Черный вдовец - Ирина Успенская

– Твою!.. – вскрикнул Герман, когда его ногу полоснуло болью.

– Шш! – раздалось с пола.

Странное животное, только что разодравшее Герману брюки вместе с кожей, шипело, выгнув спину и подняв дыбом шерсть.

– Ах ты, дрянь! – Герман еле сдержался, чтобы не проклясть скверное животное. Его удержало лишь то, что животное все равно ничего не поймет, а фрау Рина обидится, чего допускать никак нельзя. С ней и так крайне непросто.

Кстати, что это у животного по имени Собака на ошейнике?.. Следилка?!

Он протянул руку к Собаке, но та снова зашипела, подпрыгнула на месте сразу на четырех лапах и сиганула в открытое окно.

Герман восхищенно выругался. Фрау Рина в самом деле очень отличается от астурийских дам! Лазает по деревьям, покупает микроскопы, надевает следящий браслет на домашнее животное. И как только сообразила, что следящие чары можно обмануть таким вот нехитрым образом?

Значит, фрау получила следилку (из закромов Оранжереи), надела ее на кошку и сбежала через окно, не взяв с собой ничего.

Должна скоро вернуться. Она не из тех, кто может пуститься в бега без подготовки.

А Людвиг не из тех, кто спокойно относится к бегству жены.

Перед глазами мелькнуло видение: он с такой же прямой спиной, как Рихард, стоит посреди сада и размахивает длинным гибким шестом с ленточками на конце, отгоняя воробьев от спелой вишни. Чтобы избавиться от наваждения, пришлось сильно моргнуть несколько раз.

– Рихард, камеристку ее светлости ко мне.

Выслушав запинающуюся и заикающуюся рыжую девчонку, Герман поморщился. Хоть убейте, а не верил он, что фрау Рина пошла топиться в пруду Академии. Значит – дезинформация, и пошла она совсем в другую сторону. Вопрос, куда?

– Свободна, – отмахнулся он от камеристки и пошел к окну.

В отличие от фрау ему не понадобилась вишня, он легко спрыгнул с подоконника в низенькие кусты. Магу однозначно проще.

И найти фрау не должно быть сложно.

Прислушиваясь к остаточным эманациям ее присутствия, Герман дошел до задней калитки, ведущей на кладбище, и снова выругался. Дочь ученого, говорите? Ну да, конечно. И заметать следы ее учили исключительно кабинетные деятели!

Самый надежный способ уйти от магического поиска – пройти по кладбищу. Эманации мертвых заглушат любые следы.

Барготовы подштанники! И куда теперь? С кладбища есть выход на параллельную улицу, которая ведет к вокзалу и старому рынку, и есть выход к ботаническому саду и сожженной делянке академиков. Раз фрау сказала, что идет в ботанический сад – то наверняка на самом деле направилась в совершенно другое место. Возможно, на вокзал. Или на рынок.

Примерно полчаса Герман потратил на поиски фрау, но ни ее самой, ни следов не нашел. Опрос жителей параллельной улицы тоже ничего не дал. Мало того, найденный Германом дворник клятвенно заверял, что за последний час никто, кроме самого Германа, с кладбища не выходил, а он, дворник, был тут неотлучно!

Похоже, фрау Рина его переиграла. Что ж, придется задействовать Оранжерею, а для этого надо вернуться в дом Людвига и позвонить.

– Герр генерал! – встретил его у ворот Рихард. – Подать вам чаю?

Герману очень хотелось послать умертвие к демонам, но не подобает графу срываться на слугах. Поэтому он на всякий случай спросил:

– Фрау Рина вернулась?

– Разумеется, герр генерал. Ее светлость велели подавать второй завтрак в столовой. Если позволите, я доложу о вас.

– Докладывай, – буркнул Герман, чувствуя себя полным дураком.

Но лучше быть живым дураком, чем чучелом под вишнями, а с Людвига в состоянии аффекта станется. Все Бастельеро двинутые, сначала проклинают, а потом только думают.

Ладно. Надо быстро позвонить Людвигу и его успокоить, а потом уже беседовать с фрау. Пока Людвиг от нервов не поставил на уши Франкию и не развязал ненароком мировую войну. Эти Бастельеро!..

– Ее светлость приглашает вас откушать, герр генерал. Через пять минут в малой столовой, – раздался идеально спокойный скрипучий голос, когда Герман уже взялся за трубку фониля.

Что ж, он как раз успеет. И есть шанс все же не превратиться в чучело.

Ее светлость вышли к завтраку, сияя невинными глазками и свежестью.

– Какой приятный сюрприз, Герман! Вы так скоро соскучились?

– Жить без вас не могу, Рина. Поверите ли, думал о вас ежеминутно!

– Да вы шалун, mon general, – сказала она почему-то по-франкски и села на свое место; стул для нее отодвинул лакей и тут же налил в ее чашку молока, а затем чаю из серебряного чайника. – Надеюсь, мысли ваши были приятны, а во сне вы шептали исключительно имя своей супруги.

– Вы чрезвычайно догадливы. Какая у вас интересная манера пить чай. Вы были в гостях у альвов?

– О нет, что вы. Такой чести я не удостаивалась. Просто у нас, в Руссии, модно пить чай на английский манер. Попробуйте, это вкусно. – Она сделала знак лакею, чтобы тот налил Герману, и с невинной улыбкой спросила: – Так что же привело вас в наш скромный дом, дорогой Герман?

– Волнение вашего нескромного супруга. Видите ли, когда такой сильный маг нервничает о безопасности своей любимой супруги, это может представлять угрозу безопасности нашей мирной державы.

Фрау Рина скептически изогнула бровь на «любимой», но вместо комментариев резко вонзила вилку в кусочек паштета – так, что Герману явственно почудился на месте паштета Людвиг.

– Ах, угрозу… Ему совершенно не о чем беспокоиться. – Она обернулась к лакею: – Откройте окно, здесь душно.

– Так где же вы были, Рина? Ваш дворецкий доложил Людвигу, что вы отправились топиться.

– Я отправилась что?.. – Ее изумление было почти искренним. – Герман, только не говорите, что Людвиг поверил подобной глупости! Вот вы можете себе представить, что я пойду топиться?

Герман честно пытался представить герцогиню Бастельеро в угаре возвышенной трагедии, то есть в состоянии, в котором благородная фрау может свести счеты с жизнью. Не получилось, о чем он честно и сказал Рине. Не добавив, правда, что куда лучше представляет ее топящей обидчика или изменщика. К примеру, некоего полковника госбезопасности, замеченного в компании примадонны Брийонской оперы.

Ох, Людвиг, и выбрал же ты себе жену!

Настроение Германа резко повысилось от такой чудесной картины. Он, несомненно, любил своего друга Людвига, но иногда ему не помешало бы немножко остыть. Хоть бы и в пруду.

– Вот и я думаю, как же нелегки должны быть лечебные процедуры, чтобы бедный Людвиг поверил в такую чушь. А ведь мне он казался совершенно здравомыслящим! Бедный, бедный Людвиг! Надеюсь, уж вы-то, Герман, не стали принимать всерьез глупые измышления прислуги.