Наши беседы - Юрий Фёдорович Куксенко

зал ожидания, отошли в безлюдный угол и, когда сели, она начала разговор: «Вот вы там, в Средней Азии, поднялись против Совета Церквей и лично против председателя Совета Церквей. А кто вы такие?! Что вы понимаете в этом деле?!» – и начала костерить нас, братьев Средней Азии.

Я слушал, слушал, а потом говорю: «Кто мы такие? Нас знают все церкви в Средней Азии и по всему Союзу! А вот кто вы такие, не знает никто. И вообще, откуда у тебя такие сведения о Средней Азии? Вам там Геннадий Константинович все так представляет? Это превратные представления! Или вы у него в совете? Неудивительно, что дело у нас так идет, из рук вон плохо! Это первое. И второе – почему ты, еще девчонка, а так дерзко разговариваешь со служителем? Я же намного старше тебя. У меня дочери такие, как ты. Ты же еще жизни не знаешь, а берешься судить братьев. Я представляю себе окружение Геннадия Константиновича! Вам поручили довезти нас до места, а вы и этого не смогли по-человечески сделать. Разбегались по вагонам, разболтались!»

«Какая я вам девчонка?! Я сестра! Вы скажите, что мне передать Геннадию Константиновичу. Поедете вы к нему в следующий раз? – спросила Светлана. «Так, как в этот раз, я не поеду, – ответил я. – Сколько мы прыгали вчера по Москве – и все напрасно! И еще прыгать столько же? Встречи с председателем не должны быть такими». – «Ну, вот, видите, вы и отказываетесь ехать! – заявила Светлана. – Братья по три дня сидят и ждут, когда их пригласят. Это такая честь для них, они так рады встретиться с председателем Совета Церквей, а вам давай сейчас! И еще отказываетесь! Я так и скажу, что вы отказываетесь ехать!»

«Ну, – думаю, – привязалась Иезавель ко мне!» А потом говорю: «Мы ждем не три дня, а три года. И теперь не отказываемся. Но вы же не можете или не хотите нас довести. Я так и доложу у себя братьям!»

– Это не те сестры-секретарши, с которыми Г. П. Винс встречался у Г. К. Крючкова и говорил, что они всех братьев Совета Церквей поносят и что они наделены чрезвычайно высокими полномочиями?

– Они самые. Когда я приехал домой и потом встретился с Петром Генриховичем, он рассказал, что они ехали в другом вагоне спокойно, а Д. В. Миняков все время куда-то выбегал. Вышли в Вильнюсе – и Миняков с ними. Прибыли в резиденцию Г. К. Крючкова. Там ожидали нас целые сутки, да так и не дождались. На другой день приехала Светлана и заявила, что я отказался от встречи. П. Г. Петкер сказал Крючкову, что без меня не будет обсуждать среднеазиатские вопросы. Он согласился. «Я целый день слушал его исторические раскладки, а потом уехал», – закончил свой рассказ Петр Генрихович. Таким образом мы убедились, что это специально подстроенная проделка Минякова, чтобы сорвать встречу и не допустить мирного разрешения среднеазиатского вопроса. Серьезных братьев, членов Совета Церквей, на свободе уже не было, и всем руководил негласный «председатель» СЦ Д. В. Миняков.

После той Беш-Балинской встречи на братском совете летом 1981 года, которая показала полную беспочвенность настроя братьев, П. Д. Петерс начал искать новые материалы, чтобы обвинить меня. Мы не скрывали своего намерения со временем иметь в Средней Азии собственные средства печати, поскольку среднеазиатская бригада печатников издательства «Христианин» была арестована на Кубани и мы оставались «на голодном духовном пайке». Мы поделились своими планами с М. И. Хоревым, когда он был у нас на совещании в июле 1979 года и когда печатники еще были на свободе. Нам хотелось печатать хотя бы детскую христианскую литературу, чем не занималось издательство «Христианин». А в дальнейшем мы мечтали возобновить издание старого братского журнала «Баптист». Брат Хорев одобрил это желание, пообещал нам даже свою помощь.

Прошло два года, и братья, которые могли бы нам чем-то помочь, оказались в заключении. А остальных объял ужас от того, что Средняя Азия хочет иметь свою христианскую типографию! Ну, как, это же отделение от Совета Церквей! Тут они вспомнили, что в Средней Азии где-то оставалась печатная машина, на которой работала арестованная на Кубани бригада. Но где находится машина, они не знали. Стали искать. Нас боялись спросить, опасаясь, чтобы она не попала к нам в руки. А мы не знали, где она находится. Да тут через какое-то доверенное лицо хозяин дома спросил меня, что с машиной делать? Я не знал хозяина лично, но передал, чтобы перенесли ее в другое, безопасное место, так как бригада печатников арестована и в любое время могут прийти с обыском. И чтобы никому ее, до особого распоряжения Г. К. Крючкова, не отдавали. Я не знал, что, кроме арестованного И. П. Плетта, был еще ответственный за дело печати в Совете Церквей – брат М. С. Кривко. Эта область сверхсекретная, и интересоваться ею – это навлекать на себя подозрения.

Впрочем, у меня и без того хватало дел, чтобы знать еще и эти тайны. Я считал, что в отсутствие Плетта машиной может распоряжаться только Крючков или, по его личному указанию, другое доверенное лицо. Мы искали встречи с председателем СЦ, чтобы обсудить эти и другие подобные вопросы, но встречу сорвали.

Мы даже не знали, что Кривко и Петерс ищут печатную машину. Они послали бывшую печатницу, сестру В.Б., с одним братом искать: она знала, где прежде хранилась машина, – но там ее не оказалось, и им сказали, что я запретил отдавать машину кому попало. Они так и уехали, не сказав нам ни слова.

Так за нашей спиной начало создаваться новое дело: припрятали, мол, печатную машину, надеясь печатать на ней Библии. Вот тебе и отделение Средней Азии от Совета Церквей налицо! Всё, это тайная работа с целью отрыва Средней Азии от Совета Церквей! Какие еще нужны доказательства?

Осенью 1981 года на совещании Совета Церквей на станции Лозовая, под Харьковом, слушаем пленку Г. К. Крючкова. Переполненный до отказа предвзятостью, он начинает всё сначала, перечеркивает все наши примирения, добавляет еще «посягательство» на издательство «Христианин» и, не разобравшись в деле, требует осудить меня по всей строгости закона. Заодно поносит К. К. Крекера, ответственного служителя по Сибири, и требует покончить и с ним.

Чувствуя, что это мое последнее совещание, я взял слово и стал откровенно говорить, что кому-кому, а председателю не к лицу возбуждать уже законченное дело. Зачем же тогда примирения и прощение друг друга? Председателю, наоборот, нужно было бы склонять всех к миру, если бы кто не прощал другого, а здесь разжигается новое пламя вражды. Горе Совету Церквей и нашим общинам при таком руководителе! В отношении