Искра - Рейвен Кеннеди

Не дождавшись ответа, он уходит в мою гардеробную.

Что происходит, во имя всего святого?

– Джео? – окликаю я. Ответа нет. Я провожу рукой по лицу, пытаясь прогнать дрему и сориентироваться в темной комнате.

Спустя секунду Джео выходит из гардеробной, и я, прищурившись, в свете еле теплящегося огня смотрю на ворох тряпок у него в руках.

– Что ты делаешь с моей одеждой?

Я откидываю одеяло и, еще одетая, встаю, моя белая ночная рубашка теперь жутко мятая.

Джео подходит к кровати, бросает на нее произвольно выбранные предметы одежды, после чего начинает запихивать их в заплечный мешок – тот самый мешок, в котором Пруинн носит свои безделушки.

– Джео, – требовательно спрашиваю я, смотря, как он в суматохе заталкивает все беспорядочно в мешок. Его кроваво-красные волосы торчат в разные стороны, словно он и сам только что вылез из постели. – Сейчас же говори, что происходит!

Джео переводит взгляд на меня, его голубые глаза кажутся бледнее в свете огня.

– Они прорвались в стены замка.

– Кто? – невольно вырывается у меня глупый вопрос. Конечно же, я знаю, о ком он. Просто не знаю как. Я же велела стражникам всех убить, если они отважатся приблизиться к горе.

– Мятежники. С минуты на минуту они будут в замке. Ты должна укрыться в безопасном месте.

Я качаю головой, чувствуя, как отлила от лица кровь.

– Это невозможно. Стража…

Джео снова сжимает мои руки и встряхивает точно так же, как сделал это, чтобы разбудить.

– Стражники покинули свои посты. Они открыли эти клятые ворота.

– Что?

Все это какой-то кошмар. Я еще сплю, и мне снится кошмар.

Виски снова начинает ломить.

Я прижимаю к ним пальцы, пытаясь унять боль.

– Пошли за едой. Голова не перестает болеть, и я не могу думать.

– За едой? Вот что тебя сейчас волнует? – не веря своим ушам, спрашивает Джео. – Не подадут тебе никакой еды на серебристых тарелочках. Слуги тоже уже сбежали.

Обрывки сна покачиваются на воде, а головная боль цепляется за якорь.

– Глупцы! – бранюсь я. – Выходит, слуги предали меня вместе со стражей.

– Малина, ты повелела солдатам безжалостно убивать людей. Их людей, – шикает Джео, впиваясь пальцами в мои руки и силком возвращая в настоящее, пригвождая меня к реальности. – В том городе живут их семьи. Их друзья. Соседи. И ты приказала всех их убить.

Услышав в его голосе обвинение, я поджимаю губы и резко выпрямляюсь.

– Народ бесчинствует, Джео! Их нужно было наказать, а мне – показать им их место. Это мой долг, как правительницы, а долг солдат – повиноваться мне, – огрызаюсь я. – Их впустила стража стены? Что ж, я прослежу, чтобы их всех тоже покарали.

Презрительно ухмыльнувшись, Джео давит на мои плечи и усаживает на кровать. После встает на колени и надевает на мои ноги пару расшнурованных сапог.

– Ты не понимаешь, да? – Джео ловко зашнуровывает сапоги, да так туго, что сдавливает лодыжки. – Ты только что лишилась последней власти, что у тебя была. Все от тебя отреклись. Все. Тебе нужно бежать, пока они не прорвались в замок.

Я снова трясу головой, словно неверие взяло власть над моей шеей.

– Позови моих советников. Пригласи дворцовую стражу. Любого, кто проникнет в Хайбелл, ждет суровая участь.

Джео заканчивает зашнуровывать и, поднявшись, рывком ставит меня и закидывает на плечо сумку с одеждой. Он тащит меня к двери, и я пытаюсь вырвать руку, но Джео не сдается.

Когда я ударяю его кулаком по спине, он поворачивается и, сверкая глазами, смотрит на меня.

– Твои советники покинули замок. Большая часть стражи тоже ушла и, наверное, примкнула с оружием к толпе. Все кончено, Малина!

В горле, которое, как глыбы гравия, царапают страх и отрицание, перехватывает дыхание.

– Нет.

– Да, – настаивает Джео, и тогда за его гневом и спешкой я замечаю еще кое-что.

Страх.

Несомненный, откровенный, неистовый страх. Веснушки стали еще ярче из-за жуткого ужаса, от которого побледнело его лицо.

Я с трудом глотаю ком, эти зазубренные каменные глыбы режут, раскалывают мою реальность.

– Что мне делать? – Это даже не мой голос. В нем нет надменной уверенности, хладнокровного самомнения. Этот голос хриплый. Ранимый.

На мгновение взгляд Джео смягчается, а у меня сжимается что-то в груди при виде этого наложника, этого мужчины, которого я называла своим последние недели.

– Ты не бросил меня.

Он медленно качает головой.

– Нет, моя царица.

– Почему?

Я не добрая женщина. И не обладаю легким характером. И уж точно не теплая. Даже не могу похвастать тем, что хороша в постели, потому что после Тиндалла Джео – мой первый мужчина. И мне не понять, откуда в нем столько верности.

Будь я на его месте, то обязательно бы сбежала. Без вины. Без промедления.

А он здесь. Будит меня и собирает мне сумку, чтобы тайком провести в убежище.

Джео не отвечает: возможно, потому что не хочет, или сам не знает ответа.

– Надо спешить, – вместо этого говорит он, в его руке появляется кинжал, которого я раньше не видела. – Держись рядом и если услышишь какие-нибудь бесчинства, то пригни голову, поняла?

Сердце гулко бьется о ребра, угрожая прорваться наружу, но мне удается кивнуть.

– Как только я открою эту дверь, нас окружит царская стража и отведет в твое убежище. Что бы ни случилось, иди вперед и не останавливайся. Хорошо?

Он настойчиво смотрит мне в глаза, требуя согласия, и как только я киваю, открывает дверь и тянет меня за собой. Я обхватываю себя руками в ожидании худшего, голова кружится, словно до сих пор пытается доказать, что это не может быть реальностью, что я проснусь в любую минуту.

Но это не кошмар. Во всяком случае, не тот, который видишь во сне.

Как и сказал Джео, мои стражники окружают нас сразу же, как я выхожу в коридор. Я опускаю голову, сгорбив плечи, и несусь по коридору. Стражникам известно, как добраться до убежища, но только им. Хотя, если кто-нибудь из них разболтал, если они собираются устроить мне ловушку…

– А если убежище уже не является тайной? – на ходу шепчу я Джео, который в защитном жесте приобнимает меня рукой.

Его угрюмое лицо показывает, что он тоже об этом думал.

– Лучшего варианта у нас не осталось.

Мысли в голове кружатся, пытаясь придумать выход.

– Тимбервинги…

– Их нет. Всех забрал Мидас.

Я чертыхаюсь под нос и чуть не падаю, зацепившись слишком туго стянутым сапогом за один из новых ковров, расстеленных на полу. Ослепительно белый мех – еще одна дурацкая попытка скрыть золото.

Когда мы спускаемся на первый