Порок сердца - Ольга Минина

Через мгновение дверь отворилась, отец Пантелеймон с Ольгой вернулись и сели за общий стол. Ольга, торжествующе улыбаясь, прижимала к себе коробку из-под конфет.

— Ну я же говорил. — Григорий повертел пальцем у виска.

Ольга, не торопясь, открыла коробку и достала оттуда мелко исписанные листочки, пожелтевшие от времени. Она заботливо и осторожно расправила их на столе.

— Вот они. Осторожней, ядовитые. Берегла их, прятала. Знала — рано или поздно пригодятся. Ну что, кто смелый? Берите — читайте вслух житие святой Кати.

— Господи, это не сон — это действительно ее почерк. — Григорий низко наклонился и рассматривал вещественные доказательства. — А что это они разложены и скрепками скреплены.

— Это я их разложила. По эпизодам, чтоб удобнее было.

— Я прочитаю. — Катя потянулась и взяла первый попавшийся под руку листок. Оглядевшись по сторонам — все ли ее слушают, она откашлялась и начала читать вслух отрывки из дневника:

«Да, с родителями мне повезло. Сегодня — особенно. Мать меня просто достала — она не понимает, что я уже вылезла из-под ее юбки и обратно не вернусь. Диктатор универмага — она и дома Пиночет — эта гадина всюду за мной следит! На лестнице нам сегодня помешала. Только мы с Женечкой подошли к самому интересному, как она тут как тут. Что, ей больше нечем заняться? Выскочила на площадку, меня полной дурой выставила, домой уволокла! Ну и хули? Все равно вечером в казино сбегу».

«Сегодняшний день наконец подвел черту под моими детскими иллюзиями. Ночка выдалась бурная, я хорошенько вмазалась с друзьями, а что, мне одной как дуре трезвой сидеть? Пришла как порядочная домой — ни куда-нибудь, а эта корова на меня как налетит с кулаками да воплями: „Шлюха! Наркоманка! Позор семьи! Пришла утром!" И кто ж такое терпеть будет? Мое терпение лопнуло, верю, скоро ей достанется! Мать ушла на работу, даже не сказав мне ни слова. А я к отцу в комнату побрела за утешением. Отец, как в детстве, только он так умеет, тепло меня обнимал да утешал. Вот я и расслабилась, заснула в кровати рядом с гадом. Мое пробуждение было ужасно, я до сих пор не могу прийти в себя, но вылить эту гадость на страницы просто необходимо, знаю — проблюешься, легче станет. Этот… не могу подобрать слов, насиловал меня. Он зажал мне рот рукой, я ничего не могла поделать. Я была просто в шоке, отец, или не знаю, как его назвать… был во мне… он так грязно ругался…

„Ты такая же блядь, как твоя мать, попробуй скажи ей — вылетишь на панель, как пробка. Я никогда не был твоим отцом, женился на ней из жалости, а она загнала меня под каблук. Коммерсантка! Ты сама ко мне пришла и изнасиловала меня. Шлюха! Так я всем и скажу".

Я в ужасе выбежала из комнаты, наскоро собралась и убежала. Домой я больше не вернусь!

Я позвонила матери от Жени, но она не стала меня слушать, обвинила в клевете — мол, я наговариваю на отца. Обозвала меня дурой, наркоманкой и бросила трубку».

«Я знала, что так и случится, — этот червь звонил мне. Ха, он рыдал, захлебывался в соплях и слезах, извинялся и просил вернуться домой. Он что, думает, что я позволю такому повториться? И пока он говорил, я молчала в трубку, а про себя все повторяла: сдохни, урод! Сдохни! Сдохни! Так и повесила трубку, ни слова не сказав вслух».

«Я была у врача, эти козлы в гинекологии сказали, что аборт сделать не могут, велик риск осложнений. Они не имеют права так поступать со мной! Я должна избавиться от этого ребенка! Что делать, мне некуда деваться, я вынуждена вернуться домой и пережить это унижение, живя с ними под одной крышей. Ладно, с матерью, так и быть, я, может, и буду разговаривать, но этот не дождется от меня ни слова, он больше не существует, его просто нет».

«Этим все и должно было закончиться. Собаке — собачья смерть! Мать пришла с работы и нашла червя без сознания, он лежал на полу кухни в «неестественной позе». Все вокруг было усыпано пустыми пачками снотворного. Он даже не мог уйти из жизни по-мужски, повел себя как тряпка! Какой позор! Слава богу, что он мне не отец! Я б сгорела от стыда с таким отцом. Но и мать моя хороша — я нашла ее в больничной часовне, а эта дура обвинила меня в его убийстве. Нет, чтобы радоваться, что наконец от него отделались. Что я могла сказать ей в ответ? Она меня достала, все, что мне пришло тогда на ум, было: „Ты следующая!" Но и сейчас я не раскаиваюсь в этом. Я бросила ее в часовне и убежала. Я больше не хочу иметь с ней ничего общего».

Катя прервалась, подняла глаза и обвела взглядом всех сидящих за столом:

— Ты следующая! Боже! Какая пакость! Бедная девочка! Достали ее, похоже.

Вика была намерена поскорее довести до конца весь этот спектакль, она взяла со стола другую пачку листков.

— Дайте-ка мне, я теперь почитаю.

И она тоже вслух продолжила чтение вещдока:

«Эта чертова Рита меня просто бесит! Сегодня я опять видела, как она пялится на Женьку. Мерзкая, похотливая косоглазая сучка продолжает зариться на мое добро.

Она вообще обнаглела. После того как я наорала на Женьку и плакала в курилке, эта наглая рожа приперлась ко мне и пыталась набиться в подружки. Я дословно помню наш с ней диалог:

— Катька, ты что, с ума сошла, сладочка? Что за слезы, что за крики, что за детский сад? Мы ж подружки! Что, мы теперь из-за куска хрена морду друг другу царапать будем?

— Отстань. Ты не поймешь! Он мой первый и единственный! А вы все — бессовестные твари — лезете к нему! Если бы вы не были такими суками — он бы не был таким кобелем!

— Ты просто маленькая эгоистка! Выбрала себе в Ромео ходячий член и хочешь его переделать. Если мой муженек узнает о сегодняшнем скандале — мне кранты. Он же бешеный. Катька, брось ты реветь — Женька тебе не пара! Он кобель общего пользования — та — порода. Еще и голубым прикидывается.

— Он любит меня, а вы все завидуете.

— Ты просто начиталась любовных романов — кровьлюбовь, мы в России, детка. Вытри слезы, у тебя еще таких Жень будет…

— А вот у тебя больше не будет. Я тебя, Рита, последний раз предупреждаю. Будешь свои короткие ножки перед Женькой раздвигать — убью.

— Ой как страшно. Я уже тут от скуки чуть не загнулась — муж каждый день убить грозится, теперь сикуха какая-то пугать взялась. Иди танцуй, дура длинноногая.

— Я тебя предупредила».

«Сегодня я своими глазами видела, как от гримерши выскочил раскрасневшийся Женя. Я упрямая, если что задумаю, обязательно сделаю. Я дождалась-таки, пока жаба-Ким выйдет покурить, зашла к ней в гримерку и нашла в ее паршивой сумочке ключи, мне просто надо было снять с них дубликат. Как только я его сделала, потихоньку положила ключи обратно.

Я знала, чего я хочу, и приложила все усилия для выполнения своего плана. Я долго следила за ее квартирой, видела, как оттуда выходила Лена Павлова, но мне все равно кто куда ходит, мое дело другого характера».