Часы, идущие назад - Татьяна Степанова

– А здесь крови нет, – сказал он близкой к полуобморочному состоянию Кате. – Ни капли.

Пятна и потеки крови имелись на полу комнаты почти в самом центре. Гущин долго смотрел на них и приказал детально сфотографировать.

Патологоанатом и эксперты закончили осматривать тело юноши. Петлю с его шеи так и не сняли, оставили до прозекторской.

Гущин задал обычные вопросы: причина смерти, телесные повреждения, давность.

– У него разбита голова. Травма затылочной области. Поэтому и кровь, – сообщил патологоанатом. – Но это не смертельное ранение. Его просто оглушили. Все признаки указывают на то, что причина смерти – механическая асфиксия. И я думаю, что вскрытие это подтвердит. Когда ему надевали на шею петлю, он находился в положении лежа. Я думаю, оглушенный и без сознания. Видите, здесь нет ни лестницы, ни каких-то подставок. Они и не потребовались убийце. Он надел на находившуюся без сознания жертву петлю, к другому концу веревки привязал металлическую шайбу в качестве груза и забросил веревку на ту трубу.

Полковник Гущин посмотрел вверх, на часы, куда указывал патологоанатом.

– Убийца не собирался закреплять веревку на трубе, – подтвердил эксперт-криминалист, стоящий на высокой стремянке и светивший мощным фонарем внутрь часового механизма. – Была сделана скользящая петля, конец веревки с грузом забрасывался дважды, обматываясь вокруг трубы. А затем убийца просто потянул за свободный конец и вздернул свою жертву в петле. Веревка натянулась под тяжестью трупа. Но труба здесь выбита из пазов, она, опять же под тяжестью тела, начала клониться вниз. Этому способствовала и агония, так называемая «пляска смерти повешенного». Труба под двойной силой тяжести вошла между этими двумя колесами. Тут плохо видно – труба сейчас внутри часового механизма. Она нажала там на какой-то рычаг, который отвечает за вращение стрелок. Поэтому был такой эффект, пусть и кратковременный, когда часы пошли назад.

– Это случайно произошло или как-то было сделано намеренно? – спросил Гущин.

– Непонятно. Труба застряла сейчас глубоко в часах. И не видно, куда ее конец упирается. Это надо разбирать весь часовой механизм, – эксперт буквально сам лез в часы, балансируя на самой верхней ступеньке стремянки со своим фонарем. – И тут работа для механика, для специалиста по часам-курантам, я думаю. Но есть одна вещь, Федор Матвеевич, которая свидетельствует, что это не просто совпадение.

– Что?

– Смазка, тут все в смазке, Федор Матвеевич. Все детали. Но это смазка не свежая, – эксперт щупал зубчатые колеса, растирал что-то между пальцев. – Смазка загустела, слиплась. Давность ее примерно несколько месяцев.

– Какова давность наступления смерти? – обратился Гущин к патологоанатому, с напряженным вниманием слушавшему эксперта.

– Около двух часов на момент обнаружения тела в петле.

– То есть парня повесили, и он какое-то время болтался там, а потом эта самая скользящая петля начала сползать по трубе, и вышло то, что мы все видели?

– Скорей всего так.

– Но петля могла и не сползти вниз, труба могла остаться на месте?

– Могла и не сползти. Хотя сила тяжести тела, когда оно билось и вращалось в агонии, способствовала…

– Так что же это – совпадение или чей-то расчет? – спросил Гущин.

Ему никто не ответил. Патологоанатом снова занялся телом. Криминалист на стремянке начал брать образцы смазки, пыли и волокон, к нему с контейнерами по другой стремянке уже карабкались коллеги.

– Федор Матвеевич, что все это значит? – спросила Катя, собирая в кулак последние силы.

– Убийцей проделана большая работа. Две жертвы в промежутке в три года были затащены в башню и повешены. В случае с Аглаей Добролюбовой ничего не произошло. В случае с Макаром сработал старый часовой механизм.

– И что все это такое? Для чего это?

Гущин молчал.

Катя больше не лезла к нему с расспросами. Ни когда они среди ночи ехали в машине назад в отдел, ни когда он выслушивал рапорты сотрудников полиции, искавших возможных свидетелей произошедшего.

Никого не нашли. Никто ничего не видел и не слышал. До тех пор, пока весь Горьевск не впал в шок от утробного механического гула и обратного хода стрелок.

Капитан Первоцветов привез среди ночи в ОВД сотрудника отдела культуры, который открывал для них башню.

– Я же все закрыл и запер на ваших глазах! – восклицал тот. – А ключи сдал. Они хранятся в администрации, у охраны, как и ключи от нашего здания.

Эксперт-криминалист, осматривавший замок двери башни, дал заключение, что тот был открыт либо путем подбора ключа, либо дубликатом.

– Замок не взломан. Чтобы взломать его и дверь, потребовалось бы солидное оборудование, потому что все крепкое, новое, – сказал он. – Это шумная работа, и никто ее не делал. Замок просто тихо открыли. И отмычка тут ни при чем, такой замок отмычкой не вскроешь. Использован был либо подбор, либо дубликат, либо…

– Что? – снова глухо спросил Гущин.

– Тот самый ключ от замка.

Сотрудника отдела культуры посадили в кабинете писать список всех, кто имел доступ к ключам от башни.

У Кати лопалась голова. Она в суматохе даже про Анфису забыла. Когда они с Гущиным возвращались в ОВД, той не было у полицейских машин. Капитан Первоцветов сказал Кате, что отправил Анфису с места происшествия с попутной машиной экспертов.

Катя была уверена – Анфиса вернулась в отель. Время три ночи!

Каково же было ее удивление, когда она застала подругу спящей за столом в комнатушке у дежурной части – той самой, с оранжереей на подоконнике, где они разглядывали фотографии до того, как отправиться ужинать!

Когда Катя тронула подругу за плечо, та мгновенно проснулась, вытаращилась на Катю, ощущение было такое, что Анфиса вот-вот закричит.

– Тихо, тихо, это я. Я думала, ты в отеле.

– Я здесь. Я что, заснула? Только на миг глаза закрыла… Снился какой-то кошмар. Катя, мне страшно… Что они здесь творят?

В кабинет вошел капитан Первоцветов. Он тоже выглядел неважно.

– Графолог и его коллега сделали предварительные выводы по конверту, – сообщил он. – Они у Гущина сейчас. Не хотите узнать, что нас ждет по этой части?

Они шли по коридору, и Анфиса сказала:

– Я пока ждала внизу у полицейских машин, видела, как к башне подъехал черный внедорожник. Нет, не «Гелендваген». Черный джип. За рулем сидел мужчина лет сорока, он не вышел из джипа, хотя полиция перед ним сразу расступилась, дала дорогу. Я бы не обратила на него внимания в этом хаосе, просто я стояла рядом, близко. Он опустил стекло и смотрел на башню. Выглядел странно – то ли был пьян, то ли еле владел собой, пытался это скрыть, но я стояла рядом с ним. Я ведь чужая в городе, он не обратил на меня внимание. Минут через пять он уехал. Я потом спросила у патрульного, кто это был. Тот сказал – местная власть, Казанский из администрации.