Путеводитель по галуту. Еврейский мир в одной книге - Владимир Лазарис

К 1930 году община выросла до 3000 человек. Синагоги были построены еще в трех городах. Однако с приближением Второй мировой войны часть евреев покинула страну, а в преддверии японской оккупации бегство стало массовым. Одного из оставшихся, Айзика Сэмюэлса, посадили в тюрьму, а еще нескольких евреев убили.

После войны около 500 членов общины вернулись, но снова бежали после военного переворота 1962 года: одни в Израиль, другие в Индию, Америку, Англию и Австралию.

Сегодня от былого процветания еврейской общины осталась синагога «Мусмеа йешуа», ее смотритель – Мозес Сэмюэлс, сын того самого Айзика, выжившего в японской тюрьме и умершего в 1978 году. Он стал одним из последних евреев, похороненных на старом еврейском кладбище в центре города, на территории которого власти давно уже собираются построить торговый центр. Но пока еще на кладбище можно увидеть 700 ухоженных могил, самая старая из которых датируется 1876 годом.

Все надежды на продолжение существования еврейской общины Мозес Сэмюэлс возлагает на детей – двух дочерей и сына Сэмми, который с отличием окончил Ешиву-университет в Нью-Йорке со степенью бакалавра по информационным системам и международному бизнесу. Из-за границы он помогает отцу управлять семейной туристической компанией, которая стремится привлечь евреев всего мира в этот уголок земли.

Сегодня еврейское присутствие в Мьянме едва ли ощутимо, что немудрено: большинство жителей исповедуют буддизм, за ними идут мусульмане, потом христиане, и замыкают список евреи, которые сохраняют хорошие отношения и с первыми, и со вторыми, и с третьими. Более того, евреи и мусульмане живут в одном квартале и в прошлом нередко вступали в смешанные браки друг с другом.

Численность общины сократилась не только из-за эмиграции и ассимиляции, но также вследствие перехода евреев в ислам и буддизм. Общее число евреев в Мьянме составляет 20 человек.

С 1969 года у общины нет раввина и нет возможности достать кошерную еду. В синагоге не слышно звуков древнееврейского молитвенного распева, потому что никто из местных евреев не говорит на иврите. Вся надежда на сотрудников израильского посольства и еврейские туристические группы.

В Янгоне все еще можно найти следы еврейского процветания. Например, роскошный особняк семьи Соломон, превращенный в начальную школу, до сих пор украшен магендавидом. Той же семье принадлежала фабрика по производству льда – на ней тоже красуется магендавид. Родоначальником этой семьи был Йезекиэль-Исаак Соломон – крупный оптовый импортер, имевший лицензию на продажу кока-колы и владевший бутылочным заводом. Чтобы никто не усомнился в качестве его товара, на вывеске магазина в Рангуне было написано: «Первоклассный магазин Соломона и Ко».

На вывесках местных магазинов тоже можно увидеть магендавид. Любопытствующим еврейским туристам владельцы магазинов говорят, что им просто приглянулся этот символ, а на расспросы, нет ли у них в роду евреев, отвечают с восточной мудростью: «Всякое может быть».

Первые сведения о евреях-ростовщиках на территории современных Нидерландов относятся к XII веку. В XIII веке один из герцогов чуть было не выслал евреев из страны. В начале XIV века другой герцог спас их в своем замке от погрома. В XIV веке евреи стали жертвами преследований во время эпидемии «черной смерти», так как их считали причиной появления чумы.

После 200-летнего перерыва скупые вести о голландских евреях появлялись из самых разных и порой неожиданных источников. Так, в 1513 году в письме главе местной инквизиции не кто иной, как Эразм Роттердамский, написал со свойственной ему тонкой иронией: «Если ненависть к евреям является христианским долгом, то мы все – прекрасные христиане».

Но вряд ли инквизитор оценил иронию. Скорее ему больше пришелся по нраву изданный в 1523 году указ «против еретиков и евреев». А спустя полвека, при жестоком правлении испанской короны, почти всех евреев изгнали из страны.

Только победа над Испанией позволила евреям снова вернуться в гостеприимную Голландию, которая широко открыла свои двери для эмигрантов из Бельгии, Португалии, Италии и Турции. За ними последовали евреи из Германии, Польши и Литвы. К началу XVII века евреи в Голландии обладали свободой вероисповедания, общинной автономией и были уравнены почти во всех правах. Имелось лишь два исключения: им запрещалось заниматься политикой и вступать в брак с христианами.

Но с течением времени и эти ограничения были сняты. Голландия благоволила к евреям, а они – купцы, раввины, банкиры, врачи, ученые, писатели и философы – чувствовали себя в Голландии как дома. С голландскими колонистами они расселились по всему Новому Свету, включая Новый Амстердам, переименованный со временем в Нью-Йорк.

XVII век стал периодом расцвета для Голландии и ее еврейской общины: именно евреи сыграли важную роль в превращении Амстердама в один из центров мировой торговли и одновременно в центр мирового еврейства.

Евреи участвовали в создании разных отраслей промышленности, но особенно усердно занимались огранкой алмазов, которая в итоге стала исключительно еврейской профессией.

В Голландии в те времена евреи настолько ладили с христианами, что их местожительство в Амстердаме называлось не «гетто», как во всей Западной Европе, а «еврейский квартал».

Трехэтажный дом Рембрандта с зеленой дверью и зелеными ставнями стоит как раз на границе этого квартала, в котором в 1620-х годах поселилось несколько тысяч евреев, бежавших от испанской и португальской инквизиции.

Здесь-то и понимаешь, что Рембрандту не надо было тратить время и силы на поиски натурщиков для библейских персонажей, потому что они были его соседями. Достаточно было выйти из дома и пригласить в студию седобородого еврея с вековой печалью в глазах, чтобы превратить его в царя Шауля, плачущего от звуков арфы Давида, тоже написанного с одного из обитателей квартала.

Известно, что в окружение Рембрандта помимо домашнего врача Эфраима Бонуса входил живший напротив первый еврейский печатник в Амстердаме, неутомимый апологет иудаизма Менаше Бен-Исраэль, которого художник обессмертил, написав его портрет и сделав четыре офорта для его религиозно-мистического трактата «Камень славы».

В том же квартале находится старинная Португальская синагога, за вход в которую даже евреям приходится платить. По субботам она… не работает.

А совсем неподалеку вас поджидает встреча с самым знаменитым еврейским современником Рембрандта. Рядом с мостиком через канал стоит памятник Спинозе. Здесь он родился. В Гааге бронзовый Спиноза сидит в кресле, в Амстердаме стоит перед полированным гранитным икосаэдром, символизирующим остроту ума философа, чьи слова не помешало бы выбить на стенах парламентов всех стран: «Цель государства – свобода».

Самому же Спинозе стремление к свободе обошлось очень дорого. Ортодоксальные соплеменники, возмущенные его сомнениями в подлинности Танаха и попытками понять природу Божественного, предали 23-летнего философа анафеме: «По произволению ангелов и приговору святых мы отлучаем, изгоняем и предаем осуждению и проклятию Баруха д’Эспинозу. Да будет он проклят и днем, и ночью. Да будет проклят, когда ложится и когда встает от сна. Да будет проклят при выходе и при входе! Никто не должен говорить с ним ни устно, ни письменно, ни оказывать ему какую-либо услугу, ни проживать с ним под одной кровлей, ни стоять от него ближе чем на четыре локтя, ни читать ничего им составленного или написанного».