Темнее дня - Чарльз Шеффилд

— Это я из твоего вчерашнего доклада уяснила. Ничего нового ты сейчас не сказал.

— Только еще собираюсь. Когда я сказал, что индивиды представлены в модели, я всерьез об этом говорил. Каждая персона из последней переписи населения Солнечной системы находится здесь, представленная любым Факсом от первого уровня до пятого. В модели есть и Сол Глауб, и Кейт Лонакер, и даже кузен Гектор, любой Факс которого, могу поручиться, куда умнее его самого. Что еще более важно, там есть Алекс Лигон.

— Для кого это более важно?

— Более важно для того, что я собираюсь предпринять дальше. Режим МА позволяет персоне занять место своего Факса внутри модели. С работающим Неводом я еще этого не пробовал, но с уменьшенной моделью в ограниченной окружающей среде мне это делать доводилось. Я знаю, что это осуществимо. И я намерен войти в модель в качестве самого себя. Для меня это будет ощущаться просто как окружающая среда ВР, среда виртуальной реальности — точно такая же, как в медиа-шоу. — Он указал на один из полдюжины ВР-шлемов на стенде перед дисплеями.

— Алекс, ты с ума спятил. Твоя модель прогоняется во много миллионов раз быстрее реального времени.

— В режиме МА — примерно в миллион раз.

— Ладно, в миллион. А это значит, что за тридцать секунд твоя модель имитирует целый год. Твой мозг нипочем такого темпа не выдержит.

— Я даже пытаться не стану. Для большинства взаимодействий решения будет принимать мой Факс. Каждый имитированный год у меня будет тридцать секунд на то, чтобы осмотреться, принять решения и передать их непосредственно моему Факсу. Многое мне изменить не удастся, потому что мой Факс недостаточно для этого могуществен и влиятелен. Однако, как только я окажусь в программе, сразу же будет утрачена повторяемость.

— Но зачем вообще все это проделывать? Что ты там получишь такого, чего нельзя увидеть вот здесь? — Кейт указала на дисплеи.

— Не знаю. Непосредственность? Перспективу? Может статься, вообще ничего. Не волнуйся, я уже это проделывал. Особых озарений не случалось, потому что модель была излишне упрощена и так агрегирована, что установка отчетливо казалась фальшивой и искусственной. Надеюсь, теперь она такой казаться не будет.

— Конечно, искусственной она не покажется — когда тебя каждые тридцать секунд станут на год вперед дергать. Погоди, дай мне подумать.

— Я встроил туда сглаживающую функцию и нервный соединитель, специально разработанные, чтобы мне с этим помочь. Должно получиться так, что я стану как бы припоминать все то, что испытал мой Факс. — Алекс взял один из ВР-шлемов. — Когда я выйду обратно, мы сможем все это обсудить. Как только махну рукой, запускай прогон.

— А потом мне что делать?

— Смотреть и ждать. Мы должны будем шестьдесят лет прогнать. Это приблизительно полчаса в реальном времени. Если я к тому времени по-прежнему буду в шлеме, срывай его с меня.

— Алекс! — Но шлем уже работал, и протестующий крик Кейт показался Алексу глухим и далеким. Внутри ВР-шлема царила кромешная тьма. Единственным звуком, который мог слышать Алекс, оставалось его собственное дыхание в трубке подачи кислорода.

Он махнул рукой. Решительно ничего не изменилось. Он несколько секунд просидел и уже готов был снять шлем, когда вдруг понял, что именно этого ему и следовало ожидать. В компьютерной модели время стремительно неслось дальше, но первый моментальный снимок будущего должен был поступить к Алексу только через тридцать секунд.

Этот снимок пришел к нему не в виде какого-то описания или образа, а как воспоминание. Алекс помнил весь прошедший год, но с различной степенью детальности. Политика Солнечной системы представала очень далекой и смутной, тогда как все, что касалось лично его, было отчетливым. Он убедил начальство, что его модель является верным способом подхода к предсказанию, его повысили в должности, он съехался с Кейт — вопреки воплям и протестам его матушки и всего остального семейства.

Была это реальная программа или просто благие пожелания? Алекс по-прежнему пытался это решить, когда — щелк! — еще один полный год впрыгнул в его сознание.

Вот тебе и вся сглаживающая функция! Похоже, она совсем не работала. Слияние семейств Лигонов и Мобилиусов произошло — но как и когда? Кто на ком женился? Этого Алекс припомнить не мог, хотя он странным образом был уверен, что он с Люси-Марией в законный брак не вступал.

Присутствовали здесь и другие новости, нечеткие и перепутанные, приходящие из дальних уголков системы Юпитера. Там были обнаружены сигналы, пришедшие, вполне возможно, со звезд. Это могло означать обнаружение внеземного разума. Послание изучалось — уже было изучено — и было отброшено как фальшивка. Или нет? Кажется, оно по-прежнему где-то маячило. Алекс чувствовал, как начинает нарастать его замешательство. В будущем оказывалась целая бесконечность точек ветвления, и модель не могла всех их проследить. Алекса преследовало неотвязное чувство, что с некоторыми выборами программы он решительно не соглашается, но прежде чем он успел проанализировать причины — щелк! — и в его разум влился еще один год.

Было это всего лишь три года назад или множественные годы неким образом переплетались? Солнечная система избегла великой катастрофы, которая покончила бы со всей жизнью от Меркурия до Нептуна и дальше. Но это не было то постепенное вымирание, которое предсказывали прогоны модели. Эта катастрофа должна была стать быстрой, предельной и всеобщей. Но ее не произошло. Тогда почему она вообще здесь появилась? За это несла ответственность программа. Несостоявшееся событие должно было иметь весьма высокую вероятность, иначе его бы в воспоминаниях Алекса не оказалось. Он попытался покопаться в поисках подробностей и лучшего понимания, но было уже слишком поздно. Щелк! Что-то стряслось на Земле — война, природная катастрофа, технологический сбой? Открытия на Тритоне, гигантском спутнике Нептуна. Гибель исследователей облака Оорта. Еще добрый десяток событий внезапно ворвался в сознание Алекса. Он должен был сразу понять, что ничего у него не выйдет — даже главные события целого года невозможно было осмыслить за полминуты. Кейт оказалась реалисткой, а он нет. (Они теперь жили вместе? Это Алекс не мог сказать.) Щелк! Темп все нарастал, год сжимался до почти что до ничего. Что же случилась с гарантированными тридцатью секундами на каждый год? Путешествие на Венеру — интересно, зачем? Смерть кого-то из членов семьи. Алекс не смог понять, кого. Колоссальный дождь комет, что приносились из облака Оорта, угрожая всей Солнечной системе. Быть может, именно здесь был источник катастрофы для всего человечества? Нет, удалось развернуть что-то вроде отражательного щита. Щелк! Воспоминание о каком-то совещании, где перед Алексом были разложены демографические карты Солнечной системы. Десять миллиардов человек — максимум того, что когда-либо предсказывала его модель. Но общее число продолжало расти. Щелк! Его матушка, чье лицо меняет цвет и течет точно горячий воск. Кузина Юлиана сохнет и умирает — вместе со всеми остальными симбионтами? Таких данных там не было. Разрушительные силы высвобождались по всей Солнечной системе — силы столь же мощные, какими они были в период Великой войны. Но Алекс видел только их тень, некий нереализованный потенциал. Не было ли это предупреждением о грядущем холокосте? Щелк! Теперь воспоминания пришли не как отдельные образы, а как огромный совместный прилив. Невод распался, миры Юпитера сделались необитаемы, Марс не выходил на связь, разбитые аванпосты на спутниках Урана едва-едва цеплялись за жизнь. И сам Алекс. Где же он был? Он допустил капитальную ошибку в планировании модели. Он не сделал там допуска для собственной смерти. Если бы его Факс «умер» внутри модели, что бы тогда случилось со связью? Не мог бы он тоже умереть? Щелк! Миры Солнечной системы лежали во мраке. Алекс в одиночестве сидел где-то на внешних рубежах, по ту сторону планет, по ту сторону пояса Эджворта-Куйпера, глядя в сторону слабой искорки далекого Солнца. Щелк! Воспоминания об одиночестве и безмолвии. Зачем он сюда явился? В поисках безопасности? Благодаря некому неизученному накоплению несбывшихся воспоминаний Алекс знал, что он теперь — единственное живое существо в пределах многих световых лет. Сколько он уже был один? Как долго он еще будет здесь оставаться?