Под ударом - Александр Афанасьев

искать рубли. Когда в самом начале работы курирующий офицер — им был сам Натирбофф — заговорило возможности эвакуации его и его семьи из СССР — Арлекин дал понять, что его это не интересует.

Но почему?

Аналитики Пентагона, которым дали часть данных, сделали вывод: Арлекин — офицер в чине не ниже полковника Генерального штаба с высоким допуском к стратегической информации. Но когда ЦРУшники попытались его проверить, задав специфический вопрос — Арлекин потребовал разъяснений. Выходило, что он не знал банальных военных терминов.

Тогда кто он?

Какое отношение он имеет к мелким советским спекулянтам?

Почему он не стремится покинуть страну?

Откуда берет информацию, которую продает?

Вопросы, на которые нет ответов.

…

До вечера Гейтс гулял по городу. Замерз. Деньги он потратил так, как и должен был их потратить иностранец — купил в ювелирном несколько наборов серебряной и мельхиоровой посуды и несколько наборов сувенирных монет.

Слежки он не обнаружил.

Вечером — к нему попробовала подкатиться проститутка. Он отправил ее подальше, опасаясь, что это ласточка из КГБ.

А если и не ласточка — связываться не хотелось.

…

Как в СССР можно было получить несколько десятков тысяч долларов наличными?

Это там, в Нью-Йорке можно просто купить тревел-чеки и ехать, куда надо. Здесь не все так просто — и наличную валюту не ввезешь, и чеки тебе никто не обналичит.

Оставалось только одно.

В Нью-Йорке — люди из ЦРУ встретились с представителями еврейской диаспоры в СССР. И заключили соглашение. ЦРУ выкупает ликвидные ценности там, на родине — а здесь платит твердой валютой.

Таким образом, каждый отъезжающий еврей пополнял кассу ЦРУ. Гарантом в этой сделке был посредник — израильское агентство Натив. Со стороны американцев — поощрением было то, что каждый еврей, который жертвовал там свои средства на помощь ЦРУ — здесь получал не только возмещение, но и статус политического беженца по ускоренной программе.

Самое смешное — все это удавалось проводить по статье «Помощь Израилю» и потому объем оперативных средств был почти неисчерпаем. Правда, НАТИВ не знала всех договоренностей — иначе их бы не устроил тот факт, что евреи едут в Израиль только затем, чтобы сразу же сбежать в США.

С неким Александром (Ави) Ривкиным Гейтс должен был встретиться по предварительной договоренности — встречу организовывала советская сторона, точнее — советско-израильская. Это был один из самых опасных моментов в плане — вся советская еврейская община насквозь просвечивалась агентами КГБ, для которых было просто мечтой поймать какого-то диссидента в компании сотрудника ЦРУ. Это позволило бы пятому (идеология) управлению КГБ раскрыть хотя бы одно реальное дело, поймать хотя бы одного настоящего шпиона — а не изобретать дела с найденным под подушкой томиком Солженицына или антисоветскими разговорами после совместной попойки. С другой стороны, такая поимка Гейтсу мало чем грозила — его выслали бы или обменяли, а пятое управление — никогда не стало бы спрашивать его об Арлекине или чем-то подобном. Диссидент-еврей плюс валюта плюс действующий ЦРУшник — это же мечта для какого-то полковника, мечтающего стать генералом.

В нужный момент — Гейтс вышел из метро — и тут же заметил белую Волгу, которую ему описали. На Волге были обычные номера.

Водитель при его приближении опустил стекло.

— К Ривкину?

— Да.

— Садитесь.

Волга рванула с места. Водитель вел умело, как гонщик. Одна рука на коробке переключения, другая на руле. Ноги работают педалями. Волга — была европейской машиной с коробкой — стиком. Гейтс удивлялся, как европейцы справляются с тремя педалями…

— Не быстро едем?

— Нормально.

Водитель постоянно поглядывал в зеркало заднего вида.

— Шма Израель…

— Не смешно.

Интересно, откуда он? МОССАД или НАТИВ?

— Хвоста нет?

— Пока не вижу. Еще немного покрутимся…

…

Волга лихо свернула в какой-то проулок и остановилась у торца большого и невзрачного бетонного здания стиля комблок. На торце — были нарисованы какие-то краснокожие люди, при виде которых дрожь проходила по телу, и лозунг — «Мы строим коммунизм!».

— Я вас провожу.

Гейтс думал, что они пойдут через основной вход, где почти наверняка будет пропускной режим — но они зашли во двор с машинами и поломанными деревянными ящиками, а в стене там была крашеная масляной краской дверь, которую никто не охранял.

— Голову пригните.

Как и всегда — в СССР строгость закона компенсировалась легкостью его неисполнения.

Они пошли по каком-то коридору. Было темно, над головой нависали трубы, крашены в такой же цвет.

— Куда мы идем?

— К директору.

…

— Он собирается совершить алию.

— Сколько у него?

— Сказал четыреста пятьдесят.

— Неплохо.

— Это еще мало. Если бы был директор института марксизма — ленинизма, у него был бы миллион, не меньше.

— Почему?

— Потому что диссертации по марксизму — ленинизму за деньги пользуются большим спросом. Они нужны начальству. Математические диссертации намного дешевле.

Они прошли темную и узкую лестницу, и вышли на широкую — с первого этажа и выше — для персонала. Сотрудники института не обращали на двоих никакого внимания.

На третьем этаже — они пошли по коридору. Дверь директора отличалась — русские, почему то обожали утеплять двери. Не дверные проемы, а именно сами двери. Эта дверь была обита черным дермантином с фигурными гвоздями.

Табличка. «Директор института Ривкин А.И.»

Пришли.

Секретарь, очевидно, знала — без вопросов открыла дверь в кабинет, а сама прошла к входной — запереть. Водитель остался в приемной, показав глазами — заходите.

Директор института оказался пожилым, невысоким, толстые очки делали его глаза похожими на совиные. Он явно боялся…

— Товарищ Ривкин…

Гейтс понял, что допустил ошибку — нельзя было так обращаться, как будто он из КГБ. Поправился с одобряющей улыбкой.

— Точнее, будущий мистер Ривкин, так?

— Да…, да, а вы простите?

— Вы приготовили?

— Да, да — засуетился еврей — вот, пожалуйста.

Еврей передал через стол большую и старую сумку. Гейтс заглянул внутрь…

— Сколько там?

— Четыреста пятьдесят, как и договаривались.

— Пересчитывать не буду.

— Конечно, конечно…

— До свидания.

Еврей нервно облизал губы.

— Постойте.

— Да?

— Я хотел… спросить…

— Говорите?

— А на той стороне… ну там… квартиры дают?

Господи…

— Если вы устроитесь в один из крупных университетов, вам предоставят жилплощадь или компенсируют деньги на съем. Многие престижные школы так же компенсируют преподавателям расходы на жилье. Но — хорошим преподавателям.

— Я — хороший!

Еврей засуетился.

— Я работаю вот уже сорок лет. И не получил от государства приличной квартиры. Но я хороший преподаватель. Знаете, у меня есть собственное направление в теории математического анализа, только здесь мне не дают его развивать. Но