Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве - Б. Алан Уоллес

видов наблюдения и всех концептуальных рамок, — лишено оснований. Это не означает, что вся Вселенная в своем существовании зависит от человеческих наблюдений и концепций. Исчезновение человеческой расы не означало бы, что Земля, наша Солнечная система, Млечный Путь и все остальные галактики могли бы исчезнуть. Они бы продолжили существовать так, как их воспринимают и концептуально понимают другие сознательные существа, включая животных и обитателей других планет. В этом смысле многочисленные миры возникают применительно к многочисленным видам существ на Земле и, предположительно, в других уголках этой обширной Вселенной. Однако квантовая физика утверждает: говорить о Вселенной как существующей независимо от чьих-либо наблюдений или концепций нет смысла[278].

В наше время многие физики заняты построением интереснейших теорий о существовании сокрытых измерений Вселенной. При этом их гипотезы обычно ограничены реалиями, которые вписываются в человеческий конструкт «физического»[279]. В свете описанных выше прозрений квантовой физики у нас, кажется, нет веских оснований ограничивать дальнейшие изыскания устарелыми или даже современными представлениями о физическом. Зафиксировав свое внимание на внешнем, объективном мире, ученые до сих пор пренебрегали измерением пространства, которое можно наблюдать внутри, — субстратом. Умственные процессы нельзя локализовать в качестве неких точек в физическом пространстве: ни в мозге, ни где-либо еще. Таким образом, к обычным четырем измерениям пространства-времени опыт побуждает нас добавить как минимум еще одно — пространство ума, где возникают и исчезают все умственные события. Все подобные умственные процессы также можно рассматривать как состоящие из информации, а не из некоей неотъемлемо существующей «умственности».

Буддийские созерцатели выяснили, что умственные акты столь же пусты от внутренне присущей природы, как и акты физические. Не имеет неотъемлемого существования даже категория «информация». Все эти акты — умственные, физические и информационные — возникают зависимо; они существуют только относительно средств, позволяющих их наблюдать и осмыслять. Аналогичным образом все системы измерения, включая все способы наблюдения, существуют относительно того, что измеряют или наблюдают, а все теоретические построения, включая построения науки и буддизма, существуют относительно умов, которые их осмысляют. В этом новом ви́дении реальности как мира информации наблюдатели играют ключевую роль в формировании Вселенной, которую считают реальной. Мы несем за создание своего мира такую же ответственность, какую он несет за создание нас.

Мир смысла

Все больше и больше физиков приходят к выводу о том, что информация существует как нефизическое свойство Вселенной. При этом в вопросе о смысле понятия «информация» между ними остаются разногласия. Некоторые определяют ее как нечто сугубо объективное, без отсылок к какому-либо наблюдателю; другие, включая знаменитого физика-теоретика Джона Арчибальда Уилера, настаивают, что информация должна представлять смысл для сознательного субъекта. Любое подлинное наблюдение относительно физического мира, как полагал Уилер, должно предполагать нечто больше, чем просто бездумное взаимодействие физических процессов и чего-то, что мы сочли системой измерений. В конце концов, именно ум исследователя создает системы измерений и различает то, что производит измерения, и то, что им подвергается. Акт наблюдения должен каким-то образом приносить наделенную смыслом информацию, а это предполагает переход из царства бессознательных процессов в царство знания. Взаимодействие в квантовой механике, например, становится подлинным измерением, только когда оно что-то для кого-то значит[280].

Гипотеза Уилера относительно природы и значимости информации во Вселенной чрезвычайно важна для решения проблемы ума-мозга. Он утверждает: не стоит утверждать, что смысл, или семантическая информация, проявляется из бессознательных атомов или квантовых процессов, и столь же невообразимо, чтобы смысл проявлялся из бессознательных нейронов. Как отмечает физик Роджер Пенроуз, «необходимо, чтобы теория сознания, по сути, объясняла физику, работу которой мы воспринимаем в мире»[281]. Аналогичным образом необходимо, чтобы теория сознания объясняла и взаимоотношения между нейронными функциями и умственными процессами. Однако физики или нейрофизиологи вряд ли смогут сформулировать какую-либо убедительную теорию сознания, если будут изучать исключительно физические процессы. Любая всеобъемлющая теория сознания должна в первую очередь быть основана на методичных наблюдениях за максимально обширным спектром самих состояний сознания, а не только за поведенческими или нейрологическими коррелятами обыденных умственных процессов.

Большинство биологов на сегодняшний день уверены: сознание проявилось исключительно из физических процессов и после миллионов лет эволюции; оно представляет собой адаптивную черту, которая помогала организмам выживать и размножаться. Если это так, мы должны быть способны понять сознание, просто изучая неврологические процессы, из которых оно проявляется. Перед тем как переходить к этому выводу, однако, важно отметить цепочку эволюции естественных наук. Первыми появились инновации в физических дисциплинах — открытия Коперника, Кеплера, Галилея и Ньютона; затем воспоследовали великие биологические открытия Дарвина и Менделя (в сферах эволюции и генетики), а последними появились когнитивные науки, которые начались с трудов таких первопроходцев, как Уильям Джеймс, Зигмунд Фрейд и Карл Юнг. Последовательность этой эволюции человеческих познаний ясна — от физики к биологии к психологии, — и ученые массово верят, что эволюция космоса происходила именно в этом порядке: от неодушевленных физических объектов к живым организмам, а затем к сознательным субъектам. Можно ли это считать простым совпадением — или же наше представление об эволюции Вселенной в целом есть лишь отражение, лишь проекция эволюции европейских научных познаний относительно мира природы, появившихся в эпоху современности?

При взгляде в прошлое такой порядок не кажется обязательным: первые великие ученые могли бы и не быть астрономами или физиками — они могли оказаться биологами или учеными-когнитивистами. Открытия Дарвина и Менделя не зависели от предшествующего продвижения в физике, а самые новаторские теории Джеймса и Фрейда особо не опирались на открытия физики или биологии. Если бы деятели, запустившие процесс научной революции, были биологами, разве не могла бы современная наука быть основанной на органической, а не механической модели Вселенной? Если бы они были психологами, разве не могли бы современные ученые придерживаться совершенно иных представлений о роли сознания в мире природы?

На подобные гипотетические вопросы невозможно ответить, но они по меньшей мере должны побудить нас усомниться в якобы случайных совпадениях — в параллелях между последовательностью развития науки и научными представлениями об эволюции Вселенной. Ясно, что определенные когнитивные процессы в живых организмах возникают в зависимости от их мозга и нервной системы, но необходимые и достаточные причины для любых видов сознания ученым все еще предстоит открыть. Кроме того, они неспособны обнаружить присутствие сознания в чем-либо. Вот что это означает: если в мире природы есть какие-либо измерения сознания, влияющие на ход эволюции, ученые не могут каким-либо образом их измерить или даже узнать об их существовании. Поэтому вера в то, что сознание возникает исключительно из