Тайна тринадцати апостолов - Наталья Александрова

— Пожалуйста, запишите мне вот тут всех участников заговора Беллини! — выпалил Старыгин.

— Что-о? — С удовлетворением, переходящим в злорадство, он заметил, что она даже разочарована.

— Меня так заинтересовала эта давняя история, может быть, этот список пригодится для исследовательской работы, и к тому же… к тому же я хочу иметь что-нибудь на память от вас… — он подпустил в голос некоторой мужской нагловатости, — вы же не откажете коллеге в такой простой просьбе?

— Да ради бога! — Она вырвала у него из рук листок и ручку и написала тринадцать имен за минуту.

После чего сунула листок ему в руки и ушла, не оглядываясь.

Старыгин проводил ее взглядом и ухмыльнулся. Он и сам не знал, для чего все это устроил. Но теперь, если он столкнется еще с какой-то загадкой на очередной картине, ему не понадобится спрашивать очередное имя у этой итальянской гордячки.

С паршивой овцы хоть шерсти клок. Надо же, она считает его олухом царя небесного! Сама такая!

Старыгин негодующе фыркнул и снова уставился на портрет адмирала Морозини.

И вдруг услышал рядом обычный кашель. И с удивлением понял, что кашель этот ему подозрительно знаком.

Он обернулся…

И увидел в двух шагах невысокую худощавую женщину в узких джинсах и синем пиджаке. В лице и всем облике женщины было что-то знакомое, но Старыгин никак не мог вспомнить, где он ее видел.

— Здрасте, Дмитрий Алексеевич! — проговорила эта женщина по-русски удивительно знакомым, чуть хрипловатым голосом. — Вот мы и встретились. Что же это вы так внезапно улетели? Вроде бы в Венецию и не собирались…

— Меня начальство послало… — ответил Старыгин, удивляясь, с какой стати он оправдывается перед этой незнакомкой. — Простите, а мы с вами знакомы?

— Еще как знакомы! — Женщина усмехнулась. — У вас же должна быть профессиональная память! Или она распространяется только на картины?

Смех женщины перешел в сухой кашель — и тут Дмитрий Алексеевич ее узнал.

Это была Ленская из полиции, кажется, майор… он сталкивался с ней при расследовании одного загадочного дела, и она даже спасла ему жизнь[5].

Но как же она с тех пор изменилась!

Старыгин помнил ее унылой, сутулой особой с хроническим насморком и вечно нездоровым цветом лица, с бесцветными волосами, кое-как прихваченными аптечной резинкой.

А сейчас перед ним стояла… не красавица, конечно, но довольно симпатичная женщина, вовсе еще не старая, довольно оживленная и вполне прилично одетая.

— Это вы! — удивленно воскликнул Старыгин.

— На редкость бессмысленное замечание, — усмехнулась Ленская. — Представляете человека, который в ответ на него скажет — нет, не я? А впрочем, вы правы: это действительно я.

— Но как вы удивительно изменились! Вас просто невозможно узнать! А вообще, как вы здесь оказались?

— Оказалась очень просто: я здесь в отпуске. Вы что думаете — я никогда не отдыхаю?

Честно говоря, именно так Старыгин и думал. В глубине души он считал, что майор Ленская не только не уходит в отпуск, но даже на выходные не прекращает поиск преступников. Но не говорить же ей об этом?

— Ну, рад вас видеть, Александра… Павловна (все же память не подвела, а то неудобно было бы).

— А насчет того, что я изменилась, — вот тут вы, наверное, правы. А вы можете себе представить женщину, которая не изменилась бы, приехав в Венецию?

— Туше! — проговорил Старыгин, разведя руками.

— Ну вот, я на ваши вопросы ответила. А теперь вы ответьте на мои. И самый первый вопрос — вы можете объяснить, как на этой картине появилась кровь?

— Но вы же только что сказали, что находитесь здесь не по службе, а в отпуске?

— Туше! — усмехнулась Ленская. — Тут вы меня поймали. Но давайте считать, что я спрашиваю вас из чистого любопытства.

— Честно говоря, я и сам об этом думаю, — признался Старыгин. — Думаю-думаю и ничего разумного придумать не могу.

— Господин Старыгин, не морочьте мне голову! — рассердилась Ленская. — Не для того я все дела бросила и сюда за вами прилетела, чтобы слушать ваши байки! Имейте в виду, я в курсе, что картину подменили, потому что на настоящем портрете жезл в руке у адмирала чист, нет на нем никакой крови! И как вам удалось привезти сюда подделку, я просто удивляюсь!

— Как это — подделку? — возмутился Старыгин. — Самый что ни на есть настоящий Тинторетто, чем хотите клянусь! Я же все-таки профессионал!

— Стало быть, изначально было две картины? Тинторетто нарисовал два одинаковых портрета?

— Вы удивительно догадливы, Александра Павловна, — фыркнул Старыгин. — И я вот уже несколько дней пытаюсь выяснить, зачем он это сделал.

— Ну и как успехи? — поинтересовалась Ленская.

— Пока не очень, — вздохнул Старыгин.

Ленская хотела спросить, какое отношение к его поискам имеет эта красотка из музея, но решила пока с этим вопросом повременить.

— Что там с убийством у нас в Эрмитаже? — поинтересовался Старыгин. — Или это секретная информация?

Ленская присела на деревянную скамью и поманила Старыгина за собой. И там вполголоса рассказала про то, что кто-то нанял киллершу для убийства, что сама киллерша погибла в случайной аварии, а заказчика, ясное дело, не нашли. И она приехала в Венецию, потому что сюда ведут все следы. После этого Ленская в упор посмотрела на Старыгина, ожидая ответной откровенности. Не было смысла упрямиться и напоминать ей, что они не на допросе, что здесь Ленская не майор полиции, а обычная туристка. И Старыгин такой же скороговоркой рассказал о своих поисках. Как он нашел в одной из церквей «Тайную вечерю» Тинторетто и вторую такую же, только Христос и апостолы были там в пышных одеждах шестнадцатого века, и он понял, что все это — портреты реальных людей. Как он узнал о заговоре, главным участником которого был дож Винченцо Беллини. Заговор был раскрыт, но дожа убил кто-то из участников заговора. И вполне может так быть, что предателем был адмирал Морозини, именно это и хотел сказать художник, когда изобразил его на портрете с окровавленным жезлом.

Своим похожим на рентгеновский луч взором Ленская видела, что этот реставратор что-то недоговаривает, что в своем рассказе он не упомянул об итальянской красотке, как будто ее и нету. В то время как она, Ленская, видела их вот только что возле этого портрета. И со стороны сумела заметить, что даме явно что-то нужно от Старыгина. Ох, Дмитрий Алексеевич, женщины вас когда-нибудь погубят… Но, в конце концов, это его личное дело.

— А вообще, с этой кровью что-то не так, — проговорила Ленская, подходя ближе к картине.

— Что — не так? — заинтересовался Старыгин.