Банда Мило - Дэнни Кинг

В общей сложности через пустырь бежали девять человек. Четверо пытались добраться до Патси и тачек, еще трое пытались не позволить этим четверым добраться до Патси и тачек, а оставшиеся двое думали, что супермаркет вот-вот взлетит на воздух. Слева от меня, ярдах в ста, располагалась главная дорога. Всю улицу загромождали полицейские машины, кареты «скорой помощи» и даже пара пожарок.

Интересно, как все будет происходить, когда мы доберемся до места.

Патси заверил, что там не так много легавых. Надеюсь, он прав. Если удача мне не изменит, там должны оказаться лишь обычные постовые, чтобы направлять транспортные средства объездным путем и не подпускать любопытных зевак. Все вооруженные силы полиции, должно быть, сконцентрированы вокруг супермаркета, где разворачивались основные события. В этом случае мне не составит труда приструнить «дружинников». Если возникнут проблемы, просто пригрожу им пушкой. Не думаю, что они создадут нам помехи. Теория не противоречила логике, но, с другой стороны, так я думал и касательно теории ограбления гребаного супермаркета. А поглядите, куда это меня привело: я спасаюсь бегством, и меня преследует половина всех полицейских сил страны. Господи, только бы мне выбраться из этой заварухи, тогда я точно завяжу. Знаю, знаю. Я уже говорил это тысячи раз, но тогда никто мне не верил. Но я готов повторить это сейчас, пробегая по изрытой канавами, заросшей травой земле, с семьюдесятью «штуками», примотанными к телу упаковочной лентой, заткнутым за пояс незаконным стволом и тремя копами на хвосте. Я готов сделать заявление: я наконец усвоил урок.

— Стоять! — попеременно выкрикивали легавые. — Остановитесь! Полиция!

Ага, сейчас.

Один даже попытал счастья с фразой: «Стой, стрелять буду!» — но я не обратил на это никакого внимания. Они не казались мне боевыми офицерами, а если я и ошибался, им все равно не положено стрелять людям в спину, даже преступникам. Настоящие грузчики этого не знали, поэтому резко остановились с поднятыми руками. Первый же добежавший до них коп сковал их наручниками и оперся, чтобы отдышаться. Оставались только двое, а еще я, Гуди, Парки и Джимбо. Я подумывал развернуться и выстрелить у них над головами, чтобы перестали нас преследовать. Но мне пришло в голову, что это сразу раскроет наши карты. В данный момент для полицейских мы ничем не отличались от обычных работников магазина, которых приказано всего лишь остановить. Если бы они знали, кто мы, у нас на хвосте сидело бы гораздо больше… то есть восемь законников. Что еще за хрень? Откуда они нарисовались? Словно из ниоткуда на горизонте возникли еще пятеро копов, и сам собой напросился вопрос: может быть, что-то — или кто-то — их предупредил.

Грудь пылала, и так сильно закололо в боку, что я начал думать, будто мне действительно выстрелили в спину. Схватившись за бок, я не сдавался и из последних сил продолжал бежать. Вскоре у меня уже совсем не осталось сил в ногах. Я шатался и спотыкался о бугорки, прекрасно осознавая, что один неточный шаг или вывих лодыжки будет стоить мне двадцати лет тюрьмы.

Не останавливайся! Беги! Тебе плохо, но это окупится, если ты все-таки доберешься до машины. Так что собери остатки сил. Это я повторял в уме снова и снова, вытирая со лба пот и всматриваясь в забор, пытаясь обнаружить в нем дырки.

Беги, беги, беги! Давай же, Мило, беги!

И тут произошло то, от чего у меня напрочь слетели розовые очки.

— Хватайте его! Валите! — раздалось за спиной.

Затем мучительный вопль, а за ним сокрушительный призыв о помощи. У меня замерло сердце. Боже мой, они поймали Джимбо. Он бежал позади всех, и не очень-то хорошо это у него получалось. Я обернулся как раз в тот момент, когда четверо преследователей прижали его к земле и защелкнули наручники на запястьях.

— Мило, помоги мне!

Как же больно мне было это слышать. Я не так долго его знал, только с того момента, когда мы собрались вместе, чтобы провернуть это дело, но определенно проникся к этому парию. Из всех восьмерых (естественно, кроме меня и Патси) у него оказалось больше мозгов и здравого смысла, чем у всех остальных членов шайки, вместе взятых. Так или иначе, я рад был работать с ним в одной команде, но ему конец, и никто из нас не в силах этого изменить. По крайней мере он взял на себя четверых полицейских. Это уже что-то!

Оставалось трое. По одному на каждого: на меня, Гуди и Парки.

Мы достигли растрескавшегося бетонного пола (это все, что осталось от старого завода), где показали лучшее время, чем при беге по неровной поверхности пустыря. К сожалению, наши преследователи вскоре тоже добрались до бетонной поверхности и тоже прибавили ходу, так что мы вновь были в равных условиях.

— Вернитесь немедленно, ублюдки! — то и дело выкрикивал нам вслед один из них. — Если не остановитесь, вас ждут большие неприятности! — пообещал он.

— Там бомба, — отвечал Гуди, но мы уже находились так далеко от супермаркета, что, будь там хоть сто бомб, с нами бы все равно ничего не случилось.

Забор приближался. Оставалось каких-то там ярдов сто, так что я бегло осмотрел его и увидел, что в самом углу выбито несколько досок. Я направился к щели, выжимая из себя последние капли силы. Нужно сделать последний рывок к свободе. Я соскочил с бетонного пола, перепрыгивая через ямы, зацепился за колючий сухой кустарник, больно стукнулся ногой и ободрал штаны.

К несчастью, сил осталось немного, Отряд преследователей стремительно приближался. Гуди и Парки бежали впереди, так что все трое законников, кажется, вознамерились захватить меня. Козлы! Я так близок к успеху и так близок к провалу. Несправедливо. Ни хрена не справедливо! Почему они не могут уступить? Почему не отпустят нас?

Пятьдесят ярдов до щели, а я слышу, как у них под ногами шелестит высокая трава. Сорок ярдов… тридцать… Парки добрался до забора, отыскал дыру и просто ввалился в нее, протиснулся — и вот он по другую сторону. Я толкал свое тело из последних сил, но они истощились. Я уже чувствовал, как меня хватают за шиворот.

Двадцать ярдов… десять… Гуди уже там. Он нырнул в щель и обернулся. По его глазам я понял, насколько близок к неудаче.

Девять ярдов… шесть… Я почувствовал чей-то бросок.

Пять ярдов… четыре…

— Давай же, Мило! — орал Гуди, но я уже знал, что у меня не выйдет.

Те полсекунды, необходимые мне для толчка и прыжка, — как раз то время, которого им не хватало, чтобы меня схватить. Я попался. После всего, через что я прошел, я, мать вашу, все-таки попался.

Три ярда… два… Я полез под куртку и вытащил ствол. Шутки кончились. Эти ребята хотят отнять у меня жизнь, куда уж серьезнее. У меня хватит сил снять предохранитель и спустить курок, прежде чем я доберусь до щели в заборе.

Один ярд… ни одного… Я развернулся, с грохотом налетел на забор и произвел подряд три выстрела прямо легавым под ноги, поднимая пыль и вынуждая их нырнуть вниз. Но ближайший ко мне коп налетел на меня и сбил с ног. Когда я восстановил равновесие, он уже вцепился мне в руку и призывал коллег на помощь. У меня не оставалось выбора, и я принялся бить его пистолетом по башке, пока он меня не отпустил. Его приятели вскочили на ноги и, похоже, торжествовали, воображая, что одолели меня. Я нацелил на них ствол и сказал, что убью обоих, если они не отвалят.