опять на него уставился этот пустой невидящий взгляд.

Бэрк потряс головой, стараясь выбросить из нее всяческие колебания и сожаления. Он стер грязь с лица Кэтрин, вытащил засохшие травинки из ее волос и стряхнул пыль с платья. Она стояла, не шевелясь, словно его прикосновения были пыткой, которую ей предстояло героически вытерпеть, но в то же время у него сохранялось стойкое впечатление, будто она даже не замечает его присутствия.

Убедившись, что она может стоять на ногах самостоятельно, Бэрк пошел за лошадью. Как ее усадить, по-дамски или верхом? Он решил, что лучше верхом: со связанными сзади руками ей понадобятся обе ноги, чтобы удержаться па лошади. Ему с трудом удалось взгромоздить ее на спину кобылы. Она не оказывала сопротивления, но все ее тело было сведено судорогой. Он старательно расправил юбки, чтобы прикрыть голые ноги, потом сам вскочил в седло и, подхватив поводья кобылы, повел лошадь вместе с застывшей всадницей круговым путем обратно к большой дороге.

Судя по положению солнца, до темноты оставалось еще часа два. Никакого постоялого двора поблизости не было: по всей вероятности, им предстояло заночевать в чистом поле. Что ж, тем лучше, он не собирался развязывать свою пленницу до самого Ланкастера, а ее появление в таком виде неизбежно должно было вызвать множество недоуменных вопросов в любом общественном месте.

Бэрк с тревогой оглянулся через плечо. Кэтрин сидела неподвижно, только руки за спиной беспрестанно дергались в отчаянной, но безнадежной попытке освободиться от пут. Потом он снова стал смотреть вперед, впрочем, ничего вокруг не замечая. Повстречайся ему на пути даже стадо единорогов, он проехал бы мимо и бровью не повел.

Чтобы заглушить в душе ропот совести, нашептывающей ему, что он поступил жестоко, Бэрк принялся перебирать в уме весь длинный список злодеяний Кэтрин, совершенных за то короткое время, что они провели вместе. Она выстрелила ему в голову. Она угрожала ему его же собственным ножом и пустила бы его в ход, если бы сам он не оказался проворнее. Она лгала ему с самой первой встречи. Она хладнокровно соблазнила его. Она, вероятно, была заговорщицей и изменницей, а уж в том, что она потаскуха, не могло быть и тени сомнения. «Я родом из Шотландии, мое слово нерушимо!» – вот так она поклялась ему не далее, как этим утром. Ее слова прозвучали с такой страстью, что он ей поверил, а всего несколько часов спустя она опять его надула. О, нет, он не был слишком жесток, уж скорее можно было сказать, что он обошелся с нею чересчур мягко. Ну, а теперь она сполна получила то, чего давно заслуживала.

Он опять взглянул на горизонт. Казалось, солнце застыло в небе, день тянулся томительно медленно. Самый грубым и бесцеремонным тоном Бэрк велел Кэтрин покрепче держаться за седло сзади. Они ехали по раскисшей грунтовой дороге, и он опасался, что ее лошадь может оступиться. Бэрк отметил, что на лбу у нее явственно проступили капли пота, хотя день выдался холодным. Похоже, она целиком погрузилась в какие-то мучительные воспоминания, в свой внутренний ад, куда ему не было доступа. Ощутив укол страха, он громко окликнул ее, но с таким же успехом можно было обращаться к неодушевленному предмету. Бэрк вновь сосредоточился на своем гневе, вопрошая, когда же закончится этот бесконечный проклятый день.

Наконец извилистая и скользкая дорога осталась позади, они въехали в красивую долину, посреди которой в окружении зарослей рододендронов и нависающих над водой грациозных плакучих ив раскинулось тихое озеро. Наветренная сторона была защищена громадным валуном, вдоль берега тянулась узкая полоска песчаного пляжа. Солнце низко висело над утесами у них за спиной, до заката оставалось около часа. Оглянувшись в очередной раз на Кэтрин, Бэрк заметил, что ее сотрясает озноб. Ее глаза были широко раскрыты и устремлены куда-то вдаль, но плечи поникли, голова свесилась на грудь. Ни о чем больше не думая, он торопливо свел ее кобылу по травянистому склону к берегу озера.