Розовый костюм - Николь Келби

На этот раз Патрик и Кейт, войдя в ее крошечную квартирку, повсюду зажгли свет. На кухне по-прежнему высились стопки «гробиков» с платьями, отвергнутыми Мэгги. Стопки были по пояс, а «гробики» сложены в хронологическом порядке. Молнии, пуговицы, кружева и прочая швейная мелочь в стеклянных банках казались яркими, как пойманные светлячки. Скатанные в трубку и поставленные на попа куски шелка двадцати оттенков лунного света были похожи на призраков.

– Очень похоже на комнату в «Chez Ninon», где вы храните остатки тканей, – сказал Патрик.

– Отчасти.

– Так мы именно поэтому здесь оказались?

– Если я, чтобы стать твоей женой, должна понять тонкости ирландского мясницкого искусства, то и ты не можешь стать мужем мастерицы из ателье, не понимая, почему она так любит свою работу.

– Но моя мать…

– Она не любила эту работу.

– Но ей она нравилась.

– Это совсем другое.

Да, это действительно было так. Просто до сих пор Патрик этого не понимал и никогда не сознавал, что Кейт совсем не такая, как его Пег.

– Извини, – сказал он так прочувствованно, что она поняла: он вовсе не хотел ее обидеть. Он – просто парень, который любит девушку.

– Ничего, я уже все забыла.

Розовое букле по-прежнему лежало на столе, завернутое в тонкую бумагу. Кейт принесла с прикроватного столика настольную лампу, поставила ее рядом со свертком и направила свет прямо на него. Затем надела белые хлопчатобумажные перчатки и осторожно развернула бумагу, показывая Патрику розовое букле.

– Понимаешь, это не просто шерсть, не просто «овечьи волосы», как ты выразился. Эта ткань обладает собственной жизнью, – сказала Кейт и начала поворачивать кусок ткани, показывая, как играет свет в переплетении нитей разного оттенка. – А еще у каждой ткани есть свой голос. И если быстро провести по ней рукой, можно услышать, как она поет. Но поют не только сами нити, поет жизнь, что таится в их переплетении. Это песнь тех, кто пасет овец, и тех, кто стрижет их; и тех, кто мечтает придать нити оттенок цветущей вишни или падающей звезды, а потом с помощью алхимии и точного расчета создает на ткацком станке красоту. Это песнь тех, кто натягивает основу и уток, кто их переплетает, это песнь их жизни, потому что часть этой жизни – часть жизни всех этих людей – потрачена на то, чтобы в итоге сотворить такую прекрасную вещь, при виде которой просто замирает сердце.

Кейт уже чуть не плакала, и Патрик сказал:

– Если бы розовый цвет мог звучать, как гром, это был бы именно такой цвет.

– Это точно.

Когда на следующий день великая миссис Такаберри МакАдо с кудлатым черно-белым песиком Фредом прибыла в «Chez Ninon», Хозяйки подали шампанское. Розовый костюм от Шанель был принят Белым домом.

– Она прямо-таки влюбилась в этот костюм! – рассказывала миссис Такаберри МакАдо.

Мисс Софи, повторяя Кейт эти слова, пронзительно взвизгнула, утверждая, что именно такой звук издала и миссис Такаберри МакАдо. Собственно, визг был такой, словно кто-то нечаянно сел на Фреда, но поскольку Кейт никогда, по сути дела, не разговаривала с миссис Такаберри, она не могла ни подтвердить, ни опровергнуть точность звукоподражания. Ей пришлось поверить мисс Софи на слово. Она лишь удивленно спросила:

– Неужели Супруга П. не выразила желания переделать юбку?

– Разумеется, нет! И костюм сидел просто идеально!

Но это же неправильно! Кейт была совершенно в этом уверена.

Через две недели газетные заголовки по всей Америке гласили: «Решать насчет Кэмп-Дэвида будут девушки». Все было в точности так, как и говорили Хозяйки. Если Супруге П. и ее дочери понравится этот горный лагерь, то семейство Кеннеди переедет туда из арендуемого ими поместья Глен Ора в штате Виргиния. Если же нет, дом в Кэмп-Дэвиде так и будет собирать пыль. Кейт испытала большое облегчение, увидев, какой сияющей выглядит Первая леди в розовом костюме. Хотя фотографии были черно-белыми, букле по-прежнему казалось невероятно ярким, пылающим. Супруга П. действительно выглядела в этом костюме «заново рожденной», как сказал бы Шуинн. Ни шляпы, ни жемчугов она не надела. Перчатки, впрочем, были. И блузку она, похоже, надела под этот костюм какую-то другую, а не одну из тех, фасон которых придумала Кейт. Но сказать наверняка было трудно. Ее с мужем сфотографировали в момент, когда они выходили из католической церкви Святого Стефана, собираясь ехать в Кэмп-Дэвид. На улице было очень ветрено. Выглядели они счастливыми.

А через два дня, 14 ноября, Супруга П. снова надела розовый костюм. На этот раз во время «церемонии подношения корейских даров», как назвали это газеты. Церемония проходила в желтом Овальном зале Белого дома. Разглядывая газетный снимок, Кейт смеялась в голос. Стоявший в дальнем левом углу генерал Пак Чон Хи в темных очках и блестящем костюме выглядел совершенно как агент ФБР, на устах у него играла ироничная улыбка. На лице стоявшей в дальнем правом углу Супруги П. был написан стоический ужас: ей только что преподнесли в дар сундучок с одеждой, сшитой вручную корейскими студентками.

Даже на черно-белой фотографии этот сундучок смотрелся чудовищно. А уж одежда! Кейт, разумеется, не могла себе представить, какого она цвета, но она вся была сшита из блестящей материи с широкими полосами или в крупный горох, и к этому прилагался полосатый берет совершенно ужасного вида, настолько экзотичный, что его вряд ли надела бы даже самая эксцентричная особа, вроде миссис Вриланд. Президент стоял рядом с женой и усмехался с таким выражением лица, что вполне можно было предположить, что он сейчас объявит о намерении Ее Элегантности включиться в игру и все это на себя примерить. Возможно, даже устроить небольшой показ корейской моды. Во всяком случае, Президент казался человеком, готовым вот-вот разыграть шутливое представление, и Кейт это понравилось.

Вечером за ужином она показала газетные вырезки Мэгги Куинн.

– Да, симпатичный костюм. Очень даже, – сказала Мэгги, хотя ее, похоже, куда больше заинтересовали сами газетные статьи. – А ты заметила, что их девочка – примерно ровесница Маленького Майка?

Нет, этого Кейт не заметила.

– А ведь это даже забавно, – продолжала Мэгги. – И супруга Президента – примерно твоя ровесница. Интересно, как бы ты выглядела в розовом костюме?

И Кейт, не колеблясь, ответила:

– Заново рожденной.

И в эту минуту твердо решила, что непременно сошьет этот розовый костюм для себя.

В «Chez Ninon», не переставая, звонил телефон. Вопросы газетчиков сыпались как из рога изобилия. «Будет ли Первая леди продолжать покупать вещи у Нормана Норелла? Или вы копируете и его модели?»