Испытание - Елена Богатырева

* * *

Увидев перед собой молодого человека с красной корочкой, он сник, безропотно пропустил его в комнату и повалился в кресло…

Чтобы выиграть время, Артем расхаживал взад-вперед по комнате. «Почему, – спрашивал он себя, – почему этот человек ждал милицию?»

Ему не хотелось, чтобы настоящая милиция нагрянула именно сейчас.

– Приступим? – спросил Артем и сел. – Рассказывайте.

– Я знал убитую с самого детства…

Сан Саныч бегло пересказал Артему свою историю, умолчав только о племяннице Маше и своих планах переезда к Неве. Все выглядело невинно и законно, но чувство у Сан Саныча было приблизительно такое, как когда-то за карточным столом, когда его ждал ужасный проигрыш.

Артем хмурился, не понимая, что ему теперь делать с этой информацией. Ну был старикан у Дины юристом, поверенным, доверенным или кем-то там еще. Ну и что? Представить его в роли убийцы невозможно. Артем прошелся по комнате, рассматривая журналы на столе, чашки, сгрудившиеся в серванте и вдруг…

Фотография была старой. Калягину было около тридцати пяти. И женщине, стоявшей с ним рядом, столько же.

– Кто это? – спросил Артем.

– Моя сестра. Может быть, чаю?

Взгляд у Сан Саныча сделался совсем затравленным. А Артем никак не мог оторваться от фотографии. Слишком эта женщина была похожа на полоумную жену Протасова…

В этот момент раздался телефонный звонок.

Сан Саныч, не спуская глаз с Артема, взял трубку:

– Здравствуй, родная, – натянуто улыбнулся он и, выслушав что-то, сказал четко:

– Здравствуйте, она действительно работает на нас, зря вы ее обижаете…

Сан Саныч остановился на полуслове, пожал плечами и бросил взгляд на определитель номера. Он не сумел скрыть удивления. Артем тут же оказался рядом. Вот это поворот! Номер был ему тоже знаком!

– Кто вам сейчас звонил? – спросил он.

– Виктория Королева, – еле слышно ответил Сан Саныч.

«Меня не привлекут, – успокаивал себя он, закрывая дверь за Артемом. – Я старый больной человек. Меня нельзя судить. Да и за что? Кто подтвердит?» Тут он вспомнил Машу с трясущимися руками. Вспомнил, как она недавно звонила ему, захлебываясь словами: «Я боюсь, Саныч… Я не могу взять себя в руки… Я боюсь, слышишь? Я с ума сойду! Помни, я долго не выдержу!»

Сан Саныч взял пачку сигарет, прошел на кухню и сел к окну. Он закурил и стал смотреть на мусорные баки. "Я старый человек.

Я умру в тюрьме…" – думал он о себе без всякого сожаления. А по щекам его текли слезы…

Протасов тщетно пытался заставить Викторию говорить. После телефонного звонка она не произнесла ни слова. Выражение ее лица было крайне растерянным, даже страдальческим. Но Протасов не хотел жалеть ее. Слишком красивой была эта женщина, чтобы ее жалеть. Магнетически красивой и опасной… Он спрашивал, а она не отвечала.

– Да, – сказал он, тяжело вздохнув, – с женщинами мне определенно везет.

Виктория поморщилась и все-таки подала голос:

– Мне нужно идти. Обещаю, вы меня никогда не увидите.

– Правда? – зло улыбнулся Протасов, – Вот как здорово! Это в том смысле, что я никого и ничего уже не увижу? Славно! Вы самая добрая женщина из тех, которые мне встречались, – съязвил он.

– Вы собираетесь сидеть здесь взаперти всю жизнь?

– Нет. Жду одного странного человека. Может быть, он внесет ясность.

Виктория вздрогнула.

– Кого?

– Вам, я думаю, лучше знать.

Вике стало дурно. Она знала лишь одного человека, который должен был сюда прийти после нее…

– Выпустите меня! – вскочив с кресла, потребовала Вика. – Иначе я…

Протасов горько усмехнулся.

– Вы сейчас так похожи на мою жену, – в сердцах сказал он. – Она тоже вот так мечется, когда я запираю ее. Даже взгляд такой же… Если бы вы могли видеть себя со стороны!

– А зачем же запирать бедную женщину? – огрызнулась Виктория, дергая дверную ручку.

– Потому что за бутылку убить готова.

А вы, кстати, за что готовы убить? В чем ваш пунктик?

Виктория замерла у двери. Все, что происходило здесь в последние полчаса, не укладывалось у нее в голове. Бред какой-то! То Сан Саныч, теперь вот о жене что-то… Мысли лихорадочно скакали, не оставляя надежды понять что-то важное. Виктория закрыла лицо руками, чтобы сосредоточиться.

Протасов иначе растолковал ее жест:

– Ну-ну, – сказал он, – только этого не нужно. Не выношу женских слез.

Он подошел к Виктории, отстранил ее от двери и повернул в замке ключ.

– Все, – объявил он, – свободны.

Но Виктория не торопилась уйти. Она не понимала как, но чувствовала, что случился какой-то подвох. Произошел сбой, что-то не так, не то… Она закрыла дверь на ключ и спросила:

– Что вы там сказали о своей жене?

– Не ваше дело. – Протасов повернулся к ней спиной, складывая в портфель бумаги.

– Она пьет? Может быть, жизнь заставляет?

Протасов посмотрел на Викторию без улыбки.

– Болезнь заставляет. Она – алкоголичка.

Все, уходите. Мне тоже пора.

– Нет, – быстро сказала Виктория, – вы не можете уйти.

– Это почему?

– Вас убьют.

Протасов обалдело посмотрел на Викторию, сел на краешек стола и принялся насвистывать.

"Один сумасшедший, заявляющий, что меня хотят убить – это еще куда ни шло. Но сразу два!

Похоже, это сумасшествие имеет под собой почву…"

В этот момент раздался телефонный звонок.

– Протасов слушает. Да, ко мне. Пропустите.

– Кто это? – в глазах Виктории стоял неподдельный ужас.

– Сейчас и разберемся, – ответил он.

Протасов взял со стола связку ключей, открыл сейф и, достав пистолет, снял предохранитель.

– Открывайте, – скомандовал он Виктории.

* * *

Доехав до Литейного проспекта, Костя с Ларисой встали напротив дома офицеров.

– Похоже, – сказал Костя. – Но я не уверен…

Он обернулся и отыскал голубое здание, под крышей которого сидели улыбающиеся пухлые херувимчики.

– Они без крыльев! – воскликнула Лариса.

– Ошибка восприятия, – пробурчал Костя. – Или отец был не прав и мы не туда попали.