Искра - Рейвен Кеннеди

принимается за еду, а я надеваю перчатку, и ткань липнет к покрытой золотом ладошке. Пытаясь сохранять спокойствие, я прикидываюсь невозмутимой, тогда как саму меня раздирают чувства.

Глупо. Неоправданно глупый риск, который не стоило на себя брать. Моя гордость не стоит жизни Дигби.

Но, пропади все пропадом, как же было приятно, когда я заставила Мидаса понервничать.

Спустя несколько минут солнце садится, и угасающий день уступает ночи. С наступлением сумерек я чувствую, как покидает меня сила. Прилипшие к руке остатки золота снова впитываются в кожу, и я резко вздыхаю от усталости. У меня кружится голова от того, как часто и быстро я пользовалась своей магией, и силы ко мне еще вернулись не до конца.

Все вокруг разговаривают друг с другом. Королева Кайла восхищается золотым столом, а остальные пируют и ведут праздные разговоры. Мне каким-то образом удается съесть клейкую овсяную кашу и запить ее большим глотком воды.

Хочется просто убежать в свою комнату или выскользнуть на балкон, подышать свежим воздухом – подальше от назойливых взглядов и льстивых речей. Близость Мидаса напоминает нос корабля, который угрожающе надвигается на меня, сколь бы быстро я ни пыталась от него уплыть.

Когда я вонзаю зубы в какой-то сладкий фрукт, мне внезапно хочется плакать. Но нельзя. И без того странно, что я сижу за королевским ужином. Если начну ронять слезы в тарелку, обо мне будет судачить весь двор. Но я это все ненавижу. Ненавижу его. Стиснув зубы, силком беру себя в руки и не позволяю Мидасу пронять меня.

Почему мужчина вынуждает женщину чувствовать себя ничтожеством, когда она отдает ему все?

Я вдруг чувствую, как моей щеки касается едва ощутимый ветерок магии. Почти неуловимо, как когда опускаешь кончик пальца в стоячий водоем. Вместо тошнотворной силы, которую Слейд обычно испускает, это прикосновение – ласковое и прохладное утешение, к которому я успела привыкнуть, наблюдая его в облике грозного командира с шипами.

Когда он касается меня своей силой, я могу наконец нормально вдохнуть. Глотаю сожаление и тревогу и обретаю то хладнокровие, что мне нужно. Слейд в один миг меня успокоил, опустил на незыблемую землю.

Поскольку я не могу на него смотреть, то перевожу взгляд на фальшивого Рипа, шлем с прорезями смотрит на нас, а руки сцеплены спереди. Кого я обнаружу, если сниму этот темный металл, скрывающий его лицо? Какие еще тайны есть у короля Слейда Ревингера?

– Ты меня слышала?

Услышав голос Мидаса, резко поворачиваюсь к нему.

– Что?

Он смотрит потемневшими карими глазами то на меня, то на командира, заметив, как я только что на него пялилась. У меня все стынет внутри, и я понимаю, что сегодня совершила очередную серьезную ошибку. То убаюкивающее утешение, что я получила от Слейда, внезапно исчезает, разгромленное грозным взглядом Мидаса.

Он поднимает голову и смотрит на стоящую у окна арфу.

– Сыграй нам что-нибудь.

И это не просьба.

И к тому же не совсем уместная, если принимать во внимание обстановку и то, что я еще не доела. Мидас заметил, как я смотрю на Рипа, и ему это не понравилось. Нисколько.

– Ваше Величество, не чувствуйте себя обязанным добавлять для нас зрелищности, – вмешивается Ману. – Кроме того, эта арфа кажется жутко замысловатой. Правда, Кеон?

Мужчина, держа перед ртом окорок на ножке, переводит взгляд на супруга. Однако отвечать не спешит, и Ману толкает его локтем.

– О, верно. Да, на редкость замысловатая вещица.

– Моя Аурен – самоучка, – с еще одной притворной улыбкой хвалится Мидас. – Ну так как? – напоминает он.

– Сейчас? – еле ворочая языком и медля, спрашиваю я.

На его лице появляется досадное выражение.

– Да, сейчас.

Я понимаю, что играю с огнем. Признаюсь честно: не знаю, что на меня сегодня нашло. А может, и знаю.

Ничего особенного.

Я ее приручил.

Мидас уже успел меня оскорбить, смутить, усадил здесь в качестве символа его успеха и укрепил свою репутацию, сделав вид, что позолотил стол. Меньше всего я хочу идти к арфе и играть на ней, как его марионетка.

И все же я с удивлением слышу свой ответ:

– Нет, спасибо.

Слышен скрежет чьей-то вилки о тарелку, словно испуганный музыкант взял не ту ноту на скрипичной струне. Разговор за столом смолкает. Краем глаза вижу, что Слейд ухмыляется.

Я уже давно раскусила коварство Мидаса, а в это мгновение он настолько пронизан гневом, что и мне грозит такая же участь. Он говорит низким тоном, напоминая приближающийся дождь в вышедшем из берегов море.

– Нет?

Чтобы исправить ситуацию, пытаюсь задобрить Мидаса улыбкой.

– Я так давно не играла на публике. Немного разучилась…

Его губы улыбаются, но не глаза. Нет, в его взгляде виднеется какое-то ожесточенное, но непривычное ликование, от которого меня бросает в дрожь.

– О, Драгоценная, ты так чудесно играешь. Снова набьешь руку и станешь такой, как прежде.

Его неоднозначное заявление совершенно мне ясно.

– И я не подозревала, что ваша позолоченная столь талантлива, – говорит королева Кайла, обратив внимание Мидаса на себя.

– Да, за годы она приобрела отменный талант меня развлекать, – говорит он, снова смотря на меня. – Разве не так, Драгоценная?

От его косвенного намека у меня горят уши.

Мидас нарочно так поступает. Унижает меня. Ставит на место. Напоминает мне и остальным, что я его собственность.

– Она всегда рада развлечь и других, – продолжает Мидас, и на ту долю секунды, когда он отводит от меня взгляд, я позволяю себе спешно взглянуть на Слейда.

Он сидит, откинувшись на спинку стула и положив один локоть на подлокотник, а другой рукой держа кубок. Слейд выглядит спокойным. Даже незаинтересованным.

Вот только побелевшими костяшками пальцев он так неистово сжимает кубок, что я опасаюсь, как бы он его не сломал.

Возможно, между делом он сломит и меня.

В дальнем конце комнаты раздается покашливание, и я резко перевожу взгляд на фальшивого Рипа, который снова опускает перед собой руки.

На этот раз Мидас нарочно щиплет нежную внутреннюю поверхность моей руки. Больно даже через рукав. Я замираю и втягиваю воздух, когда он сжимает пальцы, и от острой боли на глаза наворачиваются слезы.

Мидас так обхватывает мое плечо, что остальным наверняка кажется, будто он просто удостаивает меня лаской, а не этим карающим прикосновением господина.

Некоторые гости ведут вежливый разговор, но в действительности их внимание направлено на нас. Ведь не каждый день можно поглазеть на Золотого царя с его неуловимой позолоченной фавориткой.

Словно мало мне этих испытующих взглядов – я чувствую, как горит лицо под взором Слейда. Не знаю, откуда мне