Ветеран Армагеддона - Сергей Синякин

Мысль эта придала Иванову настроения. Взяв полотенце, весело насвистывая, Александр отправился в душ. Подставляя тренированное тело тугим струйкам холодной воды, Иванов с удовлетворением и некоторым самодовольством подумал, что сейчас он в такой спортивной форме, что без труда обломал бы рога и черту, жаль только, не ходят жители преисподней в спортивный зал.

Он успел прямо на вечернюю молитву. За отлынивание от вечерней или утренней молитвы наряды лепили беспощадно, но сам Александр считал, что выглядит все это просто смешно и несправедливо. Стоит полторы сотни здоровых крепких мужиков, готовых к любой, самой жестокой драке, и обращаются к Богу с просьбой о помощи. «Вознесись, Господи, силою Твоею; мы будет воспевать и прославлять Твое могущество!» Да Богу самому впору помощи просить у таких бравых хлопцев!

Стоя в рядах молящихся, Александр видел, что солдаты к молениям относятся по-разному. Некоторые откровенно маялись, иные просто отбывали номер. Но были и такие, что молились, истово крестясь и напевая:

Словно со стороны рядовой Александр Иванов услышал песнопения и даже поразился: красиво все-таки получалось. Протяжно, торжественно и грустно.

В нирванной было довольно людно.

Бармен Иванова знал и потому налил ему не обычного приторно-сладкого нектара, а греческой амброзии с добавлением капельки миртового елея. Напиток бодрил не хуже забытой уже «Метаксы», и Иванов, отхлебнув из бокала, совсем уж было завел с барменом беседу о жизни, но тут в нирванную вошли херувимы, возглавляемые двумя ангелами, и начали проверять документы, придирчиво сверяя фотографии на документах с лицами присутствующих.

Дошла очередь и до Иванова. Александр протянул ангелу свое удостоверение. Ангел всмотрелся в бумаги, вытянулся, по-строевому схлопнул звучно белые крылья и отдал Иванову честь, касаясь белой ладошкой нимба над головой. Херувимы вслед за ним тоже вытянулись, нервно переступая всеми шестью лапами.

В нирванной воцарилась тугая звенящая тишина, которая не прерывалась все время дальнейшей проверки и продолжалась даже тогда, когда святой патруль покинул заведение.

Все напряженно смотрели на Александра.

Какой-то праведник начал пробираться поближе к Иванову, на него зашикали, но праведник лишь огрызнулся:

— Да посмотреть я только хочу! Пусть он мне скажет, кто он такой? Пусть объяснит мне, почему ему ангелы честь отдают?

— Ветеран он, — объяснил бармен.

— Чего ветеран? — не понял настырный праведник.

— Сам видишь, — сказал бармен и истово перекрестился.

И сразу все расслабились в нирванной. На Иванова теперь смотрели с нескрываемым уважением, и уже пошли предложения хлопнуть по стопочке нектара, а кто-то просил Александра рассказать обо всем, чему он был свидетелем. Иванов улыбался расслабленно и разводил руками. Не хотелось ему углубляться в воспоминания. Ничего приятного в прошлом не было. Впрочем, не стоило врать себе. Были в прошлом и приятные мгновения, которые хотелось остановить, но вот рассказывать о них…

Девушка была редкостной красоты, и фигуру ее не мог испортить даже армейский камуфляж. У нее были длинные золотистые волосы, на которых каким-то чудом держался берет. У девушки были синие глаза, точеный носик и пухлые губы в стиле а-ля Kim Bessinger.

Солдаты на нее отреагировали соответственно. Как может отреагировать на красивую женщину мужчина, живущий в замкнутом мужском коллективе? Вот-вот, именно так ребята отреагировали.

А эта красивая кукла хоть бы глазом повела. Стояла на КПП и ждала, словно это не на нее сейчас пялили глаза голодные мужики. Только длинными ресницами хлопала и улыбалась. Улыбка у нее была лукавая и немного загадочная. Моне Лизе рядом с ней ловить нечего было.

— Иванов! — сказал лейтенант Городько и посмотрел на рядового недовольно. Видно было, что будь его воля, лейтенант сейчас поручений никому бы не давал, сам все сделал бы и с большим удовольствием. Но должность обязывала, и лейтенант приказал: — Проводи даму в штаб. Это офицер связи из американского корпуса.

Ребята на Саньку смотрели с завистью. Досталось же мужику! Еще и познакомится по дороге. Может быть, даже стрелку сумеет американке забить. Городько потому назвал Иванова, что Александр английским владел и при необходимости с американкой мог объясниться вполне внятно. Другим бы на пальцах пришлось изъясняться.

— Следуйте за мной, — по-английски сказал Иванов, чувствуя, однако, что он сам за этой девушкой последовал хоть в преисподнюю, помани она его пальцем. А еще рассказывали, что у американцев красивых женщин не бывает, все толстые и уродливые. Брехуны!

Некоторое время они шли молча. Александр чувствовал себя неловко и оттого смущался еще больше.

— Вы давно здесь? — спросил он девушку.

— Два месяца, — сказала она и, задорно посмотрев на рядового, сказала: — Меня зовут Линн. А тебя?

— Сашкой, — брякнул Иванов, покраснел от своей неловкости и поправился: — Александром то есть.

— Александер, — протяжно повторила американка. — Красиво. Ты меня подождешь в штабе?

— Если недолго, — сказал Иванов и снова стал недовольным собой и своими словами. Но что он мог еще сказать? И без того теперь его ребята задергают. Прощай спокойное дежурство!

— Странно здесь, — сказал Александр. — Вам не кажется, Линн?

— Я привыкла, — рассеянно сказала девушка. — Ты тоже со временем привыкнешь, Александер.

— Мы до сих пор не знаем, для чего нас всех собрали здесь, — пожаловался Иванов, стараясь попасть в такт легким шагам девушки. «Блин, — подумал он. — Прямо Зена — королева воинов. Но красивая». Он еще раз искоса посмотрел на спутницу, чтобы убедиться в этом и, встретившись взглядом с Линн, покраснел. Девушка улыбнулась и отвела глаза в сторону.

В штабе девушка пробыла недолго, но провожать ее вышел весь офицерский корпус. Глазели откровенно, а лейтенант Майский даже предложил девушке проводить ее до КПП.

— Не стоит, — отказалась девушка. — Меня Александер проводит.

Стоит ли говорить, что Саша был горд ее доверием. Обратно они шли неторопливо, дружелюбно болтая о разных пустяках, но уже вблизи КПП Линн неожиданно остановилась.

— Александер, — сказала она. — Я тебе нравлюсь?

От неожиданности Сашка не ответил, только кивнул, чувствуя, как жарко горят его щеки и уши. Линн с любопытством разглядывала его, потом приподнялась на цыпочки и коснулась его щеки холодными губами.