Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 8 - Роберт Альберт Блох

СЫН МОРСКОЙ НИМФЫ

Robert M. Price. «Sea Nymph's Son», 2014.

1

Гравюры и Одиссеи

Слушайте, друзья мои, и я расскажу вам о борьбе титанов и героев. О царе Агамемноне, великом полководце воинства аргивян, втором Тесее, убившем Человека-Быка в решающем бою. И о могучем Ахиллесе, непобедимом сыне морской нимфы Фетиды и биче всех людей. Хвастались, что он был неуязвим для оружия: мать-богиня окунула Ахиллеса в реку Стикс, забыв обмакнуть только пятку, за которую она крепко держала младенца, чтобы он не выскользнул из её рук и не погиб в ледяных водах. Но никто не видел проявления этой необычной неуязвимости Ахиллеса по той веской причине, что её обладатель был настолько искусен в бою, что его противники падали на землю без сил, прежде чем кто-либо мог приложить руку или меч к его лицу. Неуязвимый или нет, Ахиллес был одарён не только смертоносной доблестью. За несколько дней до этого все стали свидетелями спора между двумя героями, когда великий Ахиллес заявил, что он слишком силён и могущественен, чтобы подчиняться приказам простого смертного.

Агамемнон сначала не поддался на уговоры Ахиллеса, а затем тщетно раскаивался, когда Ахиллес отказался вести армию на поле боя против троянских врагов, как раньше. Генерал опасался, что его люди потеряют доблесть, если сын Фетиды не поведёт их за собой. Так велико было его удивление на рассвете следующего дня, когда Ахиллес вышел в полном вооружении из своей палатки и молча сел на могучего жеребца, ожидая приказа Агамемнона с несвойственным ему смирением. Агамемнон гадал, что отражает лицо Ахиллеса, скрытое шлемом: обиду или твёрдую решимость? Но сомнения и страхи царя улетучились, как сорванные ветром листья. Он приказал людям выдвинуться на равнину за городом.

Следуя примеру Ахиллеса, ахейцы прорвали оборону царя Приама, подобно тому, как огромный корабль разделяет волны своим носом. И так продолжалась битва, пока не случилось то, о чём никто и не мечтал.

Ахиллес пал.

По мере распространения слухов ахейцы замедлились, а троянцы сплотились. Кровь Ахиллеса обагрила воздух, и ход событий изменился. Всё, что могли сделать его соотечественники, это забрать тело и отступить к ахейским кораблям, а тыловая охрана не подпускала мстительных троянцев к своим флангам, пока те бежали в позорном беспорядке.

И сегодня в лагере Агамемнона полным ходом шли траурные обряды. Теперь царь медленно шёл к палатке павшего героя, чтобы собрать несколько сувениров, которые должны стать призами в играх, что будут проводиться позже в этот день в память о погибшем. Внутри палатки раздались едва уловимые звуки движения, и Агамемнон выхватил меч, думая застать врасплох какого-нибудь вора. Он откинул полог палатки и увидел Ахиллеса.

Его массивная спина была обращена к Агамемнону, и Ахиллес не сразу повернулся, чтобы поприветствовать царя. Но он заговорил, и голос действительно принадлежал Ахиллесу:

— Вчера, о великий Агамемнон, дела шли не лучшим образом, не так ли?

Ошеломлённый генерал пробормотал в ответ:

— Но ты был… все думали, что ты убит… Как…? Твой труп ожидает костра даже сейчас.

— Это тело Патрокла. Ты не знал его в лицо?

— По правде говоря, нет. Не знал. Но я не видел и твоего собственного лица, могучий Ахиллес.

Ведь действительно, сына Фетиды никогда не видели без шлема; это было позволено только избранным, таким как Патрокл, обычный мирмидонец, но любимец Ахиллеса; даже были слухи, что Патрокл — его возлюбленный.

— Глупый Патрокл не хотел огорчать тебя и не собирался разочаровать своих товарищей. И вот он попросил у меня разрешения воспользоваться моими доспехами, чтобы разыграть свой неудачный маскарад, и я разрешил. Не позволяй, Агамемнон, какому-то юному щенку выиграть их. Я хочу забрать мои доспехи. Я собираюсь использовать их завтра.

С этими словами Ахиллес повернулся лицом к Агамемнону, впервые без своего шлема, скрывающего лицо.

Агамемнон открыл рот и поспешно вышел из палатки, его царственная осанка исчезла.

2

Необъяснимое двустишие

Во дворце Приама большинство светильников было погашено, но факелы в изобилии располагались вдоль крепостных стен, чтобы коварные аргивяне не пытались ночью убить невинных жителей Трои. При свете единственной свечи, уже почти догоревшей, принц Гектор снова надевал свои доспехи. Он долго и упорно сражался почти весь день. Некоторые из его перевязанных ран всё ещё кровоточили, всё тело ныло от ушибов. Гектор хорошо поработал на полях сражений, убил более чем достаточно захватчиков для одного дня, но, вместо того чтобы отдохнуть перед тем, как с первым криком петухов начнётся новая битва, он снова натягивал нагрудную пластину и шлем.

Он никак не мог одеться тихо, чтобы не разбудить свою жену Андромаху, и она проснулась. Несколько минут она молча наблюдала за мужем, так что Гектор не сразу понял, что она не спит. Но затем она заговорила:

— Дорогой мой, куда ты собираешься? Какое дело отвлекает тебя от нашей постели?

— Любимая, — сказал Гектор, присаживаясь рядом с ней, — до меня дошли вести, что Ахиллес ещё жив. Перед воротами нашего города сражался и погиб не он, а другой. Тот воин был дорог Ахиллесу, и он непременно завтра отомстит. Он узнает, что это я убил того воина, и меч Ахиллеса будет искать моей крови. Теперь я иду к оракулу, чтобы узнать о битве и её исходе.

— Но я знаю исход, великий Гектор. Ты снимешь его голову с плеч. Ты убьёшь его так же, как убил его двойника.

— Да, я встречусь с Ахиллесом, разделив радость битвы. Но, боюсь, я знаю исход лучше тебя, настолько хорошо, что для этого мне не нужен оракул. Я не сравнюсь со сверхъестественными способностями Ахиллеса.

— Но это, конечно, суеверие; он всего лишь человек, хотя и сильный. И ты тоже, мой муж, — возразила Андромаха.

— Разве ты не видишь? Неважно, полубог он или смертный человек. В любом случае он сражается со странным и богоподобным мастерством. В конце концов, я не смогу противостоять ему.

Андромаха начала плакать. Она спросила:

— Тогда почему ты оставляешь меня, если это наша последняя ночь? Что толку искать прорицателя Аполлона?

— Наши боги глухи и немы, — ответил Гектор. — Жрецы смотрят на меня пустыми глазами. Я должен знать, какая судьба ждёт тебя и моего отца, и город. Лучше знать заранее, чтобы мы могли планировать худшее.

— Разве мы уже не планировали это?

— Мой отец и его советники думают, что у них есть план, но, боюсь, они не учли, насколько ужасным может быть худшее. Теперь я иду умолять Кабири.