Одиннадцать сребреников - Роберт Линн Асприн

Анорислас рассмеялся:

— Это один из самых мудрых поступков, которые я когда-либо видел в своей жизни, — сказал он, в свою очередь склоняясь над договором. — Я охотно признаю это. И не удивляйся так. Бломис, ты же знаешь, что я тоже не умею читать!

Ганс не удержался от смеха. Но общественный регистратор Бломис даже не улыбнулся.

* * *

Банкир Анорисласа оказался представительным мужчиной с поредевшими волосами серо-стального цвета и большими, совершенно седыми усами. В его одежде сочетались черный, розовато-лиловый и ржаво-коричневый цвета, а звали его Периас. Ганс следил за тем, как мясистые, унизанные кольцами руки Периаса отсчитывают пятьдесят серебряных квадратиков, а затем придвигают их к Анорисласу. Анорислас отступил на шаг и с улыбкой указал Гансу на кучку денег.

Ганс волновался, подходя к конторке, чтобы пересчитать монеты с вычеканенным на них символом Пламени. «Я богат!»

— В каком банке вы храните деньги? — спросил Периас. За первым вопросом последовал другой…

Ганс узнал, что Периас ведет дела совместно с несколькими персонами, однако, судя по всему, наибольшее впечатление на клиентов должно было производить имя Аркалы. И вновь не вовремя проснувшаяся гордость удержала Ганса от расспросов — он намеревался побольше узнать об Аркале от кого-нибудь другого. А также о еще одном деловом партнере Периаса — богатой вдове, «совсем еще не старой!».

Уходя из этой конторы, Ганс уносил с собой четыре серебряные монеты и еще один документ. Остальные огники остались у банкира, где, как заверили Ганса, деньги будут в наилучшей сохранности. Еще Ганс узнал о том, как деньги могут делать новые деньги. Конечно же, он понимал, что эти 46 монет составляют 2300 медных искорок. Периас сказал, что если не забирать эти монеты из банка, то через год они вырастут до 2346 искорок, то есть почти до 47 огников. Это звучало захватывающе, хотя Ганс не думал, что сможет оставить деньги нетронутыми на такой долгий срок — несмотря на то что Анорислас должен был уплатить ему еще. Ганс спросил, будет ли все идти так же, если ему потребуется забрать из банка некоторую сумму. Периас постарался не рассмеяться над невежеством своего клиента и с торжественным видом заверил, что поступления все равно будут идти. Хотя Анорислас явно порывался уйти, Ганс задержался, чтобы задать несколько вопросов относительно того, чтобы купить или снять жилье. О да, Периасу было известно одно владение…

Наконец Ганс и Анорислас покинули контору Периаса. Ганс заметил, что солнце уже склонилось довольно низко. Анорислас велел своему помощнику отвести лошадей в конюшню и предложил Гансу зайти в таверну пропустить кружечку эля. Ганс сказал торговцу лошадьми, что должен встретиться кое с кем на рынке. Пройдя вместе пару кварталов, они распрощались, и Ганс опрометью бросился обратно в контору банкира.

Его вопрос немало удивил Периаса, который уверил, что «мы» оцениваем серебряный империал в одну фиракийскую серебряную монету плюс одиннадцать медных; при обмене в значительном количестве стоимость возрастает.

— Что такое «значительное количество»? — спросил Ганс.

— Ну, если вы принесете десять или более империалов, мы можем оценить каждый в шестьдесят две медные искорки.

Ганс поблагодарил банкира и ушел, чем еще больше удивил Периаса. На прощание банкир попросил Ганса «не забыть о том чудесном домике на Кориандре!».

Теперь Ганс направил стопы обратно к ОР, который заверил, что в документе, составленном Периасом, написано именно то, о чем говорил банкир. Ганс помчался на базар. По пути он подсчитывал свое богатство. Если отнять одиннадцать тех самых империалов от общей суммы в 85 монет, то получится 74. И если за каждый взять по 62 медяка… Здесь Ганс сбился. Подсчитать все это в уме оказалось невозможно для него. Такая сумма попросту вгоняла Ганса в дрожь. Ганс не думал о том, что ему следует забрать от портного свою новую тунику. Он вихрем мчался на базар, но отнюдь не потому, что где-то там находилась Мигнариал. В голове у Ганса бурлили полученные только сегодня знания о деньгах и их обмене. Ему нужно было снова поговорить с Тетрасом, менялой с базара.

Тетрас уже собирался уходить, но тем не менее выслушал весь рассказ Ганса, а потом тихим спокойным голосом сказал:

— Я и понятия не имел, Гансис. Ты не из тех, кто выставляет напоказ свое богатство. Дай мне собраться с мыслями. У тебя есть пятьдесят фиракийских огников и семьдесят империалов, и ты еще ожидаешь поступления денег. Ты это хотел сказать, верно?

— Да. И еще пара лошадей и эта.., грелка. — Ганс поддел пальцем свое «ожерелье» из монет. Он заметил, что Тетрас быстро оценил величину «грелки». — Я хочу узнать, сколько ты предложишь мне за империал или сколько денег принесут мне.., ну, скажем, сорок шесть огников, если они будут храниться у тебя целый год?

Тетрас склонил голову набок.

— Сорок шесть. Могу ли я спросить тебя, почему ты упомянул именно эту сумму?

— Потому что я знаю, сколько Периас заплатит мне, — ответил Ганс, пристально глядя в глаза собеседнику.

— А, Периас. Ну да. Хм-м. Ты знаешь, что главный партнер в этом предприятии.

— Аркала?

— Ага, — небрежно отозвался Ганс, про себя поклявшись, что непременно узнает, кто такой этот Аркала. — Но я не знаю, кто стоит за тобой или сотрудничает с тобой.

Тетрас назвал три имени; и вновь одно из них прозвучало особенно многозначительно: Корстик.

— Кто такой Корстик?

Тетрас явно удивился, однако пробормотал:

— Ох, Гансис, я и забыл, как недавно ты в нашем городе! Корстик — это главный соперник Аркалы. Эти двое — самые могущественные люди в Фираке!

— О!

— Гансис, мне нужно кое с кем посоветоваться. Могу ли я попросить тебя прийти сюда завтра утром?

— Лучше встретиться в каком-нибудь более укромном месте.

— Конечно. Давай встретимся здесь и пойдем еще куда-нибудь, ладно?

Ганс кивнул. Не сказав ни слова, он развернулся и пошел прочь. Он сознавал, что Тетрас смотрит ему в спину, и глаза менялы горят серебряным блеском.

Когда Ганс подошел к палатке с'данзо, на нем была новая туника цвета ржавчины, а старую тунику он нес, перебросив через руку. Бирюза и ее дочь с сожалением сообщили ему, что Мигнариал ушла всего несколько минут назад. Быть может, если он поспешит…

Ганс поблагодарил их и отправился обратно в «Зеленый Гусь», неспешно шагая по залитым оранжевым закатным светом улицам Фираки.

* * *

— Ганс! Эта туника так тебе идет! Где ты был целый день? При виде улыбки Мигнариал Ганс придал своему лицу совершенно бесстрастное выражение и даже не поздоровался с девушкой.

— Продавал лошадей, — холодно бросил он. Улыбка Мигнариал увяла, не в силах растопить ледяное выражение на лице Ганса.