Дикарка Жасмин - Бертрис Смолл

В конце весны принц узнал, что сестра собирается сопровождать сердце мужа в Кашмир. «Хорошо, — подумал он. — Это сразу положит всему конец. Она будет там, где я доберусь до нее, как только пожелаю».

Отъезд сестры был намечен на утро после праздника Холи, и Салим решил навестить ее в праздничную ночь. Хотя Холи был праздником индусов, в Индии его справляли все, потому что он приходился на благодатный день весеннего равноденствия, когда, как по волшебству, исчезали барьеры между мужчинами и женщинами и между кастами. Легенда о Холи восходила к глубокой древности и изначально являлась праздником плодородия. Пирушки во время Холи проходили с упоением, во главе сидел сам Кама — индийский Бог наслаждения с луком из тростника и тетивой из пчел. Он метал стрелы из цветов — а ведь в это время года цвели, казалось, даже камни, — и те, кого касались их наконечники из страсти, навечно оказывались влюбленными.

По традиции люди во время праздника посыпали друг друга растертыми лепестками цветов. К вечеру воздух уже был окрашен оранжевой, красной, бордовой и желтой летающей пыльцой. Некоторые разводили в воде мускус, подкрашивали в разные цвета, наполняли бамбуковые палочки и обливали друг друга. Все пели, танцевали, ели специально приготовленные сладости, некоторые начиняли их гашишем и опиумом, отчего приходили в полное самозабвение и буйство.

Ясаман весь день слышала из города шум, где продолжался праздник. Физические силы после выкидыша она полностью восстановила и завтра готовилась отправиться в долгое путешествие, прочь из дома, от всего привычного, от всех, кого знала. Она ощущала горечь и гнев, когда ей передали, что брат Салим хочет ее видеть.

— Я не хочу с ним встречаться, мама Бегум, — ответила она Ругайе. — Как я смогу смотреть ему в лицо и скрыть свой гнев и желание убить? Он все отнял у меня. Муж мертв. Из-за потрясения я потеряла ребенка, а теперь должна бежать из Индии от тебя и папы. Я ненавижу Салима!

— Послушай, Ясаман, — предостерегла дочь Ругайя Бегум, — если ты дашь волю гневу, то поможешь Салиму осуществить свой план. Он победит. Он скорее умрет, чем позволит тебе быть счастливой с другим мужчиной. Беги от него! Он будет вынужден жить без тебя, зная, что ты нашла счастье с другими, зная, что, имея возможность выбирать, ты оставила Индию, оставила его. Сразу это его не убьет, но всю жизнь будет изводить, как открытая язва. Это лучшая месть из всех, какие мы можем только придумать, дитя мое.

— Поедем со мной, — попросила Ясаман Ругайю Бегум.

— Не могу, девочка. Я слишком стара для такого приключения. К тому же твой отец нуждается во мне так, как не нуждался никогда. Мы с Акбаром вместе прожили жизнь. Мне рассказывали, еще маленьким мальчуганом он присутствовал при моем рождении. Если на свет появлялась девочка, она становилась его будущей первой женой.

И отец твой видел, как я вошла в этот мир. Я должна быть рядом, когда он будет его покидать. Это справедливо. Его женой я жила дольше, чем кем-либо другим. — Ругайя Бегум пригладила темные волосы Ясаман. — Все, что у меня есть дорогого, дал мне твой отец: любовь, дочь. И я оказалась бы плохой женой, если бы оставила его теперь. Другие не смогут ухаживать за ним, как я.

Ясаман тихонько расплакалась:

— Мне невыносима мысль, что придется жить без тебя, мама Бегум. И этим я обязана брату Салиму, да низвергнет Бог его черную душу в вечную ночь! Не заставляй меня его принимать!

— Ясаман! Ясаман! Не позволяй чувствам главенствовать над долгом. — Ругайя Бегум обняла принцессу. — Отец, я, Адали и отец Куплен сделали все, чтобы обеспечить твой отъезд. Если ты откажешься повидаться с братом, у него могут возникнуть подозрения, дитя мое. Не вреди себе глупыми поступками. Будь сильной. Всегда помни, что ты дочь Могола, что в тебе течет кровь могущественных завоевателей. Не отказывайся от нее.

Ясаман горестно вздохнула, потом отстранилась от матери.

— Я встречусь с ним с глазу на глаз, иначе в нем зародятся опасения. — И в ответ на тревожный взгляд матери продолжила:

— Я уже не ребенок, совсем не та девочка, которую брат пытался соблазнить два года назад. Какой бы ни была его страсть, сегодня ему меня не одолеть. Я уверена в этом.

"Остается положиться на то, что она говорит. Завтра я отправлю ее в путешествие, и нас разделит почти полмира. Никогда больше я не увижу дитя своего сердца. Защищать ее больше я не смогу», — думала Ругайя Бегум.

— Делай как считаешь нужным. Я только останусь, чтобы поздороваться с Салимом, иначе он сочтет мое отсутствие странным, — сказала она.

И когда вечером он вошел в ее покои, она любезно приветствовала принца.

— Добро пожаловать, племянник.

— Тетя! Как я рад видеть вас снова. — Он горячо поцеловал Ругайю Бегум. — Как Ясаман?

— Сам спроси ее, мой мальчик, — ответила Ругайя Бегум. — Она в саду — наслаждается розами и чистотой лунного света. А я вас оставляю. Я стара и от ночи не хочу больше ничего, кроме своей удобной кровати. — Она усмехнулась. — Не задерживай сестру. Утром она отправляется в долгое путешествие. Но когда оно завершится, одна дверь закроется для Ясаман, зато другая будет открыта. Такова жизнь. Ты согласен со мной? — Она поцеловала племянника в щеку и с улыбкой вышла из комнаты.

Сад маленького дворца Ругайи Бегум в крепости был со всех сторон обнесен стеной из красного песчаника. Он был небольшим. Дорожки, засыпанные галечником, проложены в форме креста, а в центре бил мраморный фонтан с белыми лотосами и золотыми рыбками. Несколько высоких кустов орхидей и роз пышно и благоуханно цвели; клумбы, засаженные ночными цветами, после того как спала жара, источали сладчайший аромат. Король темноты — изящный красный жасмин и белый жасмин светились в лунном свете.

Салим нашел сестру сидящей у бассейна с лотосами. Сари из хлопка бледно-розового цвета, темные волосы распущены по плечам. Он проглотил ком в горле. Подходить к сестре было слишком рано, но из всех женщин она представлялась ему самой желанной.

— Ясаман, — наконец обрел он голос. Она взглянула на него снизу вверх, на секунду взгляд бирюзовых глаз показался бездонным, но она тут же улыбнулась:

— Салим, брат, рада тебя видеть. Ты знаешь, я болела. Устоять принц не мог и, сев рядом, обнял ее рукой:

— Знаю, обезьянка, и горевал вместе с тобой. — Низкий голос казался искренним.

Ну и лжец, думала Ясаман, но все же жалобно смотрела на брата.

— Я скучала по тебе. Теперь у меня не осталось никого. Муж мертв, а нашего ребенка я не смогла выносить. Я совсем одна, Салим.

— Ты не будешь одинокой, пока я жив, Ясаман! — поклялся принц. — Ты обязательно должна ехать в Кашмир?

— Увы, да. Ямал был мне хорошим мужем, и я по-своему любила его. Я отвезу его сердце домой, в страну, которую он так любил, и похороню там с почестями. А потом, — она печально вздохнула, — кто знает, что случится со мной. Отец, ты знаешь, умирает. Я останусь в Кашмире с его озерами и горами, множеством цветов и полями шафрана, Помнишь шафрановые поля. Салим?