Дворец для любимой - Владимир Корн

Вероятно, гвардия Готома переломила бы ход сражения в его пользу, если бы не губительный огонь гатлингов, сумевший ее остановить.

Последний шанс у трабонского короля оставался в тяжелой гвардейской кавалерии, он использовал и его. Ответный ход герцога заключался в том, что главнокомандующий имперскими войсками послал ей навстречу бригаду фер Дисса, и они сошлись…

Рассказывая об этой атаке, герцог даже лихо подкрутил усы, должен объективно заметить – довольно невзрачные, как будто бы сам лично водил бригаду в атаку.

Зрелище, по рассказам очевидцев, стоило того, чтобы им впечатлиться. По численности бригада уступала трабонской кавалерии примерно на треть, но только по численности. А во всем остальном!..

Фер Дисса рассеял трабонскую конную гвардию и, пройдя сквозь нее, атаковал построения Готома. В образовавшуюся брешь герцог бросил свой резерв, до этого находящийся в бездействии, после чего армия Трабона дрогнула.

И все же нужно отдать должное Готому как полководцу: отход его армии не превратился в повальное бегство, она отступала организованно, выставив заслоны. Но это была победа, и мы смогли доказать всем и, прежде всего, самим себе, что с Готомом воевать можно, причем воевать успешно.

Возможно, исход сражения был бы совсем другим, но королю пришлось отправить часть своих войск на север, чтобы противостоять степной орде Тотонхорна, вторгшегося на территорию Трабона…

Через пару дней мы пришли к стенам Дижоля – крупнейшего города-порта Трабона, по своему значению сравнимого с имперским Гроугентом и представляющего собой настоящую цитадель. Это был маневр герцога с целью отрезать от Дижоля отступающую армию Готома, которая все еще оставалась сильна и по-прежнему вызывала к себе самое уважительное отношение. Все ждали нового сражения, на этот раз надеясь окончательно ее разгромить.

Я пересел из кареты в двухколесную повозку, запряженную парой гнедых сразу же, как только мы пересекли границу Империи. Повозка была достаточно комфортабельна, имела мягкий ход, да и проехать на ней можно было там, где карету пришлось бы чуть ли не на руках нести. Только вот целыми днями любоваться конскими хвостами и тем местом, откуда они растут, – удовольствие небольшое. И мне с тоской вспоминался Ворон. Из повозки я и разглядывал раскинувшийся передо мной вид на Дижоль и его окрестности.

Мы вместе с герцогом находились на вершине возвышенности, откуда и открывался вид, который вполне можно было бы назвать замечательным, если бы не одно «но». Отсюда ясно было видно, что при штурме Дижоля мы потратим много сил, ресурсов и, самое главное, – человеческих жизней.

Герцог не смог сдержать эмоций:

– Да уж, впечатляюще. – При этом голос его прозвучал довольно печально. Вероятно, он представил себе, во что обойдется нам захват города. И мне оставалось только согласно кивнуть головой.

«Твердыня, настоящая твердыня, – думал я, глядя на Дижоль. – Крепкий орешек, об который можно обломать все зубы. Пожалуй, как крепость, Дижоль нисколько не уступает Гроугенту, а кое в чем и превосходит. Своим удачным расположением, например, где все особенности ландшафта, в основном горного, использованы очень удачно для обороны. С Гроугентом не так, он расположен на равнине, в устье впадающей в Тускойский залив реки Арны. Здесь можно увязнуть глубоко и надолго, а тем временем Готом успеет переформировать свои войска и двинуться с ними на выручку. Но и оставлять Дижоль в тылу не самое умное решение. Что ж, на завтрашнем военном совете нам предстоит решить, что делать дальше.

У подножия холма находилась сотня моей личной охраны. Люди опытные, прошедшие вместе со мной многое, в основном далеко уже не юнцы, но среди них было и новое лицо, совсем мальчишеское, с едва пробивавшимися усиками. Авальд фер Герео, родной брат Андре, человека, которому я считал себя очень обязанным. Самого его отблагодарить было уже ничем невозможно, но я мог принять участие в судьбе его семьи. Золото – вещь замечательная, оно никогда и никому лишним не бывает, но это означало бы просто откупиться, прежде всего, от своей совести. А совесть – на редкость зубастое существо, очень любящее погрызть своего владельца, и к тому же абсолютно бескорыстное.

Сам Андре, выходец из провинциальной мелкопоместной семьи с невысокими доходами, прибыл в столицу, как и тысячи таких же молодых дворян, в поисках более счастливой судьбы. В ведомстве Коллайна он оказался больше из-за личных качеств, чем из-за чего-либо другого, например, удачи. Коллайн отметил его раз, другой, и Андре ожидала быстрая карьера, если бы не случилось то, что случилось.

В общем, взял я Авальда к себе. А что, шансов получить ранение, тем более погибнуть, практически никаких, парень он толковый, будет при дворе, а дальше уже посмотрим, что да как…

Проснулся я от шума за тонкими стенами походного шатра. Имперская армия охватила Дижоль в полукольцо, упираясь в морской берег и перекрывая доступ к городу с суши. Существовало несколько вариантов развития событий: вылазка из осажденного города, вражеский десант с моря и подход армии Готома с целью снять блокаду. Все эти варианты герцог постарался предусмотреть.

Но, судя по звукам, вряд ли что-то из этого произошло. Да и меня давно бы уже известили. Хотя звук голосов весьма приглушенный, разобрать, о чем идет речь, все же можно.

Прибыли два гонца, и каждый из них считал, что самую важную весть принес именно он, требуя первым впустить в шатер его.

– Впустите обоих, – потребовал я, не повышая голос: услышат.

Принял я гонцов, лежа в постели, в последнее время к этому было не привыкать. Среди ночи разболелась нога, вероятно, неловко пошевелил ею во сне, и мне удалось уснуть уже под утро.

Хорошо одно, чувствовать я ее начал, раньше постоянно было такое ощущение, будто я ее отлежал, даже мурашки по коже такие же. Цаннер сказал – добрый знак.

Полог шатра распахнулся, пропуская обоих гонцов. Если судить по их внешнему виду, вести действительно срочные и важные. Они даже в порядок себя не привели, что в общем-то предосудительно, не в корчму ввалились хлебнуть винца с дороги.

И еще, новости не должны быть плохими, вон как их лица светятся. Ну что ж, приятно, когда день начинается с хороших вестей, а не так, как недавно в Гроугенте. Я осторожно пошевелил больной ногой.

Оба гонца были похожими, как два брата-близнеца: в пропыленной одежде, с серыми от дорожной пыли лицами, с заострившимися скулами, да еще и мундиры одинаковые. Разве что тот, что слева, выше на полголовы.

С него я и начал: говори.

Он сделал шаг вперед, придав лицу чуть ли не торжественное выражение.

– Господин де Койн, на море одержана полная и решительная победа над объединенным флотом Абдальяра и Трабона, – произнес он голосом, полностью соответствующим выражению лица. После чего застыл, всем своим видом ожидая, что я немедленно буду выпытывать у него все подробности, не удержался и бросил взгляд на второго гонца: мол, тебе ли было лезть вперед меня!