Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2 - Семен Маркович Дубнов

он на запрос относительно издания сокращенного текста Библии для детей ответил: «Пятикнижие написано Моисеем под дик­товку Бога, и, следовательно, всякое слово в нем свято; нет никакой разницы между стихами: «Тимна была наложницею» и «Слушай, Израиль, Бог един».

В глубокую умственную летаргию была погружена хасидская масса Украины. Здесь вокруг цадиков-чудотворцев собирались тол­пы опьяненных верою. Наиболее чтимою была Чернобыльская династия. Основанная проповедником Нахумом, она достигла расцве­та при сыне его Мардохае, известном под ласкательным именем «раб­би Мотеле» (ум. в 1837 г.), который привлекал в свою резиденцию (Чернобыль, Киевской губернии) тысячные толпы пилигримов с де­нежными дарами. После смерти Мардохая власть раздробилась: во­семь его сыновей поделили между собою на приходы всю Киевщину и Волынь. Наряду с чернобыльским центром образовались цадикcкие центры в Коростышеве, Черкассах, Макарове, Турийске, Тальном, Сквире и Рахмистровке. Начались постыдное соперничество между братьями и споры между хасидами различных приходов: каж­дый хасид считал святым только своего «ребе» и ставил ни во что цадика чужого прихода. Партийные споры кончались иногда — осо­бенно после обычных, хасидских выпивок — драками.

Но у Чернобыльской династии явился сильный соперник в лице цадика Израиля Ружинера (Фридмана), правнука апостола хаси­дизма «Межирицкого магида» Бера. Поселившись около 1815 г. в м. Ружине, Киевской губернии, Израиль быстро приобрел славу свя­того и чудотворца. Богато обставленный «двор» его в Ружине был всегда наполнен толпами хасидов, напор которых сдерживался осо­быми привратниками («габаим»), допускавшими к цадику с разбо­ром, в зависимости от ранга гостей и размера приношений. Киевекая полиция получала сведения, что ружинский цадик пользуется почти царской властью среди хасидов, которые ничего не делают без его совета. Полиция начала следить — и наконец нашла повод под­вести цадика под уголовное обвинение. В 1838 г., когда в Подольской губернии возник процесс об убийстве кагалом двух доносчиков (выше, § 26), ружинский цадик Израиль Фридман был арестован по обвинению в подстрекательстве к убийству. 22 месяца томился в киевской тюрьме хасидский царь. Выпущенный из заточения и ос­тавленный под надзором полиции, он бежал в Австрию. В 1841 г. он поселился в буковинском местечке Садагоре и здесь восстановил свой «двор». Многие из российских хасидов ездили к своему любимому цадику за границу, и сверх того он приобрел приверженцев среди хасидских масс Галиции и Буковины. Израиль умер в 1850 г., но Садагорская династия разветвилась и играла роль консервативного тормоза в эпоху «второй эмансипации».

Кишела цадиками и Подолия, родина основателя хасидизма. В былой резиденции Бешта, Меджибоже, жил владыка р. Иошуа-Гешель Аптер, заместивший там умершего Бештова внука — Ба­руха Тульчинера (том I, § 52). В течение некоторого времени (ок. 1810—1825 гг.) старец Иошуа-Гешель слыл патриархом среди ца­диков, и только высокомерный Израиль Ружинер не признавал его верховенства. Он стоял ближе к типу проповедника-вероучителя, чем чудотворца. Преемник его был р. Моше Савранер, который завел обычный цадикский «двор», по образцу «чернобыльцев» и «ружинцев». Не суждено было создать династию своеобразному цадику, правнуку Бешта — Нахману Брацлавскому (том I, § 52). После его смерти группа брацлавских хасидов, руководимая его учеником р. Натаном, подвергалась жестоким преследованиям со стороны других хасидских групп. Брацлавцы паломничали еже­годно в дни осенних праздников в Умань, где они возле гробницы своего учителя воздвигли особую молельню; во время этих поез­док на них набрасывались местные хасиды с ругательствами: «Нахманчики, брацлавские собаки!» — и часто избивали их. То были «изгои» среди хасидов, не имевшие сильного цадика-покровителя на земле: их небесный заступник р. Нахман не мог устоять против живых своих соперников — земных цадиков, слишком земных, несмотря на всю свою святость.

Широко разветвился цадикизм в Царстве Польском. На месте двух хасидских вождей времен Герцогства Варшавского, Израиля Козеницера и Якова Ицхока Люблинера (том I, § 43), выросли представители новых династий цадиков. Наиболее популярным ста­ли Коцкая династия (основатель р. Мендель Коцкер, 1826—1859) и Герская, или Гура-кальварийская (основатель р. Ице-Мейер Алтер, ок. 1830—1866). Первый властвовал в провинции, второй — в столи­це, Варшаве. Польские «ребеим» обеих династий стояли посереди­не между северными теоретиками «Хабада» и крайними практика­ми» Украины: они не устраивали пышных «дворов» и не гнались так жадно за приношениями; некоторые из них отличались глубоким зна­нием Талмуда и Каббалы.

Хасидизм имел и своих мучеников, пострадавших от тогдашне­го полицейского режима. Во время цензурного похода на еврейскую литературу (выше, § 24) власти зорко следили за типографией в во­лынском местечке Славуты, печатавшей хасидские книги. Владель­цами типографии были братья Самуил-Аба и Пинхас Шапиро, вну­ки Бештова сподвижника, Пинхаса Корецера. На братьев донесли, что они печатают бесцензурно вредные мистические книги, и связа­ли этот донос с уголовным делом: обнаружением в молельне типог­рафов трупа одного из их наборщиков, который будто бы хотел ра­зоблачить нелегальную деятельность типографии. После долгого заточения в Киеве славутским типографам вышло решение от Нико­лая I: прогнать их сквозь строй солдат под ударами шпицрутенов и затем сослать в Сибирь. Во время прохождения сквозь строй у одно­го из братьев свалилась с головы шапка; под непрестанными удара­ми шпицрутенов он остановился, чтобы не идти с обнаженной голо­вой, поднял и надел шапку и затем продолжал свой путь между дву­мя рядами палачей. Несчастные были возвращены из ссылки только в царствование Александра II.

Много было в хасидской среде высокого идеализма и образцов нравственной чистоты, но рядом с этим — непроницаемая умствен­ная тьма, безграничное легковерие, страсть к обоготворению людей, порою ничтожных и даже порочных. Рядом с духовным опьянением шло физическое; в хасидской массе, особенно на Украине, развилась скверная страсть к водке. Первоначально допускавшееся как сред­ство к поддержанию бодрости духа и религиозного экстаза винопи­тие сделалось с течением времени непременною принадлежностью всякого хасидского собрания. Пили во время скопления паломников при дворе цадика, пили после молитвы в хасидских «штиблех» — молельнях, пили, плясали и восторженно рассказывали о чудесах «ребе». Многие подолгу предавались этой угарной праздной жиз­ни, забывая о делах, о голодающей семье и в слепом фатализме (bittochon) ожидая ниспослания благ свыше через цадика. Хаси­дизм и цадикизм служили для обездоленной массы как бы нарко­зом, смягчавшим боль внешних ударов; но вредно действовал на народный организм этот мистический опиум, ибо делал своих по­требителей невосприимчивыми и ко всякому прогрессивному дви­жению.

В гнезде самого фанатического хасидизма, на Волыни, раздал­ся первый робкий призыв к «гаскале», просвещению. Литературным отцом «гаскалы» был Исаак-Бер Левинзон из Кременца (1788— 1860), прозванный «Мендельсоном русских евреев». В молодости Левинзон побывал в Галиции, где вращался в кружках Иосифа Переля и Нахмана Крохмаля, и вернулся на родину с твердою решимостью отдать свои силы делу цивилизации замкнутых еврейских масс. В глуши Кременца,