И только море запомнит - Полина Сергеевна Павлова

что прошло ровно два часа, когда слышит, как по лестнице спускаются, но Бентлей бы не позволил себе прийти раньше. К двери подносят лампу, свет разгоняет тени, спрятавшиеся по углам.

– О’Райли. Встаньте.

– Я не изменила свое мнение.

– Кто бы сомневался. Встаньте.

Приказ не имеет никакого эффекта. О’Райли продолжает лежать, не обращая внимания на покачивающийся в руках лорда фонарь. Звенят ключи, замок несколько раз щелкает, и лорд делает два шага.

– Моргана, вы же умная… девушка. Не нужно сопротивляться и выказывать свое недовольство. Это не поможет ни вам, ни нам.

Рыкнув, пиратка резко садится, спускает ноги и исподлобья смотрит на Кеннета. В темноте трюма его тень танцует и извивается. Удивительно, что она не машет хвостом и не видно растущих рогов или кожаных крыльев.

– А с чего вы решили, что после такого пренебрежительного отношения я собираюсь вам помогать? Сначала вы пытаетесь избавиться от меня, хотя мы договаривались с вами дойти до Сферы вместе, затем вы пытаетесь отобрать у меня право находиться на моем корабле и угрожаете убить команду. Ваши бесчеловечность и самомнение не знают границ.

Яростно Моргана всплескивает руками. Она проклинает равнодушие и отстраненность Кеннета, его невозмутимое выражение лица. Хочется рвануть вперед, набросить на шею лорда цепь от наручников поверх белого галстука, чтобы и он сыграл свою злополучную роль. Но О’Райли не делает этого, она просто сидит, сцепив руки перед собой, щелкает костяшками.

Возмутительно, насколько убогим оказалось ее положение.

– Мои бесчеловечность и самомнение сделали меня тем, кто я есть. И меня совершенно не беспокоит, что вас это не устраивает.

Еще бы! Это чудовище даже не скрывает бездушность. В нем не появится жалости ни к кому. Кеннет все еще стоит в дверях карцера, удерживая в правой руке ключи от наручников.

– Тогда к чему вы сюда пришли?

Лорд ставит на пол фонарь.

– Я присяду, – он указывает ладонью на скамью.

Моргана фыркает. Бентлей достает платок, вытирает скамью перед тем, как опускается рядом. Словно само нахождение подле нее может запачкать его одежды. Претенциозность лорда не знает границ, а корона, которой он негласно короновал собственную голову, обручем сдавила череп.

На вид Бентлею не больше двадцати пяти, но он уже считает себя великим человеком, самым способным и блистательным из всех когда-либо существовавших. Все вокруг него не больше, чем рабы, а он их господин. При этом его фамилия не принадлежит ни к одному аристократическому роду, по крайней мере из тех, которые может вспомнить О’Райли.

– Послушайте, Моргана. Я понимаю ваше недовольство, но давайте будем вести себя серьезно, соответственно статусу и положению. Вы работаете на меня. И выполняете то, что я скажу. Вы совершили проступков не на один смертный приговор. И смею вас заверить – то, что еще ни один не исполнен, говорит лишь о моем безграничном милосердии по отношению к вам.

Хриплый смешок срывается с губ капитана. Ему ли говорить об их положении. Быть может, она и отказалась от своего титула, когда стала опальной дочерью, но принижать себя никому не позволит.

– Я сказал что-то смешное?

– Отнюдь.

Поджав губы, Кеннет поправляет бант на шее.

– Так вы будете работать с моими людьми? Или лучше вновь прибегнуть к шантажу, чтобы вы стали более сговорчивой?

– Сказала же, я не собираюсь сидеть на «Приговаривающем» и пытаться состроить из себя человека, примерно служащего вам. Я работаю одна. Мне не нужны ваши прилизанные болваны, а вот я вам нужна, и вы это прекрасно знаете.

Ладонь Кеннета ложится на руку Морганы, он стискивает ее холодные пальцы. Выбирает из связки нужный ключ и расстегивает наручники. Те с металлическим звоном цепи падают на пол. Капитан только и успевает отдернуть ногу, чтобы спастись от удара. Кандалы уже успели оставить след на запястьях, О’Райли тянется, чтобы потереть красные отметины, но Кеннет опережает ее. Сам растирает травмированную кожу.

– Мне казалось, вы умнее. Хотите жертвовать собой – пожалуйста, но в ваших руках судьба и жизни вашей же команды. Если вы не соизволите подняться наверх, «Острого лезвия» не станет, как и всего ее экипажа, – скучающе произносит лорд. Он утомлен их препирательством.

Да и сама Моргана порядком устала доказывать упертому мужчине что-то. Но со всей присущей ей ядовитостью, роднящей ее со змеями, побежденными святым Патриком, капитан презрительно выплевывает:

– А если я останусь на вашей посудине, то мы станем свидетелями пиратского бунта. Меня выставят с моего же корабля в первом попавшемся порту, едва только ноги коснутся земли. В лучшем случае я соглашусь на унизительные условия и отстранение от власти, в худшем – меня пырнут ножом, чтобы прикончить, как неугодную шлюху.

Злобная усмешка. Моргана мысленно проклинает садистское удовлетворение Бентлея.

– Думалось, у вас как-то больше власти на «Лезвии». Но хорошо, если все настолько сложно в ваших пиратских взаимоотношениях, у меня есть мысль, как сделать так, чтобы все остались довольны.

Он поднимается и уходит, оставляя О’Райли один на один с открытой дверью карцера. Все меньше и меньше ей понятны поступки и чувства Кеннета. Все больше и больше ей хочется его убить.

Глава 15. Неприятные разговоры с трюмными крысами

Лорд Бентлей Кеннет, Оливер Спаркс, вся команда «Приговаривающего», состоящая из лощеных холеных выходцев из высших сословий, доводят Моргану до исступления. Капитан не может найти себе места, и стойкое чувство неправильности совершаемых действий и решений не оставляет ее ни на минуту. Жизнь казалась праздником, когда она заполучила в руки от пьянчуги на Тортуге обрывок карты: величайшая глупость похвастаться найденными сокровищами в кругу пиратов, кто-нибудь обязательно умыкнет у тебя заработанное непосильным трудом. И виноват в этом будешь только ты сам, потому что не смог удержать язык за зубами.

Когда обрывок карты подтвердил все теории О’Райли, она была уверена, что дальше будущее наладится. Если не изменится, то хотя бы станет безоблачным. И ветер перемен будет не просто ерошить волосы на затылке, а наполнять паруса ее брига ветром. Вот только судьба в очередной раз повернулась задницей. И поцелованная удачей ирландская девица оказалась болтающейся на краю. Каждый новый день она будто идет по шаткой доске, перекинутой между двумя кораблями, а внизу в черном омуте некогда лазурного моря хищные голодные акулы ожидают, когда же она оступится.

Корабль Морганы заполняют английские офицеры. Кеннет ступает на палубу как хозяин. Он считает своей собственностью все, на что успел поставить печать Ост-Индской торговой компании. И вопрос времени, что в следующий раз он захочет прибрать к загребущим рукам. О’Райли приходится сцепить зубы. Она знает, какую реакцию ожидать от команды. И ей тошно смотреть на перекошенные лица людей, которые для Кеннета всего лишь мусор и пыль под ногами. Лорд шагает так важно мимо матросов, даже не думая акцентировать внимание на