Дело о дуэли на рассвете - Андрей Константинов

Кроме того, среди найденных документов находились три счета и несколько платежных поручений. Деньги редакция «Сумерек» направляла каким-то ООО «Марта» и «КДК». В одной из платежек я разобрала отправленную со счета редакции сумму — 540 тысяч рублей. «Очень крупные для газеты деньги, — подумала я, — почти двадцать тысяч долларов. Откуда в „Сумерках“ такие деньги?» В журналистской среде постоянно ходили слухи о тяжелом финансовом положении редакции вечерней газеты.

* * *

Нового редактора газеты Андрея Грустнова — я шапочно знала по его работе пресс-секретарем петербургского отделения Общего банка — главного акционера «Сумерек». Я позвонила ему и без проблем договорилась о встрече.

Я сложила найденные документы в сумочку и отправилась обратно в редакцию «Сумерек», благо, идти было недалеко.

Грустнов принял меня в маленьком кабинете возле туалета.

— Извините, Валентина, — сказал он, — что принимаю вас в такой обстановке, но сами понимаете, половина помещений редакции сгорела, вот пришлось временно заселиться в этот кабинетик. Вы наверное, хотели поговорить со мной о пожаре.

— Да, — подтвердила я. — О пожаре и об обстоятельствах смены руководстве в «Сумерках Петербурга».

— Почему сняли Вронского? Это собирались сделать давно. И, на мой взгляд, сняли его совершено справедливо, хотя и несколько запоздало. Во-первых, газета не развивалась. Тираж падал. План по доходам не выполнялся. Во-вторых, банк давал газете деньги — на покрытие убытков. И деньги, заметьте, очень немаленькие. Но куда они исчезали, попав в газету, — никому неизвестно. Сотрудники получали мизерные зарплаты. А Вронский катался по заграницам. В итоге банк решил, что на месте редактора хорошо бы иметь человека, которому можно доверять. Так главным редактором назначили меня. То есть вы утверждаете, что Вронский воровал?

— Я ничего не утверждаю. Но и у меня, и у руководства банка есть подозрения.

Эти подозрения чем-нибудь подтверждены?

— К сожалению, практически все финансовые документы сгорели.

— А пожар — это случайность?

— Возможно, и случайность. Но как-то все очень вовремя случилось. Только Вронскому объявили, что он больше не редактор, как бац — и все сгорело.

— Вы собираетесь сообщать куда следует о своих подозрениях относительно Вронского? — спросила я.

— У нас нет документов, подтверждающих хищения. Если они найдутся — вопрос об обращении в органы будет решать совет директоров банка.

«Отдавать или не отдавать Грустнову найденные мной документы?» — вот какой вопрос мучил меня. Может быть, это именно те доказательства, которых недостает банкирам, чтобы обвинить Вронского в нечистоплотности. Я немного посомневалась, но мне стало жалко Вронского. А вдруг его посадят? Он же не выдержит тюрьмы! Нет, пусть лучше документы пока полежат у меня.

* * *

Я вышла на улицу. Было отвратительно холодно. Несколько минут я безуспешно боролась с зажигалкой, которая гасла на ветру, а когда наконец прикурила, передо мной резко затормозила красная «вольво». Дверца распахнулась, и я услышала голос Вронского: «Садитесь, Валечка!» Если бы не мерзкая погода, я никогда не приняла бы его приглашения.

Василий Петрович был настроен меланхолично.

— Ну как, вам удалось что-нибудь выяснить? — спросил он.

— Ничего такого, из чего я могла бы вылепить ваш светлый образ, — ответила я.

— Я не имею никакого отношения к этому пожару, и мне же приходится оправдываться, — горестно вздохнул Вронский.

— Почему вы не сказали мне, что звонили Обнорскому? — взвилась я.

Вронский промолчал, и в его молчании было что-то тревожное. Я вспомнила слова Бахтенко и почему-то испугалась.

— Остановите машину!

— Что с вами, Валя? Я что, похож на похитителя? Взгляните, что творится на улице, или вы хотите простудиться?

— Куда мы едем? — спросила я, успокаиваясь.

— А куда бы вам хотелось? — поинтересовался Василий Петрович.

— В Агентство или к ближайшей станции метро.

— Я довезу вас до дому, — сказал Вронский. Озеро Чад сегодня явно не входило в его планы.

В салоне «вольво» было тепло и уютно.

Из динамиков слышалась негромкая музыка. Я зажгла сигарету, и моя тревога рассеялась окончательно. Машина постоянно попадала в пробки, она то ползла, как черепаха, то легко и стремительно вырывалась из плена. Вронский по-прежнему молчал, а я внимательно наблюдала за работой «дворников», которые неутомимо очищали стекло от тут же налипающего снега.

— Я говорила с Грустновым, — наконец прервала молчание я.

— И что? — мрачно спросил Вронский.

— В банке считают, что вы — вор.

— Бред!

— Они говорят, что если появятся документальные подтверждения растрат, они могут заявить об этом в милицию.

— Вряд ли, — я поразилась спокойствию Вронского, — они не будут ничего делать.

— Почему?

— Потому что… Потому что деньги в основном давались налом — в чемоданчике. Не думаю, что они захотят об этом рассказывать в милиции или прокуратуре.

— Кому выгодно обвинить вас в поджоге?

— Грустнову, — четко ответил Вронский. — Он всегда мечтал стать главным редактором. Я уверен, это он распространял в банке слухи о том, что в «Сумерках» воруют. И о том, что главный вор — я.

А теперь, когда случился этот пожар, он сделает все, чтобы все думали, что это именно я поджег редакцию, заметая следы.

— А куда исчезали деньги, которые давал газете банк?

— Никуда они не исчезали. Мы их тратили. На производственные нужды: типография, знаете ли, бумага, зарплата опять-таки.

— Говорят, зарплаты в «Сумерках» были просто мизерные.

— Так денег на большее не хватало…

Мы опять замолчали. Убаюканная равномерным движением машины, я погрузилась в некое подобие нирваны. Разговаривать не хотелось.

Наконец «вольво» остановилась.

Прежде чем выйти из машины, я сурово спросила Вронского:

— Скажите честно, вы воровали?

— Нет, — твердо и, как мне показалось, искренне ответил Вронский.

— Поклянитесь!

— Клянусь!

— А что такое ООО «Марта»?

— «Марта»… — Вронский задумался. — Что-то знакомое. По-моему, Лейкин упоминал как-то что-то похожее.

— Кто такой Лейкин?

— Коммерческий директор такой у меня. В смысле в «Сумерках». Очень способный молодой человек. Финэк закончил…

Я сухо попрощалась с Вронским и вышла. Но дойти до дома мне не удалось. На моем пути неожиданно оказался бандитского вида верзила в куртке с капюшоном.