Ошибка "2012". Мизер вчерную - Феликс Разумовский

Ничто не изменилось. Та же тишина, тот же запах древности, тот же удивительный свет.

«Спасибо, дед…» Мгави поудобнее перехватил ассегай и шагнул через порог.

Он стоял в самом начале наклонного каменного коридора. Стены, пол и потолок неярко и зловеще мерцали, словно выложенные гнилушками. Ход вёл вниз, вызывая мысли о преисподней.

Мгави сделал опасливый шаг… и глухой скрежет за спиной заставил его крутануться на месте. Тяжеловесная каменная дверь возвращалась на место. Мгави бросилось в глаза, что круглого ребристого круга-замка по эту сторону не было видно.

Он только пожал плечами. Зайдя настолько далеко, глупо было бы шарахаться назад или заниматься поисками выхода, не достигнув окончательной цели. Цели, до которой поистине оставались считаные шаги…

С этой мыслью Мгави двинулся по коридору вперёд, и скоро ему пришлось убедиться, что он не был первым, кто одолел болото, пересёк пустыню и подобрал ключ к замку. Он увидел на полу человеческий скелет и осознал, что самые последние шаги могли оказаться и самыми трудными.

Бренные, хрупкие от времени человеческие останки покоились в конце коридора. Предшественник Мгави не смог одолеть прозрачную глыбу, перегородившую проход. Глыба выглядела гигантским, невероятно чистым кристаллом горного хрусталя. Сквозь толщу можно было разглядеть продолжение коридора…

Вот так.

Позади — закрытая дверь. Впереди — каменная махина. А посредине — сын вождя, внук Великого Колдуна. И ещё кто-то, угодивший в эту мышеловку много лет назад, наверняка задолго до рождения Мгави…

Однако что такое мышеловка для грозного Чёрного Буйвола, неукротимого в гневе?

— Чёрного Буйвола в ловушки лучше не загонять…

Мгави подошёл к хрустальной препоне, на пробу царапнул её копьём… и вдруг замер, затаив дыхание.

Он понял, что видит Флейту Небес.

Маленькую, простенькую дудочку, вмурованную в прозрачную толщу. Даже острый глаз еле различал её при неверном свете гнилушек.

— О духи! — Ошалевший Мгави чуть не выронил ассегай. — Не оставьте! Вразумите меня! Клянусь, я вас не забуду при удачной охоте!

На самом деле он и без духов-наставников отлично знал, что следовало делать. Даром ли столько шишек получил от своего деда-колдуна. Если бессильны нож и копьё, если нет под руками каменного молотка и дубинки из железного дерева, остаётся одно — ньяма. То, что всегда при тебе, то, что до самой смерти тебе не изменит.

— О вы, духи предков, не дайте мне опозорить вас! О вы, всемогущие, умножьте мою силу!

Мгави резко, с протяжным всхлипом втянул воздух ноздрями, выпятил живот и напряг воображение, закручивая свою ньяму в бурлящий шар лавы из священного вулкана Катомби. Стремительное вращение быстро раскалило шар, сделав его из огнисто-багрового сперва золотым, а потом и ослепительно-белым. Когда удерживать эту мощь сделалось почти невозможно, Мгави устремил всю её в раскрытую ладонь, обращённую в сторону глыбы.

Миг — и с ладони, обретая вещественность, слетела шаровая молния, впечаталась в прозрачную плиту…

И ничего вроде бы не произошло.

Ни дыма, ни грохота, ни вспышки, ни разлетающихся осколков…

Мгави напряжённо ждал.

Спустя мгновение хрустальная махина охнула и из точки удара побежали во все стороны трещины. Они проникали всё дальше, ветвились и множились мириадами крохотных радуг…

Ещё несколько мгновений — и глыба, утратившая монолитность, с шорохом осыпалась лавинами мелких переливчатых бус.

Однако усилие, которого потребовал от себя Мгави, оказалось почти запредельным. У него закружилась голова, а живот свело мучительной судорогой. Переломившись в поясе, он упал прямо в алмазные россыпи, и на какое-то время всё окружающее перестало для него существовать.

Он долго витал в темноте и тишине, успокаивая коловращение ньямы. Потом открыл глаза и кое-как поднялся, усталый и обмякший, как заживо сваренная змея. Сейчас он, наверное, мало напоминал легконогого воина, бежавшего по ядовитым пескам. Только глаза полыхали прежним огнём. Он всё же не опозорил славных предков, не уронил чести деда. Он, Мгави, действительно великий воин и могучий колдун…

Оставалось только найти чудесную Флейту, и Мгави принялся за дело. Острые грани кристаллов искололи ему все колени, в кровь разодрали руки, но Флейта нашлась — неожиданно увесистая, приятно ощущаемая в руке, сделанная из какого-то материала, не боящегося отточенного ножа. Сразу чувствуется — вещь!

Вот бы к ней ещё и Нагубник…

«Погоди немного, и ты запоёшь, — мысленно обратился Мгави к Флейте. — Да, да, погоди немного, и твоей песне будут внимать с земли на небеса…»

Теперь его не остановит ничто. Он добудет Нагубник, узнает Волшебную Песню и сыграет её. Так, что его имя никогда не будет забыто…

Только вот когда ещё это будет? Мгави понимал, что до золотых времён следовало дожить. Это будет непросто. А ещё сложнее будет уберечь Флейту от жадности других знатоков песен судьбы…

Он вытащил калебас с Желчью пяти лиан, бережно открыл и принялся осторожно капать на свою левую голень. И это опять было дело, требовавшее предельного сосредоточения и, прямо скажем, немалого мужества. Желчь пяти лиан растворяла камень, разжижала плоть, делала кости мягкими, словно воск…

Постепенно на чёрной коже Мгави возникла тонкая бесцветная полоска и потянулась от колена к ступне. Повсюду, где кожа утрачивала черноту, плоть зримо превращалась в желе. Скоро на жилистой ноге возникла рана, напоминавшая очень глубокий незаживающий порез шириной в палец. Из него точилась сукровица, а кожа по краям была мертвенно-белой.

Ощущения были жутковатые. По крайней мере, опереться сейчас на эту ногу Мгави нипочём бы не отважился. Собравшись с духом, он сперва погрузил в рану палец, а потом вложил в неё Флейту — на самое дно, вминая в размягчённую кость.

Теперь нужно было размять Глину бессмертия, погуще умастить рану, лечь на пол, вытянуться на боку…

Пользоваться этими снадобьями Мгави ещё не приходилось, и он приготовился терпеливо ждать, однако ожидание не затянулось. Глину бессмертия готовил сам дед: очень скоро рана перестала сочиться, на глазах покрылась коркой и превратилась в длинный выпуклый рубец. А потом и он рассосался, как кусочек воска над пламенем костра.

На эбеновой ноге осталась лишь белёсая отметина, выглядевшая как след от старой царапины. Глядя на неё, Мгави невольно задумался, что будет потом, когда придёт пора доставать дудку… Как бы припасти к тому времени все необходимые вещества? А потом ещё приготовить желчь и глину не хуже, чем получилось у деда?..