Во имя любви. Жертвоприношение - Мануэль Карлос

– Ничего, мы переживем наше горе вместе и все преодолеем, – твердо произнесла Элена.

– А что я скажу моей матери? Ведь она ждет меня у нас дома. Ждет хороших вестей о внуке!

– Не надо так убиваться, Атилиу, – продолжала сохранять выдержку Элена. – Я сейчас позвоню Виржинии, она поедет с тобой и поможет успокоить дону Филомену.

– Я поражаюсь твоей силе, твоей стойкости! – с восхищением произнес Атилиу. – Мне надо равняться на тебя. Прости, что оказался таким слабым.

– Ты не слабый, – возразила Элена. – Это просто – горе. Оно сильнее нас, но мы с ним справимся.

Позже, когда Атилиу уехал домой, она отправилась в больничную часовню и стала творить молитву:

– Пресвятая дева Мария, прости меня за то, что ради спокойствия и счастья дочери я обрекла на страдания моего мужа. Прости также за то, что я заставила Сезара нарушить клятву. Сейчас я уже не уверена в правильности своего поступка. Но обратной дороги нет, и я готова принять любое наказание, которого заслуживаю.

Ураган, бушевавший несколько дней, утих как раз в то утро, когда умер ребенок Эдуарды. Небо очистилось от туч, озарилось ясной синевой, и Марселу наконец смог вылететь в Рио.

Бранка, застигнутая ненастьем в Ангре, тоже получила возможность выбраться оттуда на вертолете. Но дорога ее так утомила, что она решила не ехать в клинику к Эдуарде.

– Надеюсь, внук меня простит, – сказала она Арналду. – У меня болит голова. К тому же мне там придется утешать Элену, а чем ее утешишь? Не надо было беременеть на старости лет! Это еще полбеды, что умер ребенок. А то ведь могла и сама помереть. Нет, природу не обманешь, она мудрее нас. Все следует делать в свое время. А Эдуарде я позже позвоню. Ты говоришь, она чувствует себя неплохо?

– Да, – подтвердил Арналду. – Так по крайней мере мне сказала по телефону Виржиния.

У Эдуарды, однако, было не все гладко. Когда ей принесли на кормление ребенка, то выяснилось, что у нее совсем нет молока. Медсестра Шика принялась массировать Эдуарде грудь, а младенец в это время плакал, и Элена предложила:

– Ты не против, если я его покормлю?

– Конечно, он ведь голодный, бедняжка, – одобрила ее идею Эдуарда.

В невероятном волнении Элена прижала собственного сына к груди, и он сам отыскал губками сосок. Элена замерла, боясь, что нахлынувшие на нее чувства смогут прорваться наружу. А испытывала она в тот момент счастье и горечь одновременно.

«Прости меня, сыночек, – мысленно обратилась она к малышу, жадно втягивающему в себя материнское молоко. – Прости, если можешь… Эдуарда будет тебе хорошей матерью. Вот о чем ты должен помнить. Люби ее так же, как смог бы полюбить меня…»

– Поразительно! У матери он так хорошо грудь не брал, – заметила Шика.

– Но ведь я ему – родная бабушка, – через силу улыбнулась Элена, а Эдуарда промолвила с некоторой грустью:

– Боюсь, нам теперь все время придется прибегать к твоей помощи.

– Я всегда готова помочь, – ответила на это Элена.

Марселу приехал в клинику прямо из аэропорта, уже зная о несчастье Элены. Это печальное известие поначалу его испугало: ведь смерть ходила рядом и с Марселинью, и выбирала жертву, наверное, вслепую! Но затем он, вполне в духе Бранки, подумал о том, что даже смерть действует в рамках справедливости, придерживаясь каких-то разумных правил. Ребенок Элены, зачатый ею в столь позднем возрасте, вероятно, был обречен на гибель. А Марселинью – сын молодых здоровых родителей – просто не мог умереть!

С такими мыслями Марселу и вошел в клинику, но тут его ждал удар: доктор Моретти рассказал ему об операции, через которую пришлось пройти Эдуарде.

Марселу, только что поверивший в справедливую закономерность всего происходящего, почувствовал себя жестоко обманутым и обиженным.

– Ну почему это случилось именно с Эдуардой?! Разве нельзя было ничего сделать? Ведь мы хотели иметь много детей!..

Моретти вновь стал объяснять ему, что жизнь Эдуарды висела на волоске и надо было ее спасать.

– Она ничего не знает, и вы ей об этом сейчас не говорите. Лучше порадуйтесь вашему сыну вместе с ней. Он у вас замечательный!

– Да-да, конечно, – вынужден был смириться с обстоятельствами Марселу. – Как вам кажется, он похож на меня?

– Элена считает, что мальчик похож на Эдуарду, но пока еще трудно разглядеть в нем черты матери или отца. Это выяснится лишь со временем.

Увидев жену и сына, Марселу вполне успокоился и даже возгордился.

– Невозможно привыкнуть к мысли, что я теперь – отец. Но это так. Вот он смотрит на меня, мой наследник! Я научу его всему, что знаю сам. Он станет моим главным помощником, а потом, когда я состарюсь, – возглавит нашу фамильную компанию.

– Это будет еще не скоро. Сначала он должен вырасти. А у меня почти нет молока, – посетовала Эдуарда.

– Ничего, мы найдем кормилицу, найдем хорошую няню.

– Найти хорошую няню трудно. Правда, мне согласилась помочь медсестра Шика. Она будет приходить к нам домой в первые две недели. И мама будет рядом со мной.

– Я сегодня же попрошу мою мать, чтобы она занялась поиском няни, – принял деловое решение Марселу.

Атилиу очень тяжело переживал потерю сына. Поначалу он вообще не мог ни на чем сосредоточиться, кроме своего горя, а затем постепенно стал вникать в работу, которая его в то время и спасала.

– Понимаешь, – говорил он Элене, – это не снимает боль, но помогает немного забыться.

У Элены сердце разрывалось при виде страданий мужа, которым она сама его подвергла. Особенно невыносимо ей становилось, когда Атилиу принимался винить себя в случившейся трагедии.

– Может, ты была права, говоря, что нам поздно думать о ребенке. Наверное, у тебя уже тогда были какие-то дурные предчувствия. А я не прислушался к твоим доводам, настоял на сохранении беременности.

– Нет, Атилиу, все было не так, ты ни в чем не виноват, – уверяла его Элена. – Никто из нас не мог предвидеть такого ужасного поворота.

Увидев ее искаженное болью лицо, он спохватывался:

– Прости, что я вообще говорю об этом и постоянно возвращаю тебя к той страшной ночи. Но мне трудно удерживать в себе такую тяжесть. Ты хотя бы отвлекаешься на ребенка Эдуарды. Я видел, как преображается твое лицо, когда ты кормишь Марселинью грудью. А я пока для него абсолютно бесполезен. Надеюсь, потом, когда он немного подрастет, мы станем с ним друзьями.

– Конечно, все будет именно так! Все должно быть так, как ты говоришь. Я сама об этом мечтаю.

– А я сегодня побродил по улицам и увидел множество детей, которые спят на асфальте, клянчат деньги. У них ничего нет, от них отказались и родители, и правительство. Они вообще никому не нужны! Вот мне и подумалось, что мы с тобой перед ними в долгу. Может, нам стоит взять ребенка из приюта? Грудного или чуть постарше. Как ты считаешь?