Остров Веры - Ольга Юнязова

– Ну а что? – пожал плечами тот. – Думаю, можно и так. Правда, за результат мы тогда поручиться не можем…

– Да мы хоть как не можем за результат поручиться, – ответил Данила и продолжил: – Начнёте её отваром этим поить, она впадёт в оцепенение и у неё начнётся что-то типа галлюцинаций. Волосы вылезут, кожа покроется волдырями и коростами, и будет она на протяжение всего лечения блевать и поносить. В общем, жуть. И ты, – он посмотрел на Александра, – должен быть всегда готов снова вливать в неё жизнь. Понимаешь, о чём я? Чуть не успеешь, или не хватит сил, и она помрёт. Поэтому на протяжении всего периода восстановления, а это может быть и месяц и больше, ты должен быть рядом.

Александр с ужасом посмотрел на Оксану.

– А кроме Александра к ней никого пускать нельзя будет? – спросила она.

– Ну почему? Я ж ей памперсы не сам меняю. Кроме того, вы ей новую личность будете создавать. И вот это-то самое сложное. Если есть сёстры-братья, можно будет восстановить детство, если есть дети, то…

– Нет, детей у неё нет, но есть муж, сестра…

– Слушай, – встрял Васька. – А кто тебе детство восстанавливал?

– А вон, – Данила кивнул на Ивана. – Я помню, как мы с ним вместе за дедом по пятам ходили, как по деревне на великах гоняли, как в озере купались. Хотя, я знаю, что этого не было, но я это помню.

– А как же тётя Шура?

– С ней я уже потом познакомился, – грустно улыбнулся Данила. – Она мне кое-что из моего настоящего детства рассказала. И я теперь о нём знаю, но не помню.

– И меня не помнишь?

– Нет. Но я много о тебе слышал.

– Интересно, и что же?

– Подожди! – остановил его Александр. – Давайте закончим с Алёной.

– А чего ты хочешь с ней закончить, – пожал плечами Данила, – если ты ещё даже не начал? Историю её жизни будете придумывать по ходу. И научить этому, я не знаю как. Разве что, вы должны знать: необходимо создавать историю счастливой жизни. И обязательно в ней должен быть смысл, идея, высшая цель. Иначе всё рассыплется. Ведь к гибели приводит бессознательное нежелание жить. А оно от бессмысленности существования.

– И как же мы ей высший смысл придумаем? – удивился Александр.

– Вот его, как раз, не надо придумывать. Его она вспомнит сама, поскольку это единственное зерно, которое осталось у неё от её настоящей души. У большинства людей оно засушено ещё в детстве, ему не позволили прорости, его завалили камнями запретов, догм и прочего душевного хлама. И когда вы будете создавать новую личность, у этого зерна появится шанс. И очень важно заметить росток и всю историю жизни писать уже под его интересы.

– Очуметь, Колян, как ты говорить научился! – восхитился Васька.

– Я теперь Данила! Так что, не зови меня больше Коляном. Понял? – Он поднялся. – Ну вот. Вроде всё. А! Ещё, чуть не забыл. Начинать лучше в полной темноте. Можно просто завязать глаза.

– Ясно, учтём, – кивнул Александр.

– Завтра приезжайте сюда часам к десяти, я принесу порошок и научу готовить. – И он направился к калитке.

– Слушай, – крикнул ему в след Васька. – А почему тогда ты свой адрес на Кабацкой помнишь?

– Ты о чём? – удивлённо спросил Данила, развернувшись.

– Когда Саня тебя спросил, ты ответил «Кабацкая пять». Это дом, где ты вырос.

– Правда? Вообще-то я хотел свой нынешний сказать, но, видимо перепутал. Так что, извините, случайно вышло.

– Вот видите, – засмеялась Оксана. – А мы не верили, что это случайность.

На следующий день они, как велено, приехали к десяти. Их встретила невысокая светловолосая девушка с малышом на руках. Взглянув на медальон Оксаны, она приветливо улыбнулась и пригласила в дом.

– Иван на работе, а Данила скоро придёт, – сказала она и ушла, оставив их в гостиной.

Оксана села в кресло и закрыла глаза. Не выспалась. Вчера в ресторане до полуночи праздновали «спасение» Антонины. Сейчас все отсыпаются в гостинице, а они с Александром еле-еле оторвав головы от подушек приехали получать снадобье для Алёны.

– Слушай, Сань, – позвала Оксана.

– Ммм? – отозвался он из другого кресла.

– А как так получилось, что ты медальон сделал точь-в-точь?

– Да я сам в шоке.

– Выходит, считал из информационного поля ключ к ответу на вопрос «как помочь Алёне»?

– Типа того. А потом «кукловод» притащил нас сюда искать для этого ключа «замочную скважину».

– Кстати да! – усмехнулась Оксана. – Ведь на первый взгляд, это была такая глупость несусветная, бросить все дела и ехать за тридевять земель, спасать совершенно незнакомую девушку. Я пыталась притянуть за уши, что хочу помочь Лёхе, но в глубине души понимала, что ищем мы совсем не её, а что-то намного более важное для нас.

– А тебя не удивляет, что когда-то давно было завещано ответить на любые вопросы тому, кто придёт с таким медальоном?

– Хм. Я как-то не успела об этом задуматься. Но удивляет, конечно. Неужели они знали, что у нас возникнет проблема…

– Да нет. Думаю, всё намного проще. Наверное, когда-то, кто-то из этой общины был вынужден уйти на чужбину. И старейшина велел изготовить два, или несколько подобных медальонов, чтобы, когда потомки ушедших вернутся, их приняли и помогли восстановить утраченные во время скитаний знания.

– Выходит, мы пиратским способом вторглись? – прошептала Оксана.

– Но мы же честно сказали… Тсс…

В коридоре заскрипели доски, и в комнату вошёл Данила.

Оксана вскочила ему навстречу.

– Здравствуйте!

Данила удивлённо и даже как-то испуганно посмотрел на неё, потом усмехнулся и сказал:

– Чего ты выкаешь, словно я старик какой? – он достал из кармана резинку и собрал свои полуседые космы в хвостик на затылке. – А на бороду не обращайте внимания, это для конспирации. На случай, если вдруг кто-то из детдомовских, или из сослуживцев проведать решит.

– Навещают?

– Да пока Бог миловал, – вздохнул Данила. – Но на всякий случай со всеми незнакомцами изображаю контуженного.

Он подал ей пакетик с порошком и лист бумаги.

– Вот. Полночи думал, сочинял инструкцию, чтобы ничего не упустить.

Оксана пробежала глазами по списку пунктов.

– Вроде, всё ясно, – кивнула она. – Но тут вникнуть надо. Мы потом позвоним, если что-то будет непонятно.

– Да конечно.

– А вы, правда, готовы ответить на любые вопросы, которые мы зададим?

– Ну… – он пожал плечами. – Если сами знаем.

– И даже, если они буду глупые?