Позволь мне забыть - Екатерина Козина

Всем вручили большие массивные автоматы. Шрам прошелся от начала шеренги, до конца, тщательно заглядывая солдатам в лица. Не знаю, что он хотел там увидеть. Может, сомнение, страх или укор, но результат его удовлетворил. Мужчина довольно хмыкнул и улыбнулся краешком рта. Безобразный шрам, пересекающий его лицо, еще больше искривился. Я тут же укорил себя за такие мысли. Неприлично обращать внимания на чужие недостатки.

Нас было около пяти сотен. Не исключено, что Академийцев в разы больше, вот только у нас есть превосходное оружие, мы лучше подготовлены, и всегда есть группа, которая придет на помощь. Еще один звездолет с таким же количеством прекрасно обученных людей, кружил недалеко от этого места.

Наш корабль загудел и стал подниматься в воздух, оставляя нас на крыше, ожидать команд Шрама.

Темное небо сияло незнакомыми созвездиями. В Академии, должно быть, все еще спали, когда мы прибыли. Наше появление осталось незамеченным. Неужели, Академийцы не смогли предугадать эту атаку? Это значит, что они плохо подготовлены, а у нас есть преимущество. Воздух был прохладный, но приятный. Он разгонял горячую кровь по венам, заставлял дышать полной грудью, словно говоря: дыши, пока есть такая возможность. Ведь скоро мы должны были спуститься в душное здание, которое должно наполниться запахом крови, дыма, пота и страха. Кислого запаха страха.

Мне казалось, что я уже был здесь раньше. Какое-то подспудное чувство твердило, что это место мне знакомо. Например, я точно был уверен, что если обойти с правой стороны вентиляционную трубу, то за ней по стене будет спускаться лестница, ведущая ближе к морю, на плиты, на которых стоит Академия.

Я зажмурился, а потом снова открыл глаза, пытаясь прогнать чувство дежавю. Я ведь никак не мог быть здесь раньше.

Где-то под нашими ногами послышались страшные звуки сирены. Я чувствовал, как она завывает об опасности, требует бежать, спасаться, от этого звука все внутри переворачивается и сжимается. Я огляделся. Лица у всех остались непроницаемые, никто даже не дернулся. Шрам почесал подбородок, скрепя щетиной. Что-то щелкнуло, и я заметил, как крышу накрывает некий купол.

– Огонь по куполу, – лениво приказал Аркадий Макарович и сам выстрелил из своего бластера. Со всех сторон раздались выстрелы, но движение жидкого стекла, а это было похоже именно на него, не прекратилось. Выстрелы не принесли ни малейшего успеха.

– Второй, третий, четвертый и пятый – бомбы с четырех сторон крыши. Взрывы настроить строго вверх, – у нас у всех были номера. У меня был номер четыреста десятый, он четко отображался белыми цифрами у меня на груди.

Солдаты беспрекословно стали исполнять приказ.

Через пару минут прогремело четыре взрыва. Стало немного жарко. Доступ воздуха заметно сокращался. Крышу накрыло уже практически полностью, но никто не паниковал, все слепо доверяли командиру, а тот уже заметно начинал нервничать.

И вот когда купол сомкнулся над нашими головами, Аркадий приказал.

– Немедленно наденьте шлемы.

У каждого из нас был шлем, как в космическом костюме, на случай, если мы окажемся в ситуации, когда нет воздуха, или он сильно ядовит. Как и все, отлаженным движением, я нажал на кнопку, которая находилась у меня на рукаве куртки. Легкий щелчок, и голову покрыл черный шлем с прозрачным стеклом в том месте, где находится лицо.

Дышать тут же стало легче. Я знал, что воздуха у нас на два часа, а дальше придется как-то выкручиваться или смерть от удушья.

Шрам прошелся мимо рядов и потянул на себя дверцу люка. Конечно, та оказалась закрыта. Тогда он выстелил в нее. На металле остался черный след и никаких повреждений.

И тут я заметил, как со всех сторон, из маленьких дырочек в полу стал появляться туман.

– Ядовитый газ? – предположил Джон, стоявший рядом со мной. Его голос заглушал шлем, но мне удалось расслышать, хоть и огромным трудом. Пришлось изо всех сил напрячь свой слух. На вопрос я только пожал плечами.

– В любом случае нас защищают шлемы, – я включил рацию и ответил ему по ней.

Я услышал по рации смех Дея.

– Неужели они думают, что отравят нас?

– Я бы не недооценивал Академийцев, – благоразумно произнес я, зная, что нас наверняка слышат остальные солдаты и Шрам.

Солдат, что оказался ближе всех к поднимающемуся туману, вдруг упал и задергался, дико хохоча. Его лицо исказила гримаса, глаза слезились. Мужчина корчился на полу, выпучивая глаза.

– Отключите чувствительность своего тела, – приказал Аркадий, нажав на рукавах своей куртки пару кнопок. Это было изобретение Марты Сонг. Мы нажимаем кнопку, нам вводится очередная инъекция, которая притупляет чувствительность. Хоть в огне гори – ничего не почувствуешь. Вот только, это слишком опасно. Если ты не чувствуешь пулевого ранения, то можешь истечь кровью. Надолго нам не разрешалось включать блокиратор чувствительности, но сейчас был именно тот случай, когда нам пришлось это сделать.

Тут же все неудобства, которые я испытывал, исчезли, я почувствовал себя заметно лучше. Человек, корчившийся на земле, еле-еле дотянулся до кнопки и затих, дыша полной грудью.

Туман наполнял купол. Через некоторое время видимость стала нулевой. Все белое. Я не видел даже своих рук. Мы ничего не предпринимали, дожидаясь дальнейших указаний.

По прошествии получаса, туман втянуло в небольшое отверстие, появившееся в центре купола. С грохотом откинулась крышка люка, и вбежало несколько десятков людей в черной форме с красными полосами по бокам. У них на рукавах тоже были номера.

– Аспиды, – выдохнул удивленно Дей, словно что-то припоминая.

– Откуда ты знаешь, кто они? – удивился я, понимая, что это слово и мне кажется знакомым.

– Просто знаю, – пожал плечами парень.

На лицах у Аспидов были противогазы, в руках автоматы. Я даже не удивился, когда по команде мы стали в них стрелять. Наверное, они рассчитывали, что все мы уже умерли от щекотки, которую чувствуешь, когда ядовитый пар тебя касается. Но, мы были живы.

– Отключите блокираторы чувствительности, не хватало мне, чтобы вы еще и ран не замечали, – гаркнул Шрам, стреляя из бластера.

Как и было велено, я вновь нажал на кнопку и понял, что у меня ужасно болит рука, просто горит от боли.

Я удивленно взглянул на плечо, в котором чувствовалась боль, и заметил, как кровь пропитывает рукав куртки. Вновь появилось желание уменьшить чувствительность, но это было строго под запретом.

Мы стреляли из автоматов и бластеров, укрываясь друг за другом. Смешно и в тоже время жутко. Аспиды падали один за другим, но и мы терпели убытки.

Шрам достал гранату и, выдернув чеку, бросил ее в группу Аспидов. Грохот и много мертвых тел.

– Внутрь, живо! – скомандовал наш командир, указывая на люк. У нас было немного времени, чтобы попасть внутрь, но его все равно хватило. Аспиды не смогли быстро сориентироваться, чтобы помешать нашей группе проникнуть в Академию. Последние солдаты шли, прикрываясь чужими телами, словно щитами. Это было кощунством, но нужно было как-то выживать.