Записки «черного полковника» - Сергей Трахимёнок

— Хорошо, — сломался Корбалевич, — давайте бумагу.

Он сложил листок вчетверо, попрощался с Виктором Сергеевичем и направился к выходу из квартиры. Ухналев пошел его провожать.

— А я-то тебе зачем понадобился? — спросил он Корбалевича, когда тот уже взялся за ручку двери.

— О, совсем забыл, — сказал Корбалевич, — у меня есть мемуары одного вашего коллеги, не могли бы их посмотреть и кое-что прокомментировать.

— Приноси, — сказал на это Ухналев, — будет любопытно взглянуть.

— Здравствуйте, — раздался голос, который показался Корбалевичу знакомым, — с вами говорят из киностудии «Беларусьфильм». Не могли бы вы пригласить Леонида Андреевича.

— Конечно, мог, Светлана, — ответил Корбалевич. — Я и есть Леонид Андреевич.

— Ой, я вас не узнала, богатым будете! Наш новый главный редактор хотел бы с вами встретиться по поводу…

— Сценария фильма «Кукла».

— Да.

— Как зовут вашего нового главного?

— Валентина Александровна.

— Не может быть.

— Почему?

— Потому что мне всегда не везло с Валентинами Александровнами, — сказал Корбалевич. — Я буду у вас после обеда.

— Хочу вас предупредить, — сказал Света, — Валентина Александровна у нас человек серьезный, не чета Михаилу. К тому же Михаил почему-то априори был к вам благосклонен. Чего я не могу сказать о Валентине Александровне.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — вырвалось у Корбалевича. — До встречи.

То, что у нового главного редактора имя-отчество его бывшей жены, не сулило ничего хорошего. Но Корбалевича это не могло остановить. Он всегда шел до конца в любом деле, будь то конспиративное мероприятие по контролю за передвижением установленных разведчиков, либо пробивание мест в общежитиях для молодых сотрудников своего отдела. Правда, если в проведении оперативных игр это было нормой и даже искусством, которым владели не все сотрудники, а только те, кому этот дар был дан Господом, то в обычной жизни он никогда не пользовался имеющимся у него арсеналом. Потому что в силу своего воспитания воспринимал оперативные заморочки, как интриганство, а оное считал чем-то постыдным и недостойным мужчин занятием.

Об этом же когда-то ему и другим курсантам говорил Б.Н.

Он сидел за столом в классе и, подняв вверх указательный палец, словно вбивал им в головы будущих контрразведчиков жизненные принципы, несоблюдение которых приводит к профессиональным и человеческим катастрофам: «В нашем “цирке” вас научат делать различные фокусы, однако это значит только то, что вы можете их делать только на арене. А потом, — он хитро щурился и добавлял: — Жизнь еще может простить вам, если кто-то будет использовать навыки легендирования перед своей женой, после длительных отлучек».

После обеда Леонид поехал на киностудию. В портфеле у него лежал сценарий фильма «Кукла», который он читал несколько вечеров подряд.

Новый главный редактор встретила его в том же кабинете.

Валентина Александровна сидела на месте Михаила за столом, на котором были все те же бумаги и рукопись. И даже рукопись Б.Н. была на своем месте.

— Я ждала вас, — сказала она после приветствия. — Миша сказал, что нашел человека, который может дать объективную оценку данному сценарию. Я вас слушаю.

— Что уж так с места в карьер? — сказал Корбалевич. — Давайте определимся в том, чего бы вы хотели от меня услышать. Я не силен в кинематографических условностях. И Миша просил оценить рукопись с позиций профессионала, который знает некоторые закономерности проведения подрывной деятельности.

— Пусть будет так, — сказал Валентина Александровна. — Начнем с концепции.

«Боже мой», — подумал на это Корбалевич.

— Мне трудно что-либо говорить о киношной концепции, но концепция актуальности так называемых «кукл» ушла в небытие лет десять назад. А появилась она в разгар перестройки, и автором ее был небезызвестный перебежчик Резун, он же Суворов. Суть ее в том, что в СССР спецназ готовится к спецоперациям на так называемых «куклах», то есть приговоренных к смерти заключенных. Ваш же сценарист пошел еще дальше, он перевел ситуацию в другую плоскость, приговоренный к смерти не только является «куклой», то есть неким тренировочным мешком для диверсантов, но и направляется в тыл для выполнения заданий. Что уж ни в какие ворота не лезет.

— Почему же не лезет? — перебила его Валентина Александровна.

— Потому что приговоренный к смерти неадекватен для того, чтобы выполнять такие задания.

— Вы хотите сказать, что таких фактов не было?

— Я хочу сказать, что сценарий, написанный на фундаменте явно надуманного, не будет иметь эффекта воздействия на зрителя.

— Но ведь дыма без огня не бывает, если это описано, то хотя бы единичные факты такого встречались.

— Эта провокация появилась в разгар так называемой гласности. Причем Резун вбросил ее вовсе не для читателя нашего, родного, а для читателя западного. Именно перед ним в первую очередь была необходима дискредитация советского строя или, как модно было говорить тогда, политического режима. Это было одно из многочисленных лык в строку разрушения цивилизационного конкурента. Этот факт еще раз подтверждал западному читателю, что СССР варварская страна. Вот так они там живут, вот так готовят они своих спецназовцев. А за всем этим стоит интересный вывод. Раз они так живут, раз они не цивилизованы, то и поступать с ними можно не по цивилизованным нормам. Это что касается концепции. Что же касается деталей, то в тексте много ляпов, особенно в тех эпизодах, где герой обучается в некоей разведшколе, готовится для заброски в тыл Красной армии.

— Мне казалось, что это самые безупречные эпизоды, — сказала главред.

— В этих эпизодах постоянные схватки на ножах. Конечно, боевая подготовка являлась элементом подготовки агентуры противника для заброски в тыл, но не это было главное. И самое смешное — курсанты этой школы носят немецкую форму и обращаются друг к другу так, как это принято в вермахте.

— Но это же немецкая школа.

— Да, но она готовит агентов для работы в тылу Красной армии. В таких разведшколах вся подготовка проходила по уставам Красной армии, в них были воинские звания, которые были в то время в Красной армии, советское обмундирование и вооружение.

— Вам приходилось когда-нибудь видеть голливудские военные фильмы? — спросила главред. — В них тоже мало той достоверности, о которой вы говорите, но они пользуются успехом у зрителя. Мало того, они не стесняются показать плохого военного чиновника и командира или даже сенатора. Тогда когда у нас…

— Я могу ответить на этот вопрос, потому что он почти не связан с кинематографом, хотя речь пойдет именно о нем. Кинематограф в Америке — одновременно развлекатель, пропагандист и… своеобразная форма обратной связи верхов и низов. В частности, политическое кино в США как бы показывает власти ее портрет в зеркале массового сознания.