СУПЕРФЭНДОМ. Как под воздействием увлеченности меняются объекты нашего потребления и мы сами - Арон Глейзер

Смарт-фанаты стали такой неотъемлемой частью мира профессионального рестлинга, что в шоу появились более тонкие шутки, адресованные именно им. Бросить другого борца на стол, не причинив ему серьезных телесных повреждений, было бы практически невозможно в реальной жизни. Поэтому во время наиболее популярных шоу кого-нибудь хотя бы раз бросают на «стол испанских комментаторов» – предмет мебели, созданный специально для того, чтобы разносить его в щепки, пока сами комментаторы бегут в укрытие [463]. Дежурная шутка заключается в том, что именно этот стол якобы безопасен, а вот позволять рестлерам бросать друг друга на стол английских комментаторов было бы немилосердно, поскольку он считается более крепким. Иногда борцы даже притворяются смущенными, если стол испанских комментаторов каким-то образом остается целым до конца схватки.

Если все понимают, что профессиональный рестлинг – это шоу, а не соревнование, то какой интерес он представляет для фанатов?

Генри Дженкинс, известный исследователь современных фанатов, занимался этим вопросом более двадцати лет. В конце прошлого века он отмечал, что рестлинг дает зрительской аудитории, состоящей преимущественно из мужчин рабочих профессий средних лет, возможность поверить в хорошую историю и получить эмоциональную разрядку [464]. Рестлерские бои также содержат все основные признаки добротной мыльной оперы – жанра, традиционно ориентированного на женщин. Персонажи могут воплощать противоборство между расами, социальными классами и полами. Сценарии часто отражают установку на антиинтеллектуализм; хорошие парни обычно простые и мужественные, а плохие парни ради победы прибегают к хитроумным приемам. Все это может восприниматься как утешение в мире, в котором все больше ценятся мозги, а не мускулы.

Сегодняшнее сообщество фанатов профессионального рестлинга куда более разнородно, даже если не учитывать тех многочисленных зрителей, которые воспринимают бои с изрядной долей иронии. Определение профессионального рестлинга как «мужской мелодрамы», данное Дженкинсом двадцать лет тому назад, по-прежнему можно считать довольно точным, но оно не отражает всю суть этого феномена [465].

Бар «Девятка» еще не забит до отказа [466]. В восемь вечера еще есть возможность подозвать официантку и заказать крылышки (минимум двадцать) и Budweiser, хотя свободных мест становится все меньше и меньше. Часть бара занята диванами и огромным экраном, на котором показывается «Рестлмания 32», подборка лучших поединков WWE за год. Посетители бара – это мужчины и женщины, большинство из них в черных футболках. Есть и группа ухоженных хипстеров, держащих перед собой тарелки крылышек.

На экране Шейн Макмэн сражается с Гробовщиком в выпуске «Ад в клетке». В соответствии с заранее написанным сценарием Винс Макмэн, отец Шейна, обещает передать ему контроль за еженедельными борцовскими программами Monday Night Raw, если он сможет победить Гробовщика, борца, использующего сверхъестественно хитроумные уловки. Сомнительный ход с точки зрения бизнес-стратегии, но совершенно логичный с точки зрения шоу. До сих пор оба джентльмена били друг друга различными металлическими предметами (стульями, лестницами и так далее), и напряжение неуклонно росло.

Теперь Шейн медленно поднимается по внешней стороне клетки с помощью железной цепи. Три метра. Шесть метров.

«Шейн, что ты делаешь? Неужели наследство так много для тебя значит! Не делай этого! Пожалуйста! – кричит комментатор. – Ради бога, заставьте его спуститься. О чем он думает!» [467]

«Боже, неужели он собирается прыгать? – кричит хипстер в баре, вскакивая со стула.

Вся группа в переднем ряду поднимается со своих мест, лихорадочно делая снимки на мобильные телефоны. Женщина в углу прячет лицо в ладонях.

«Черт побери, Шейн, остановись! Не делай этого! Нет!» – кричит комментатор [468].

Он прыгает! Гробовщик в последний момент отскакивает в сторону. Шейн плюхается на стол комментатора, разнося его в щепки. «О боже!» – кричит комментатор.

«Он мертв? Он мертв?» – спрашивает хипстер.

Он жив! Весь бар вскакивает на ноги и аплодирует.

Схватка закончена. Шейн лежит совершенно разбитый на коврике. В соответствии со сценарием Monday Night Raw останется в собственности Винса Макмэна. Санитары или актеры, изображающие санитаров, бегут по сцене с носилками, чтобы положить на них Шейна. Но что это? Когда санитары спешно несут его к выходу, трясущаяся рука Шейна поднимается вверх! Он показывает толпе поднятый большой палец!

«Вау! – кричит комментатор. – Вау!»

«Шейн! Я не могу в это поверить. Я не могу в это поверить», – бормочет хипстер [469].

Трюки в профессиональном рестлинге прописаны в сценарии, но это не значит, что все они безопасны. Жесты и звуковые сигналы, которые используют борцы, чтобы незаметно сообщать друг другу о своих намерениях во время схватки, не отменяют того факта, что они подвергают себя немалому риску. Немногим профессиональным борцам удалось завершить карьеру без одной-двух серьезных травм, но бывали случаи и с летальным исходом. Легендарный борец Брет Гарт пишет в своей автобиографии: «Самым важным правилом было защитить не себя, а своего оппонента, потому что он отдавал свою жизнь в мои руки» [470].

Аутентичность рестлинга как спектакля зависит не от того, является ли он спортом или нет, а от правдоподобия действий атлетов. Иногда единственный способ сделать что-то похожим на причиняющее вред – это действительно причинить вред. Когда борец падает сверху на стол, пусть даже бутафорский, попытка приземлиться чересчур осторожно может испортить весь эпизод.

«Смарт-фанаты испытывают более глубокие чувства по отношению к «парню, истекающему кровью». Мы знаем, что это инсценировка. Мы знаем, что он сделал это намеренно, сделал для нас. И это очень трогает, отсюда такая своеобразная любовь к парням, готовым причинять себе вред всякими зрелищными способами [471]. Рестлеры – сообщество людей, которые появляются здесь каждый месяц и преподносят свои тела для создания шоу как дар своим фанатам», – говорит Макбрайд.

«Жертвы культурного обмана» – это выражение используется в теории марксизма применительно к потребителям, которые желают получить предмет только из-за его контекста. Утверждается, что потребители подобны маленьким детям: они принимают маркетинговые обращения за чистую монету. Они слишком наивны, чтобы понять, когда их обманывают. Потребители не догадываются о том, что их решениями манипулируют ради собственной выгоды те, кто контролирует ситуацию, например люди, желающие отвлечь их от более важных проблем, таких как свержение кайзера. Когда речь идет о теории культурного обмана, марксизм в какой-то степени демонстрирует классовые предубеждения, против которых должен бороться. Марксисты предполагают, что потребители так себя ведут, потому что не знают ничего лучшего. Хотя фанаты действительно полагаются на брендинг – как внутренний, так и внешний, – в выборе своих пристрастий они, безусловно, не ведут себя как безмозглые марионетки.