Слепое пятно - Виктор Ночкин

Не знаю, сколько я провалялся среди дохлятины — скорей всего недолго. Кажется, сознания не терял, но не стану утверждать наверняка, потому что мое состояние не слишком отличалось от беспамятства. Если бы на поляну заявилась какая-нибудь тварь, вряд ли я сумел бы оказать ей сопротивление — мышцы одеревенели, я с трудом ощущал собственное положение в пространстве — где уж тут уследить за временем… Я лежал, Вандемейер с Костиком торчали на краю поляны, как статуи, неподвижные, окостенелые. Я упал так, что видеть их не мог, но в поле зрения оказалась тень Дитриха — она оставалась неподвижной.

Из кустов, там, куда мы направлялись прежде, чем сработали КПК, донесся скрежет. Тяжёлый, металлический, именно такой звук и должен производить люк, закрывающий вход в старое заброшенное армейское убежище. Я постарался овладеть телом, но добился немногого — пальцы оставались деревянными. Правда, заболели мышцы рук и ног, мне это показалось хорошим признаком — судорога отпускает. Вдохновленный этой мыслью, я стал напрягать непослушную правую руку, сосредоточился на правой руке и постарался не думать о том, как больно шевелиться. Металлический скрежет завершился щелчком — и снова сделалось тихо. Прошла минута — должно быть, тот, кто открыл люк, оглядывался. Потом раздалось лязганье другой тональности — тумм… тумм… тумм… Мерно, неспешно. Шаги по металлической лестнице? Я старательно пытался пошевелить пальцами, успеть вернуть контроль над кистью, пока не объявился хозяин долины Костей. Тяжёлые шаги смолкли, теперь я слышал шорох и бряцанье. Пальцы как будто вернулись ко мне. Какая прекрасная встреча! Я прикинул, чем можно воспользоваться из снаряжения. «Гадюка» лежала поверх уродливого месива из крови и клочьев шерсти — перед моим лицом. Я пошевелил рукой, автомат вздрогнул — значит ремень все ещё обвивает предплечье.

Раздался шорох листвы — тот, кто выбрался из люка, теперь продирался сквозь кусты. Кто-то большой и массивный, судя по тому, какой он производит шум. Повернуть голову я не мог, до того одеревенела шея. Да и боязно было — возможно, пришелец меня видит. В его недобрых намерениях я был уверен — окажись здесь приличный человек, сразу бы кинулся на помощь. Нет, хозяин долины Костей нам не друг… Я замер и ждал, пока что шевелиться было противопоказано, но я мысленно прикидывал, как дерну рукой, автомат прыгнет ко мне, я ухвачусь за рукоять, палец отыщет привычное местечко на спусковом крючке… знать бы только, в какую цель придется стрелять…

Я прислушивался. Шорох листвы и топанье тяжёлых подошв сменилось чавканьем и чмоканьем попираемой плоти. Незнакомец шагал по рваному мясу, он уже рядом. Когда шаги приблизились, я различил тихий металлический перестук и шипение — они сопровождали движения чужака.

Живодер шагал по мясной лавочке, я его все ещё не видел, но промелькнула тень — незнакомец направлялся к Вандемейеру, а тот замер в нескольких метрах от меня. Тень пришельца показалась мне очень широкой. Что же, если мыслить позитивно, то пусть этот мясник окажется покрупней — тем легче мне будет в него попасть.

Тяжело ступая по кровавым ошметкам, незнакомец приблизился к Вандемейеру, две тени слились, и я подумал, что чужак теперь не глядит в мою сторону, он должен быть всецело занят Дитрихом, так что можно рискнуть. Я осторожно повернул голову и… и удивился. Рядом с Вандемейером стояло нечто квадратное. Существо было невелико ростом, едва по плечо ученому, но зато чужак оказался широким и плотно сбитым, потом я сообразил, что он одет в тяжёлые доспехи. Что-то похожее на экзокостюмы высокой защиты, которые в ходу у долговцев. Перестук и шипение, сопровождающие движения, — это работа сервомоторов. На ремне он придерживал английскую «Enfield SA-80». Тяжеловата для этого малыша, но экзоскелет облегчает даже очень маленькому парню работу с таким оружием. Оглядевшись, хозяин долины перекинул автомат за спину, чтобы освободить руки.

Коротышка деловито обошел вокруг замершего Вандемейера, снял с плеча ученого автомат — мой автомат, между прочим! Почему-то именно это обстоятельство разозлило меня сильней всего. Ну да, я собственник, а этот квадратный парень забирает мой автомат. Мой АКМ. С моей царапиной на прикладе. Я очень зол, я вне себя, он ворует мое оружие. Ну же, Слепой, злись, злись! Злость должна помочь непослушным пальцам.

Пока я тихо будил дремлющую злобу, распаляя себя для решительного рывка, коротышка в доспехах забросил автомат за спину и стал расстегивать оранжевый комбинезон Дитриха, потянул с плеч, потом занялся рюкзаком. Я догадался, что он не собирается пока что раздевать Вандемейера, просто стянул с плеча оранжевую ткань, чтоб легче было стаскивать рюкзак. Я приготовился… пусть он отвлечется, пусть полезет в рюкзак… ну же! Ну! Давай, там много интересного, в рюкзаке, давай!

Коротышка стянул лямку с правой руки рыжего, потом быстрым рывком — чтобы не застить взор, устремленный в ПДА, — сдернул с левой. Потянул ремень, щелкнул замочком, откинул верхний клапан дорогого Дитрихова рюкзака. Полез внутрь. Пора!

Я дернул рукой, автомат, увлекаемый ремнем, прыгнул, но поймать одеревеневшими пальцами рукоять у меня не получилось, я зашарил среди влажных ошметков мяса, нащупывая оружие. Незнакомец страшно медленно, как мне показалось, повернул голову, но этого было недостаточно, массивные латы мешали ему поймать меня в поле зрения, он стал разворачиваться всем корпусом, движения были непривычно дергаными, человек смещался рывками, так работал экзоскелет его костюма… Я поймал рукоять, обхватил непослушными пальцами, нащупал спусковой крючок и приподнялся, опираясь на левую руку.

Черное матовое забрало обернулось ко мне, коротышка дернулся, рванул из-за плеча автомат, но не смог нащупать ни АКМ, ни английскую дуру, растерялся от неожиданности, его толстые, в перчатках, пальцы шарили, натыкались то на «калаш», то на «Enfield»… Я поднял «Гадюку» и напряг палец — очередь ушла далеко в сторону, меня качало, и автомат ходил ходуном в руках. А что же вы хотите? Четыре метра — немалая дистанция, тут любой может промазать…

Я выстрелил ещё раз — уже лучше, очередь прошла совсем рядом с коротышкой. Тот присел, заслоняясь руками, завопил. Голос звучал из-под непрозрачного забрала глухо, но мне показался знакомым. Вообще, если бы у коротышки было время подумать, он бы сообразил, что огневое преимущество на его стороне, не важно, что он сумеет сорвать с плеча — «Enfield» или «Калашников». Но времени у него не было, я снова трясущейся рукой поднял оружие, и коротышка, издав ещё один испуганный вопль, метнулся прочь — к кустам, позади которых виднелся гладкий бетон. Я сумел сесть и выпустил ему в спину все, что оставалось в магазине. Зона дери, я был так слаб, что отдача едва не свалила меня! Но я удержался в положении «сидя». А потом попытался встать.

Коротышка длинными скачками преодолел открытое пространство, его ноги в здоровенных башмаках скользили и разъезжались в рыхлом месиве, потом он вломился в кустарник. Я встал и даже умудрился сделать первый шаг, хотя спину разогнуть так и не мог, мышцы все ещё не отпустило. Забавная у нас вышла погоня — парень в бронированном экзокостюме, с двумя приличными пушками за плечом, убегает от скрюченного доходяги, у которого в руках разряженный пистолет-пулемет. Я, едва переставляя затекшие ноги, полез в кармашек за обоймой, выудил её и на ходу перезарядил «Гадюку». Шаг за шагом — дело у меня пошло, я успел выглянуть из кустов прежде, чем захлопнулся люк. Вход на военный объект представлял собой бетонный цилиндр около полутора метров в диаметре, над уровнем грунта он возвышался сантиметров на семьдесят. Люк был смещен от центра, на свободной плоскости из бетона торчал ржавый кронштейн, на нем укреплена странная антенна. Я таких раньше не видел, а что это именно антенна — догадался. Впрочем, любоваться видами мне было некогда.