Тайная жизнь мозга. Как наш мозг думает, чувствует и принимает решения - Мариано Сигман

Чтение тренирует фонологическое восприятие, поскольку для осознания фонемы как строительного кирпичика речи она должна иметь ярлык, название, которое отличает ее и превращает в объект звукового потока. Этими ярлыками и служат буквы, обозначающие фонемы. В сущности, большинство проблем с чтением имеет не визуальное, а слуховое и фонологическое происхождение. Невнимание к фонологическому аспекту устной речи – одна из наиболее частых ошибок при обучении.

Дислексия – наглядный пример того, как наука о мозге может принести пользу педагогике. Прежде всего исследования мозга помогли нам понять, что дислексия практически не имеет отношения к мотивации или к интеллекту. Скорее это следствие специфических затруднений в тех областях мозга, где происходит связь между зрением и фонологией. Тот факт, что дислексия имеет биологическую составляющую, не означает, что ее нельзя вылечить или облегчить ее симптомы. Это не позорное клеймо. Как раз наоборот: этот факт помогает нам понять изначальные затруднения, которые испытывает ребенок, когда он учится читать.

Другая типичная ошибка – идея, что дислексия связана со зрением, хотя главное затруднение состоит в распознавании и произнесении фонем, иными словами, относится к миру звуков. Эта находка открывает возможность для простых и эффективных действий по смягчению симптомов дислексии. Нужно не столько работать со зрением детей, сколько развивать их фонологическое восприятие: к примеру, предлагать им слушать слова и отмечать различия между «Париж, ариж, Париж, ариж». Игра с удалением фонемы из слова – превосходное упражнение для детей с дислексией: «слоны – слон – сон – он».

Наука о мозге также помогает распознавать дислексию на раннем этапе. Иногда специфические трудности с чтением у ребенка становятся очевидными лишь после нескольких месяцев или лет, особенно ценных для обучения. При дислексии, как и при многих других медицинских проблемах, ранняя постановка диагноза может значительно улучшить прогноз на будущее. Но, как и в медицине, это деликатная проблема, которая требует внимательного и вдумчивого подхода, чтобы диагноз не помешал социализации ребенка и не превратился в самосбывающееся пророчество.

Развитие дислексии нельзя предсказать точно; мы можем лишь выявить предрасположенность к ней. Давайте ненадолго отвлечемся на более конкретный случай: врожденную глухоту. Без специального обследования глухота распознается с запозданием, так как в первые месяцы жизни младенца трудно заметить отсутствие реакции на звуки. При раннем диагнозе родители ребенка могут пользоваться символическим языком жестов, так что в конечном счете глухой младенец сможет общаться и его мир будет менее странным и непостижимым.

Медицинская практика давно признает важность ранней диагностики. Вскоре после рождения младенцы проходят акустический тест, выявляющий возможные нарушения слуха. При раннем диагнозе глухоты родители будут внимательны к этой проблеме, и приложат силы к развитию навыков общения у ребенка. Нечто похожее происходит и с дислексией: реакция мозга на фонемы в возрасте одного года указывает на трудности, с которыми ребенок может столкнуться, когда будет учиться читать.

Это настолько чувствительная и деликатная тема, что возникает искушение просто не замечать ее. Но игнорирование важной информации – тоже своеобразное решение. Решение, принятое по умолчанию (ничего не делать) может показаться более легким, но не снимает ответственности с опекунов. Одно можно сказать с уверенностью: в недалеком будущем мы сможем оценивать вероятность развития дислексии у детей. Остается решить на всех уровнях общества, от родителей до учителей, директоров школ и политиков, что делать с этой информацией. Разумеется, такое решение выходит за рамки научных исследований.

По моему мнению, информацию о вероятности развития дислексии можно использовать осторожно и деликатно, чтобы дети не становились изгоями общества. Родителям и педагогом полезно знать, что у ребенка есть значительная вероятность развития трудностей с чтением. Они смогут дать ему фонологические упражнения (совершенно безобидные и даже забавные), которые помогут преодолеть этот недостаток, чтобы успешнее учиться чтению и стартовать на равных со своими одноклассниками.

Подводя итог, можно сказать следующее:

(1) Фонологическое восприятие, которое относится к слуху и не имеет ничего общего со зрением, – главный «строительный кирпичик» при обучении чтению.

(2) Эта способность подвержена значительным первоначальным вариациям. До того как дети начинают читать, слуховая система многих из них естественным образом разделяет фонему; у других детей она устроена более запутанно. Дети, обладающие низкой чувствительностью фонологической системы, предрасположены к дислексии.

(3) С помощью безобидных и забавных упражнений, таких, как простые игры со словами, систему фонологического восприятия можно стимулировать в возрасте двух-трех лет, когда ребенок еще не умеет читать. Так что он не окажется в невыгодном положении, когда начнет учиться.

Обучение чтению – одна из самых важных областей, где наука о человеческом мозге может оказаться полезной для педагогической практики. Эта книга была задумана с целью показать, каким образом научные исследования помогают нам понять самих себя и лучше общаться друг с другом.

Сократ усомнился в аргументе, который диктуется здравым смыслом: учеба состоит в приобретении новых знаний. Вместо этого он предположил, что обучение подразумевает реорганизацию и вспоминание тех знаний, которые у нас уже есть. Я собираюсь выдвинуть еще более радикальную гипотезу, согласно которой обучение – это процесс редактирования, а не записи новых знаний. Иногда обучение подразумевает утрату знаний. Порой оно сродни забыванию – избавлению от вещей, которые бесполезно занимают место или, хуже того, служат препятствием для эффективного мышления.

Маленькие дети часто пишут некоторые буквы наоборот. Иногда они даже пишут слово или целое предложение, как в зеркальном отражении. По сравнению с другими «ошибками» эта обычно остается без внимания, словно милая временная неловкость. На самом деле это необыкновенное искусство. Прежде всего детей никто не учил писать буквы наоборот; они сами этому научились. Во-вторых, зеркальное письмо – очень трудное занятие. Попробуйте написать так целое предложение, и вас удивит, что дети делают это легко и естественно.

Почему развитие навыков письма движется по такой необычной траектории? Что это говорит нам о работе нашего мозга?

Зрительная система превращает свет и тени в предметы. Предметы вращаются и поворачиваются разными сторонами, поэтому их ориентация в пространстве для нашей зрительной системы не так важна. Кофейная чашка остается такой же, если повернуть ее. Почти единственное исключение из этого правила – определенные изобретения человеческой культуры, например, буквы. Зеркальное отражение буквы «p» – это уже буква «q». Когда мы рассматриваем ее в зеркале вверх ногами, она превращается в «d», а если снова повернуть ее слева направо, то в «b». Четыре зеркала, четыре разные буквы. Алфавиты наследуют фрагменты и сегменты видимого мира, но их симметрия – исключение. Отражение буквы не остается той же самой буквой. Это необычно и неестественно для нашей зрительной системы.