Женщина-воин - Джоанна Линдсей

— Мне не обязательно давать слово: воины никогда, ни по каким причинам, не обижают женщин. А насчет того, должен ли я отказываться от Тедры, я приму решение сам.

— Что ж, вполне справедливо. Ну так иди и посмотри, надо ли тебе принимать решение! — Как мне… отослать тебя? Голос опять захихикал:

— Я уже надеялась, что ты забудешь об этом! Ну ладно, нажми круглую кнопку под монитором, и я уйду. Нажмешь опять, и я вернусь. И не забудь, что я жду твоих более оптимистических отчетов — конечно, когда тебе будет удобно говорить. Но пока ты меня еще не выключил, хочу предупредить: ты подвергаешь себя опасности, оставляя прибор у себя. Надо бы поставить на предохранитель движок фазора — вон то колесико, которое сдвигается вверх и вниз. Я считываю на нем все тот же максимальный уровень оглушения, который Тедра установила в день вашей встречи — она уже не видела других способов договориться с тобой. Если ты случайно оглушишь себя, то окажешься без сознания часов на десять, не меньше. Такой несчастный случай вполне возможен, если фазор не стоит на предохранителе. Ты понял меня?

— Да.

— Тогда удачи тебе, воин! Она тебе пригодится, если ты знаешь мою Тедру, хотя и не так, как я!

— Вам удобно, госпожа?

— Сидеть в воде и мокнуть? Это что, должно быть удобно?

Но не откровенный сарказм Тедры был причиной печального выражения на лице Джеллы. Девушка уже зашла в спальню с таким видом. Поставив тарелки с едой на стол, она задержалась, чтобы набрать ванну, и заставила Тедру залезть в воду.

— Говорят, ванна успокаивает после определенных видов наказания, — заметила Джелла. Тедра сурово сдвинула брови:

— Все уже знают о моем наказании?

И тут же поняла, что спрашивать глупо: ее ночные крики нельзя было не услышать. Но Джелла кивнула, и это еще больше рассердило Тедру.

— Ну конечно, мне только не хватало узнать, что я унижена даже больше, чем предполагала! Ты ничем мне не поможешь, Джелла, так что лучше тебе уйти. У тебя это хорошо получается, правда?

Выражение печали стало просто невыносимым, к тому же из глаз девушки даже скатились две натуральные слезинки.

— Я знаю, это моя вина, госпожа. Вы можете наказать меня, если хотите.

— Не дури! — огрызнулась Тедра, еще больше раздражаясь от того, что сорвала свой гнев на дарашийке. — За свои поступки я несу ответственность сама. Если бы даже я не совершила свою рискованную вылазку вчера, то все равно сделала бы это рано или поздно. Так что не смотри на меня глазами побитой собаки! Это не слишком убеждает к твоем раскаянии. Скажи-ка лучше, почему ты вчера испарилась? Боялась, что и тебя лишат ужина?

— Лоуден Лу-Сан-Тер не стал бы так либеральничать, как шодан, если бы вопрос решал он. Он назначил бы мне черную работу на срок не меньше семи восходов, а я терпеть ее не могу.

— И все?

— Вы издеваетесь, госпожа? Приятного мало, когда тебя поднимают с постели среди ночи и гонят выпекать хлеб к завтраку. До восхода солнца ты уже еле дышишь от жара огромных печей, а руки просто отваливаются после бесконечных замесов и раскаток. У некоторых дарашийцев крепкие мышцы, и они любят печь хлеб. Для них выбирается другая черная работа. Господин Лоуден отлично знает, какая работа кому ненавистна.

Тедра только покачала головой. Ничего не скажешь, изобретательность варваров достойна умиления! Это же надо — подобрать такие безвредные и в то же время отвратительные способы наказания!

Внезапно ее посетила интересная мысль, и она не смогла удержаться от ухмылки:

— А если какую-то работу не любит никто? Кто же ее в таком случае делает постоянно?

— В замке хватает дарашийцев, госпожа. Кроме того, здесь много женщин, которые находятся под покровительством шодана. Среди них обязательно найдется одна или несколько, кого требуется наказать.

— Почти уверена, что в число тех вещей, которые варвары откажутся покупать, обязательно войдут роботы-уборщики. — Тедра громко рассмеялась над своим предположением.

В таком веселом расположении духа ее и застал Чаллен. Это было не совсем то, что он ожидал. Но как только Тедра заметила его, смех резко оборвался и хуже того, женщина повернулась к нему спиной, игнорируя его появление.

Чаллен растерялся. Он приготовился выслушивать гневные речи, о которых его предупреждал компьютер, но к осуждающему молчанию, вероятность коего также предвидела Марта, он не был готов. Тишина угнетала, она почти физически давила ему на плечи.

Чаллен кивком отпустил Джеллу и, дождавшись, когда за ней закроется дверь, направили к ванне. Двойная доза сока дхайя уже совсем перестала действовать, и он надеялся найти в Тедре хотя бы остатки того страстного желания, которым он мучил ее ночью. Но, увы, совсем другие чувства были написаны сейчас на лице женщины. И Чаллен с грустью подумал, что гаальские камни могут потускнеть, прежде чем он сможет удовлетворить свое желание.

Тедра осталась в воде, но, конечно, не потому, что ей это очень нравилось. Просто он запретил ей носить одежду и даже прикрываться чем-то, поэтому сидеть в ванне было несколько предпочтительнее, чем вылезти и ходить голой. Или варвар считает воду тоже прикрытием наготы? Ха! Пусть только скажет, и у нее появится отличный повод никогда больше не залезать в эту гадость!

Тедра очень боялась, что к приходу Чаллена не успеет взять себя в руки и это позволит ему опять воспользоваться ее слабостью. Но варвар удивил ее: намеренно или нет, но он дал ей достаточно времени, чтобы прийти в себя и избавиться от безумия желания. Но Тедра не учла того, что при первом же взгляде на воина желание вернется. Правда, теперь она уже чертовски хорошо может контролировать себя.

— Ты собираешься всю ночь провести в ванне, керима?

Безразличным тоном, не поворачивая головы, Тедра отозвалась:

— Я думала над этим.

Тишина. Она слышала, как Чаллен прошел к столу, где его ожидали еда и вино.

— Я знаю, ты не любишь воду. Вылезай!

— Это приказ, господин? Если да, то я, конечно, подчинюсь, если же нет…

Она нарочно зачерпнула двумя горстями воду и, втянув голову в плечи, плеснула себе на грудь этим скользким веществом. Наверное, и одной горсти вполне хватило бы, чтобы перечеркнуть все ее заверения в нелюбви к ванне. Но Тедра не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, видел ли Чаллен ее смелые обливания.

— Нет, это не приказ, женщина. Делай, что хочешь!

— Сегодня вечером мы сговорчивы? — сухо произнесла она. — Раз так, то я вылезаю. Терпеть не могу изъясняться полунамеками. Я предпочитаю называть вещи своими именами.

— Пожалуйста, называй!

При этих словах воина Тедра так резко повернулась, что волна воды шлепнулась о край ванны и хлынула обратно, забрызгав ее до самых ушей.