Корейская волна. Как маленькая страна покорила весь мир - Юни Хонг

Forbes прокомментировал данное заявление: «Это неожиданно и вряд ли выполнимо». И в то время большинство людей согласились бы с ним. Компания Sony была известна высококачественной электроникой, которая делала людей счастливыми: видеокамерами, телевизорами, CD-плеерами, консолями Playstation. Они изобрели транзисторный приемник и плеер Walkman. Казалось, что этот культовый бренд просто невозможно обогнать. Если вы разворачивали подарок на день рождения и видели слово «Sony», выглядывающее из-под обертки, вы, скорее всего, испытывали большую радость. Маловероятно, что подобное чувство возникло бы при виде электронного чипа от Samsung. Вызов, брошенный Sony, воспринимался безумием.

Тем не менее Samsung победил Sony. В 2002 году, на три года раньше графика и всего через год после того, как Forbes высказал мысль о «неожиданности», рыночная капитализация Samsung превысила рыночную капитализацию Sony. К 2005 году его рыночная капитализация в семьдесят пять миллиардов долларов оказалась в два раза выше, чем у Sony[73]. В дополнение к своему доминированию на рынке мобильных телефонов, с 2005 года Samsung стал ведущим производителем плоских мониторов, телевизоров и, конечно, вышеупомянутых микрочипов.

Но Samsung не хотел почивать на лаврах. Руководство Samsung стало еще более требовательным и амбициозным, чем когда-либо. 19 сентября 2005 года портал Fortune заявил: «Центр управления Samsung – это сердце параноидальной культуры»[74]. В каком смысле «параноидальной»? Наверное, лучше всего смысл подобного определения раскрывается на примере последней штаб-квартиры компании, расположенной в пятиэтажном здании в Сувоне, в часе езды на юг Сеула. Здание намеренно обособлено от основных корпоративных офисов. Оно – как «технологическая версия шоколадной фабрики Вилли Вонки», которая служит лабораторией и мозговым центром. Там рождаются и созревают идеи Samsung. Fortune описал главное управление как «засекреченный круглосуточный конвейер идей и прибыли, где лучшие исследователи, инженеры и дизайнеры Samsung решают самые трудные задачи»[75].

«Неудача – это не вариант, – цитируются в статье слова Гён Хан Чона, старшего менеджера главного управления. – Вице-президент Юн подчеркивает, если вы расслабитесь, довольствуясь тем, что есть, кризис настигнет вас». Еще Чон добавил: «Здесь необходимо быть в постоянном напряжении»[76].

И дело не только в поддержании качества. К тому времени Samsung владел настолько передовыми технологиями, что корпоративный шпионаж превратился в реальную проблему. В мужском туалете, согласно статье, над каждым писсуаром на уровне глаз висели изображения одного из самолетов, врезавшихся во Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года, которые служили напоминанием о том, что «болтун – находка для шпиона». И нет необходимости объяснять очевидную логическую нестыковку, что трагедия 11 сентября произошла не из-за секретов, которые разболтали. Данные изображения – просто способ запугивания.

Насколько бы хорошим не представлялся Samsung, его международная привлекательность не связана напрямую с Халлю. Люди, которые покупают телефоны Samsung Galaxy или телевизоры с плоским экраном, вряд ли думают в этот момент о поп-группе Big Bang или фильме «Олдбой». И на первый взгляд кажется, что Samsung немного вне рамок Халлю.

Тем не менее компания является важной частью общей экосистемы Халлю. Как сказал культурный критик Ли Мун, «Халлю началась с Samsung». То есть популярности корейской музыки и фильмов способствовало доверие к корейским брендам, которое возникло благодаря Samsung. Большинство стран, которые господствовали в мировой культуре или поп-культуре, уже являлись богатыми на пике своего влияния. Samsung помог оживить экономику страны, что позволило правительству финансировать корейскую поп-культуру. Которая, в свою очередь, содействовала развитию Samsung, что приносило пользу Корее как нации. И так далее.

Но впредь Корея не сможет столь сильно полагаться лишь на одну компанию, чтобы добиться экономического успеха. Вот почему страна переходит к следующей фазе развития – «креативной экономике».

После того как страна вышла на передовые рубежи современных технологий и поп-культуры, корейское правительство предпринимает продуманные и дорогостоящие шаги, чтобы XXI век стал веком Кореи.

Сразу после того как президент Пак Кын Хе вступила в полномочия в феврале 2013 года, она создала новое министерство, первоначально называемое Министерством науки и планирования будущего. Как шутил мой друг, «это звучит как министерство, которое будет создавать будущее. Так они никогда его не создадут».

Название дает огромный простор для воображения. Даже слишком огромный, как считают некоторые критики. Каждый вопрос влечет за собой еще большее количество вопросов. Что будет делать Министерство науки и планирования будущего? В программном заявлении на его официальном сайте говорится: «Наука, техника и информационно-коммуникационные технологии (сокращенно ИКТ) откроют путь, ведущий к креативной экономике и общему благополучию населения».

Это заявление требует развернутого пояснения. Что же такое «креативная экономика?» В официальной фразе с сайта нового министерства ей дается следующее определение:

Творческий актив, объединяющий в себе креативные идеи, воображение и ИКТ, играет ключевую роль в стимулировании стартапов[77]. Новые стратегии развития должны разрабатываться таким образом, чтобы создавалось больше высококвалифицированных рабочих мест за счет взаимодействия с существующими отраслями, что, в свою очередь, приведет к появлению новых отраслей и рынков.

Проще говоря, правительство финансирует человеческое воображение. Звучит красиво, но все еще не слишком понятно. Как сказал мне один скептик: «…президент Пак и не обязана объяснять. Это будущее, поэтому оно неосязаемо. Если бы она могла все точно рассказать, тогда бы неосязаемость исчезла. Это напоминает лабораторию Эдисона. Они сами не знают, что ищут».